Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

И все мои сомнения исчезают.

До того, как поднимется занавес, осталось полчаса. За сценой хаос: мечутся полуодетые девочки и нервные работники сцены, нанося завершающие штрихи. Где-то в животе бушуют нервы – совсем как бабочки, если их потревожить. Поверить не могу, что я действительно здесь, ведь я мечтала об этом всю свою жизнь. Как вообще я могла быть такой спокойной? Сегодня я наконец-то увижу родителей в зрительном зале и покажу им, зачем уехала так далеко и почему это того стоило.

Подхожу к краю сцены – плотные бархатные шторы разойдутся с минуты на минуту. Выглядываю в щелку между ними, наблюдаю за зрителями… И тут она настигает меня. Боязнь сцены.

Сердце заходится в бешеном ритме. Адреналин подскакивает. Я пытаюсь сделать дыхательные упражнения, которым меня учила мама, но ничего не выходит. Прикладываю два пальца к запястью, чтобы измерить пульс. Будь на мне монитор, он бы сейчас отчаянно пищал и привлек бы всеобщее внимание. Сосредотачиваюсь на счете: шестьдесят восемь, семьдесят три, восемьдесят четыре, девяносто шесть. А сердце стучит все быстрее. И еще быстрее. Я не могу его успокоить.

Знаю, что делаю только хуже, но разве я могу отказаться? Вот так просто подойти к Морки и сказать, что я не смогу этого сделать? Что это опасно? Я не могу не танцевать. Особенно сейчас, когда ноги завели меня так далеко вперед. Дыши, Джиджи, дыши!

Снова считаю, на это раз медленнее, прислушиваюсь к сердечному ритму. Пятьдесят семь, шестьдесят два, семьдесят восемь, восемьдесят пять. Вдох – выдох, вдох – выдох. Чувствую, как расслабляются мышцы. А потом я сбиваюсь – сильные руки обнимают меня за талию, горячее дыхание обжигает шею, и по рукам бегут мурашки, а сердце опять набирает темп.

– Алек.

Я поворачиваюсь так, чтобы он полностью меня обнял. Приникаю к нему, вдыхаю его запах. На нем красно-золотая туника Щелкунчика и колготки, маска осталась где-то за сценой. Театральный свет заставляет его золотые волосы сиять, и что-то сегодня есть в его глазах… Что-то особенное. Что-то, что заставляет мое сердце биться еще быстрее.

– Шоу состоится. – Я слышу его ясно, несмотря на окружающий шум. – Я рад, что буду танцевать с тобой.

Он опускается на одно колено и кланяется. Я улыбаюсь.

– Я тоже рада, что танцую именно с тобой.

Подаю ему руку. Он целует ее, поднимается и снова меня обнимает.

– Надеюсь. – Он переходит на шепот. Мы так близко друг к другу и никого, кроме друг друга, не слышим. – Ты позволишь мне стать чем-то большим, чем просто партнером по танцам?

Он что, и вправду это спросил? По телу разливается жар – краснеют щеки, шея, грудь, и все мое существо полнится огнем.

– Надеюсь. – Его слова обжигают мне ухо. – Ты станешь моей девушкой.

Я никогда еще не видела, чтобы Алек так нервничал.

Поднимаю взгляд, тону в океане его глаз и киваю. Он достает крошечную коробочку из своего камзола – красную, перехваченную золотой ленточкой, совсем как подарки под рождественской елкой, которая стоит в дальнем углу сцены. Не сдерживаю радостного смеха, когда мы оба оседаем на пол и я открываю коробочку. Где-то позади объявляют, что занавес поднимут через десять минут. Скоро начнется второй акт, но мы не уходим.

Внутри коробочки, на тонкой белой бумаге лежит золотая подвеска в форме розы размером с ноготь моего мизинца.

– Для тебя. На удачу. – И Алек целует меня.

Через несколько минут начинает играть музыка, и я жду за кулисами своей очереди. Мне все еще кажется, что я сплю. В воздухе разлито напряжение. Другие танцоры встают на цыпочки позади меня, снуют туда-сюда, ожидают моего выхода. У меня дрожат пальцы. Я потею. Чувствую на себе чужие взгляды и почти слышу их мысли. Не облажается ли?

Мышцы напряжены. Тысячи других балерин по всему миру носили этот костюм и танцевали эту роль. Надеюсь, я смогу станцевать так же хорошо, как и они. Поправляю юбку, как учила мадам Матвиенко. Роза Алека надежно спрятана под сливовой тканью. Я вшила ее в костюм – никак не могла перестать вертеть ее в руках. Лишний раз окунаю пуанты в канифоль, чтобы наверняка.

Мимо проходит Джун, готовая выйти вместе с остальным кордебалетом. Чувствую на себе ее взгляд. Она выглядит прекрасно – и такой тоненькой, почти эфемерной. Жаль, что мы так и не подружились. Мы могли бы обняться сейчас. Вместо этого я ей киваю, а она кивает в ответ.

– Удачи, – произношу одними губами.

– Ты имела в виду мерде [10] Merde ( фр. ) – здесь: к дьволу. . – Она слегка улыбается.

Отвечаю тем же и отворачиваюсь. Думаю только о своем выступлении. Мы несколько недель работали над своими ролями, целыми днями, и все ради шести минут на сцене. Шесть минут, чтобы показать балетным мастерам, чему ты научился. Балет должен выглядеть идеально, потому что, если ты ошибешься, они заметят. Все заметят.

После балетной школы у тебя не так много вариантов. В знаменитых труппах уже есть свои ведущие и солисты, и место тебе могут предложить только в кордебалете, и предстоит медленно продвигаться вверх. Ты должен любить свое дело и протанцевать себе путь на вершину.

Для меня танец – это поток, движение, страсть. Но сейчас я хочу пронестись вверх по карьерной лестнице. Сцена того стоит.

Не знаю, куда деть руки. Приглаживаю и так идеальный пучок – даже мои непослушные локоны удалось уложить в изящную форму. Драгоценная тиара давит. Стараюсь не съесть помаду. Слышу слова Морки: «Если нервничаете за кулисами, то выступите наверняка прекрасно».

Впервые я вышла на сцену в шесть: танцевала партию крестьянской дочки в «Спящей красавице». Я несколько дней до выступления не снимала костюм даже на ночь и радовалась каждому маленькому шагу. Мой прежний учитель балета говорил, что разница между хорошим танцором и настоящей балериной в том, что балерина должна быть идеальной – ожившей куклой, сделанной специально для сцены.

Я буду куклой.

Я буду феей.

Выглядываю из-за занавеса, но зал отсюда не разглядеть. Зрители укрыты темнотой, но я знаю: они смотрят. Я никогда не танцевала перед таким количеством народа. Это странно и немного жутко – танцевать для двух тысяч человек. Встряхиваю руками и ногами. Аплодисменты зрителей накрывают меня, как волны. Слышу, как какая-то девочка шепчет мое имя, словно я могу пропустить свой выход на сцену.

Действо в самом разгаре: принц Щелкунчик знакомит Клару с чудесами Конфетной Страны. Я – тоже одно из этих чудес. И совсем скоро меня увидят и зрители, и остальные танцоры тоже.

Сцену заливает яркий, искрящийся свет. Начинает играть моя тема: крошечные капли звука заполняют пространство.

Начинается моя музыка: словно крошечные капли, звук заполняет пространство. Вслушиваюсь в мелодию и чувствую, как она говорит со мной. Я бы хотела танцевать прямо поверх нотного стана.