Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

Вылезаем из такси, и охранник даже не спрашивает у нас документы. Я никогда не была в клубе, но таким его и представляла: музыка стучит прямо внутри меня, как сердце, толпа сжимает со всех сторон, и мы все двигаемся в унисон, как единый организм.

Встречаем остальных: Джиджи, Алека, Уилла… Всех. Кажется, что сегодня все прощено, и мы держимся вместе. Ради традиций. Я не задумываюсь о том, как выгляжу, просто двигаюсь вместе с музыкой. Уилл хватает меня за руку и начинает кружить, и это так похоже балет, что я отпускаю его руку.

– Спасибо, что никому не разболтала. Я такой параноик. Но все в порядке. Даже более чем.

Он наклоняется к самому моему уху и кричит. Киваю и стараюсь отойти. Он улыбается, а потом указывает в сторону бара и исчезает, чтобы принести напитки.

Джиджи, кажется, вдрызг. Она светится счастьем, а может, все дело в освещении: ее лицо в тени, а зубы сверкают, как маленькие жемчужинки. Она кружится, качается, смеется, и я повторяю ее движения, пододвигаюсь ближе. Мне тоже хорошо. Так делают все девчонки. Так делают друзья. Джиджи что-то кричит, но шум слишком сильный, и все ее слова в нем тонут. А потом она указывает на дверь, и я вижу их. Сей Джин и ее свиту. И Джейхи, смущенно топчущегося рядом.

И вся моя пьяная радость испаряется, словно уже наступило утро и я снова трезва и обо всем сожалею. Словно сегодня закончилось и наступило завтра.

Вот почему он так и не ответил на мои сообщения.

Уилл приносит напитки – неоново-зеленые, в пластиковых стаканах. Выпиваю свою порцию залпом, беру его за руку и льну к ней. Устраиваем настоящее шоу. Уилл удивлен, но потом он прослеживает мой взгляд и все понимает. И подыгрывает. Уилл, конечно, гей, но Джейхи же об этом не знает.

Пытаюсь снова раствориться в танце, забыть о том, что здесь Сей Джин и Джейхи, вернуть то, что чувствовала всего несколько мгновений назад. Но поздно. Я выжата как губка.

– Уборная! – кричу Уиллу, а потом начинаю протискиваться сквозь толпу.

Сей Джин с девочками располагаются на одной стороне танцпола. Они поглядывают на меня, когда я прохожу мимо.

В туалете очередь в милю длиной, заканчивается аж у бара. Смотрю на часы: два тридцать четыре ночи. Что я вообще здесь делаю? Это на меня непохоже. Это не я и никогда не буду я. Нужно просто вызвать такси и вернуться в общагу. Завтра премьера. Может, у Джиджи разболится голова, и она не сможет танцевать.

Нахожу лучший маршрут для отступления, а потом чувствую знакомое прикосновение к бедру, плечу, шее… Его пальцы задерживаются у линии роста волос, притягивают меня ближе, ближе.

– Привет, – горячо шепчет Джейхи. – Прости. – Крепко обнимает и целует. Прямо там, в клубе, на глазах миллионов людей. – Я по тебе скучал.

Целует еще раз. И еще. И еще. И я хочу утонуть в нем, в тех чувствах, которые он во мне пробуждает. Раствориться в ощущении, что в мире есть только мы.

Но я вырываюсь. К горлу подступает гнев, в глазах появляются слезы. Я никогда не плачу. И не заплачу сейчас.

– А я по тебе – нет, – выплевываю и протискиваюсь сквозь толпу к двери.

Джейхи идет за мной наружу. Я спотыкаюсь и почти падаю. Он меня ловит.

– Подожди, Джун. – Он держит меня за руку так, что мне не вырваться – не потому, что не могу, а потому, что не хочу. – Подожди, я пришел сюда за тобой.

– Да, как же! – кричу я, но никто даже не оглядывается. – Ты пришел с ней. В ней все дело.

Джейхи трясет головой. У него печальные глаза, а в них – осуждение. Это неправда. На самом деле он здесь ради меня. Даже если мне кажется иначе.

– Давай уйдем? – просит он, но уже тянет за собой.

Минуту спустя мы сидим на заднем сиденье его машины в одном из гаражей. Это старая тачка, его отец отвозил нас на ней в церковь, когда мы были детьми. Серебряная краска растеряла блеск, стала почти серой. Здесь тихо, словно мы в самом деле остались одни в целом мире, хотя клуб шумит всего в квартале отсюда.

Джейхи смотрит на свои руки, грубые, все в порезах от работы с ножами. Выглядит ужасно усталым. Ищет слова, которые смогли бы все исправить, беспокоится, что уже поздно. И я вдруг начинаю рыдать. А он гладит меня по волосам, по лицу, шепчет, что все будет в порядке. Но ничего не будет в порядке. Потому что теперь я знаю .

– Я нашла своего отца, – выдавливаю сквозь слезы, мне нужно кому-нибудь все рассказать. – Но я ему не нужна. Я никому не нужна.

Я не даю ему произнести банальное «ты нужна мне». И когда он наконец-то поворачивается ко мне и открывает рот, чтобы заполнить тишину необходимыми словами, я целую его. Просто чтобы вернуться в тихое, безопасное место. Но на этот раз оно не так уж и безопасно. Пришло время окончательных решений. Сейчас или никогда. И каждая частичка меня твердит, что пора сдаться, сказать уже «да», оставить прошлое в прошлом и создать новое, яркое будущее. Бетт сказала правду: пора сделать Джейхи моим. Чтобы и в моей жизни наконец появилось что-то реальное.

Диджей крутит хип-хоп, и я не могу перестать двигаться.

Никакого балета. Только дикие, незапланированные движения. Позиции, которые Морки бы возненавидела. Движения, от которых мистер К. бы хмурился.

Мы танцуем группой, смеемся в унисон. Бетт улыбается. И даже Джун, которая вроде бы сначала ушла, вернулась и расслабилась. Ее лицо светится от счастья. И я действительно чувствую себя лучше. Как и обещал Алек.

Он отошел к бару за напитками. Жду его возвращения, и пол дрожит подо мной, перекатывается, как волны. Свет разливается по нему, и кажется – там, внизу, кто-то запер радугу.

Тянусь руками и ногами изо всех сил. Комната кружится. Мой браслет переливается всеми цветами, и я не могу понять, это и вправду так или дело в освещении. Наконец-то я надела что-то кроме монитора.

Я выпила слишком много шампанского и бог еще знает чего – больше алкоголя, чем пила за всю свою жизнь. Больше алкоголя, чем мы выпили с Эллой там, дома, на пляже, на ее шестнадцатилетие.

Я парю и чувствую себя замечательно. Вот бы у меня было собственное облако. Смеюсь, пока комната кружится, словно в урагане. Чувствую, как вращается под ногами земля и как я вращаюсь вместе с ней. Я снова превратилась в обычного подростка. Или мне все это только кажется?

– Мир?! – слышу я сквозь музыку.

Бетт протягивает мне бокал, на ободке кусочек ананаса.

– Что это?

– Специальная доставка. – Бетт тоже уже пьяна.

Смеюсь.

– Нет, правда, что?

– Серьезно. Это название напитка. – Она вкладывает бокал мне в руку. – Прости за то, что я творила в этом году. Я была не права.

Не знаю, что и ответить. Что она задумала?

– Это не я подложила осколки зеркала тебе в туфлю. Не я. – Бетт поднимает руки, как преступники в фильмах. Спотыкается, и я ловлю ее за запястье. – И я не убивала твоих бабочек.