Сара Пэйнтер - Язык чар [litres]

– Офигеть.

– Вот уж да. – В полной мере оценить объем бардака Гвен смогла лишь после того, как начала перетаскивать коробки. – Я теперь вот думаю, может, просто закрыть дверь на ключ. В том смысле, что столовая не очень-то мне и нужна.

Кэти посмотрела на потолок.

– Там трещина.

– Твоя мама сказала, что он обвалится. Не говори, что я тебя сюда впустила, ладно?

Кэти улыбнулась. В первый раз.

– Ладно.

– Так ты хочешь помочь мне с этим? Я заплачу.

Улыбка растянулась, превратившись в подходящую случаю ухмылку. Теперь она стала похожа на ту веселую двенадцатилетнюю девчонку, какой ее помнила Гвен.

Она включила айпод, и надо же такому случиться – из динамика вырвался голос любимой певицы Кэти, Ареты Франклин. Племянница между тем с энтузиазмом атаковала картонную коробку.

– А ведь ты танцевала под эту песню, когда была маленькой.

Кэти промолчала.

Ладно .

Она вытащила из коробки охапку портьерного материала и уронила на пол.

– У тебя есть какая-то система?

– Мм, вообще-то нет.

– А надо. Как в «Прачечной».

– Ну, если ты так говоришь.

Кэти перевернула коробку вверх дном, потрясла и поставила на пол.

– Мне нужен фломастер.

– На кухне, – вздохнула Гвен.

Через два часа у них было уже несколько подписанных печатными буквами коробок: благотворительность, чердак и дом, – и три черных мешка для мусора. Кроме того, в пластиковом ящике лежали старые записные книжки, листки, исписанные почерком Айрис, и помеченные звездочками квитанции из ломбарда.

– Квитанции-то хотя бы можно выбросить. Это же просто мусор.

– Не могу. Айрис их сохранила, и выбросить нельзя, пока я не узнаю зачем.

Гвен не хотела признаваться, что у нее рука не поднимается выбросить то, на чем писала Айрис.

– Может быть, они были нужны ей для налоговой декларации. Папа тоже все свои хранит.

– Хорошая мысль. – Гвен невольно нахмурилась, услышав пугающие слова, и перевела взгляд на аккуратно подписанные коробки. День прошел не зря, достижения налицо. Она достала кошелек и вынула пятифунтовую банкноту.

Кэти опустила глаза.

– Не надо ничего платить. Мне это было в удовольствие.

Гвен тем не менее вручила ей деньги.

– А за это я отвезу тебя домой.

Кэти насупилась.

– Или в город, – продолжила Гвен. – И мы могли бы угоститься горячим шоколадом.

Племянница заулыбалась.

– А можно я еще как-нибудь приду? Поиграть с Котом.

– Конечно. – Как быстро у подростков меняется настроение. Гвен попыталась вспомнить, как это было у нее.

Кэти уже выбежала в прихожую и схватила парку.

– Принесу ему вкусняшек.

По дороге в Бат племянница не умолкала. Гвен постаралась расслабиться и получить удовольствие от общения, но ее мучило затаившееся чувство вины. Перед глазами снова и снова вставало напряженное, с застывшими чертами лицо Мэрилин Диксон. Какая досада.

– А ты что думаешь? – Кэти смотрела на нее так, будто ждала ответа на какой-то жизненно важный вопрос.

– Э…

– Знаю, ты думаешь, что мне нужно учиться стоять за себя. Так мама говорит.

– Ну, я…

– Но Имоджен такая… такая упрямая, понимаешь? – Кэти скорчила гримасу, и Гвен едва не прыснула со смеху.

– А еще она крутая. Куда круче, чем я. У нее уже в девять лет был бойфренд.

– Ну, это…

– И она всегда хорошо выглядит. У нее самые лучшие волосы.

– Волосы – это хорошо, – успела вставить Гвен.

– Я просто не уверена насчет вечеринки. – Кэти умолкла ровно настолько, чтобы перевести дух. – Наверно, подожду, а там видно будет.

Припарковав машину, Гвен повернулась к племяннице и уже открыла рот, чтобы спросить, кто такая, черт возьми, Имоджен и о чем вообще идет речь, но тут Кэти одарила ее широкой улыбкой.

– Спасибо тебе огромное, тетя Гвен. Поговорить с тобой такое удовольствие.

– Всегда пожалуйста, – осторожно, чтобы не попасть впросак, сказала Гвен.

Кэти вдруг притихла и умолкла – впервые за последние полчаса.

– Хочу спросить у тебя кое-что.

– Валяй, – с внезапно проснувшимся чувством беспокойства согласилась Гвен.

– Мама сказала, что ты иногда помогала полиции.

– Она так сказала?

– А это неправда? – огорчилась Кэти.

– Отчасти правда. Помогала. Но только однажды. И мне как бы не положено об этом рассказывать.

В глазах девушки вспыхнули искорки любопытства.

– Так ты агент?

Гвен рассмеялась.

– Нет. Я совсем не такая крутая.

– А что ты делала?

– Кэти, – мягко предупредила Гвен, – твоя мама…

– А, да знаю я. – Кэти махнула рукой. – У нее совсем уже крыша поехала.

Отлично . Гвен постаралась не обижаться.

– Так ты этим занималась? И поэтому уехала?

– Все не так просто.

Кэти не сдавалась.

– Это как?

Гвен помолчала, раздумывая, как бы выразиться аккуратнее.

– Способность находить потерянные вещи – это вовсе не что-то особенное.

– Не всегда срабатывает? – спросила Кэти, перебирая бахрому шарфа.

Гвен покачала головой.

– Что-то находится всегда. Вот только это не всегда то, что ищешь. – От лжи зачесалось левое ухо. Но и сказать правду своей румяной племяннице она не могла. В тот единственный раз, когда Гвен использовала дар, чтобы помочь полиции, все закончилось тем, что ее занесли в список подозреваемых по делу об убийстве. Да, ненадолго, но и этого было вполне достаточно. Она закрыла глаза, отгоняя видение: бледное, распухшее от речной воды, облепленное водорослями тело мальчика.

Кэти снова открыла рот, но Гвен подняла руку.

– Пожалуйста. Твоя мама только-только начала со мной разговаривать.

После двух огромных чашек горячего шоколада они побаловали себя маршмеллоу, о котором Кэти отозвалась так: «Они, типа, полная фигня, пока их не расплавишь», и Гвен посадила племянницу на автобус до дома. В близости к Бату есть свои преимущества, подумала она, хотя не поняла и пятидесяти процентов того, о чем говорила Кэти.

Вечером, когда Гвен разглядывала некротические стены гостиной – интересно, нет ли среди всего оставленного Айрис хлама банки какой-нибудь яркой краски? – в прихожей зазвонил телефон. Мысленно добавив к списку обязательных к покупке вещей сначала столик в прихожую, а потом беспроводной телефон, она поспешила снять трубку. Звонила Руби.

– Спасибо. – Голос Руби звучал на удивление спокойно. – Я имею в виду за сегодня.

Гвен едва не выронила трубку.

– Кэти просто сияет, – продолжала сестра. – Я такой жизнерадостной несколько недель ее не видела.

– Мы с ней пили горячий шоколад, – только и нашлась Гвен.

– Не дома? И она была не против показаться с тобой на людях?

Гвен почти оскорбилась, но теперь уже расслышала в голосе Руби нотки обиды.

– Уверена, это ненадолго. Просто я ей в новинку.