Наталья Нестерова - Гости съезжались на дачу

Тройка пацанов – это сила, один за двух, двое – за одного. Они легко вышли в лидеры, в законодатели школьных нравов и порядков. Учителя хмурились, но не сильно зверствовали, даже когда их проделки выходили за грань школьного приличия. Родители не тревожились: сын дружит с хорошими мальчиками. И все почему-то ждали от них выступлений, действий, событий. Будто они артисты на сцене. Хотя со сцены их слава и началась.

Двадцать третьего февраля был конкурс инсценированной песни. Классная руководительница выбрала песню «Там, вдали за рекой» и сама же предложила режиссерское решение. С ее трактовкой Харя, Ангел и Галя не согласились, но за активность были выдвинуты на главные роли.

Шестой «Б» класс выстроился полукругом – это был хор. Когда он допел до слов: «Сотня юных бойцов на разведку в поля поскакала» – по импровизированной сцене (отгороженной трети спортзала) поскакали в будённовках, верхом на малышовских палках с лошадиными головами Харя, Ангел и Галя. Скакать по кругу пришлось долго, поскольку отряд ехал «долго в ночной тишине по широкой украинской степи», потом появились «белогвардейские цепи», наши поскакали бесстрашно на врага, «завязалась кровавая битва»… «Кровавая битва» пелась на максимуме громкости, далее пауза и трагическим шепотом: «И боец молодой вдруг поник головой – комсомольское сердце пробито». Ангел рухнул картинно и треснулся о пол башкой так, что сидевшая на стуле и игравшая на аккордеоне учительница музыки Анна Леонардовна (в миру Музычка) чуть не сбилась с дирижирования хором, которое осуществляла энергичным кручением головы.

По тексту боец «упал возле ног вороного коня», Ангел слегка промахнулся и свалился у ног Музычки.

На обсуждении инсценировки классная руководительница не согласилась с тем, что если в начале песни заря догорает, а в конце песни загорается, то это надо изобразить с помощью прожектора, и коня тоже представить – два пацана и костюм лошади, который остался после спектакля по «Дон Кихоту». Учительница заявила, что «сотня бойцов» в количестве трех – это, мол, образ и символ. Поэтому троица артистов не стала ни с кем делиться своей заготовленной импровизацией.

Пока хор дважды пел: «Ты, конек вороной, передай, дорогой, что я честно погиб за рабочих», – Харя тыкал в лицо Ангелу мордой своего коня, а Галя раздирал на груди Ангела рубашку и доставал «сердце» – воздушный шарик, наполненный томатным соком.

Они не насмехались, диверсии или осмеяния не планировали. Песня им очень нравилась, они хотели донести до зрителя ее высокий трагизм. Просто перестарались. И не репетировали с реквизитом.

Сердце должно биться, но шарик в ладонях Гали бултыхался как кусок студня. Он беспомощно посмотрел на Харю. Тот сквозь зубы прошипел: «Сильнее дави!» При этом, нервничая, отбивая такт, стал тарабанить в лицо Ангелу лошадиной мордой. Ангел, умирающий боец без сердца, не выдержал и отмахнулся от синтетической гривы. Зал сдержанно хохотнул. Музычка к движениям головы прибавила стук ногой – хор неожиданно стал затихать и сбивался с ритма. Она сидела вполоборота и не видела происходящего у ее ног. Поэтому когда в результате Галиных активных действий пальцами сердце-шарик лопнуло и ее обдало кровью-соком, учительница заверещала, как испуганная девчонка при виде жабы. Свалилась со стула. Припечатавший ее аккордеон, будто вторя, собирая гармошку растянутых мехов, издал громкий неприличный звук.

Кое-кто из хора пытался допеть без аккомпанемента песню, но большинство ржало и корчилось от хохота. Зал гоготал как в цирке. И даже те учительницы, что бросились поднимать Музычку, тряслись от смеха.

Далее было не смешно. Классная позвонила родителям, представила все как идеологическую диссидентскую выходку, в ответ на которую надо принять меры, и в школе, и дома. Родители не поверили бы ей, пацаны были пионерами и патриотами без условий и сомнений, если бы она в конце не произносила личное:

– Меня теперь в партию не примут, а кандидатский срок на исходе.

На пенсии классная руководительница станет ярой сторонницей Ельцина, будет ходить на митинги и агитировать за свободу и демократию. Бедная женщина, плохая учительница географии с большими нереализованными амбициями. Когда была их классной, то выступала ярой – до оскомины – коммунисткой.

Родители Ангела и Гали в диссидентов, про которых знали только из газет, не верили. Какой ненормальный будет против советской власти? Только ненормальный и будет. Если бы не советская власть, то они бы (и диссиденты в придачу) сейчас в рабской тьме прозябали. Но человеку (классной руководительнице) жизнь испортить? За это выдрать как сидоровых коз, до костей! Сами разбирайтесь! Сами нашкодили, сами и разбирайтесь!

Валерия Валерьяновна при слове «партия», а партия была только КПСС, пожимала плечами, словно говорили о погоде, над капризами которой человек не властен. Спросили ее мнение о диссидентах, услышали цитату из Вольтера: «Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать».

Харя, Ангел и Галя не были готовы умереть за чьи-то убеждения, тем более убеждения классной руководительницы.

Про случившееся на конкурсе инсценированной песни Валерия Валерьяновна сказала:

– Какая неприятность! Но что поделать? Роковая жестокость судьбы иногда просто техническая накладка.

Они были героями школы, на перемене на них показывали пальцами, в моду вошли шарики, наполненные жидкостями разного цвета, которыми пуляли друг в друга на школьном дворе. Попробовали поговорить с классной.

Она шипела:

– Вы поплатитесь! Вы еще пожалеете! По вашим лицам вижу, что не сделали выводов.

– Какого рода выводы, с вашей точки зрения, мы должны сделать? – спросил Харя.

– Ты! – ткнула в него пальцем учительница. – Интеллигент! Ленин говорил, что интеллигенты сплошь и рядом заговорщики.

Харя открыл рот, чтобы уточнить, откуда цитата, он хотел бы проверить ее точность, но заткнулся, получив от Ангела тычок в бок.

– Случилась техническая накладка, – вспомнил Галя слова Валерии Валерьяновны. – И мы очень сожалеем.

– Чья была идея? – спросила классная.

Они переглянулись, пожали плечами – не помнили. Как всегда в минуты растерянности, вперед вышел Ангел.

– Моё! – заявил он.

– Что твоё? – не поняла учительница.

– Сценическое решение, – пришел на выручку Харя, с трудом сдерживая смех.

Так же как Галя и Ангел, потому что все это до анекдота напоминало известный диалог из популярнейшего фильма «Операция “Ы”…»: «Чья туфля?» – «Моё!»

Классная посмотрела на их физиономии, на нервные корчи подавления не к месту вспыхнувшего смеха и заключила, повторяясь: