Лидия Сычёва - Мёд жизни [litres]

Ругались-ругались, и тут Елена Семёновна, как человек взвешенный, с крепкой нервной системой, вдруг говорит:

– Девчонки, стоп! Возвращаемся к истокам. Положим, Светлана сказала глупость. Так?

– Так!

– Реконструируем. Она поведала про Павла Аркадьевича, про то, как он женился через два месяца после смерти жены. Так?

– Так!

– Вопрос: а почему Эдуард Тихонович на эту информацию нервно отреагировал? Если ты верный муж, заботливый и внимательный, чего ты на свою семью чужой негатив примериваешь?!

– Да на нём клейма ставить негде!

– Из его любовниц в Кипрянах можно роту составить!

– Бедная Жанна!

– Лучше жизнь в шалаше, чем смерть в золотой клетке!

– Фарисей и лицемер!

– Вот! – подвела итог Елена Семёновна. – И мы из-за этого проходимца, как именует его Варвара Парамоновна, ругаемся?! Умные женщины, цвет интеллигенции Кипрян, поддаёмся на провокацию, выполняем его разрушительную программу, суть которой – разделяй и властвуй?! Посмотрите на великую манипуляцию, которую он, благодаря нам, провернул: в глазах Жанны гости остались никчемными, бестактными дурочками, а он – её единственный защитник, ограждающий супругу от нежелательных эмоций! Вы поняли?

– Ну мурло! – восхитилась Зинаида. – Высший пилотаж!

– Хвост собачий, хам! – всхлипнула Светлана Борисовна. – Павел Аркадьевич гад, конечно, но он святого праведника из себя не корчит! Честно женился на молодухе, не то что некоторые!

– А Жанне каково жить с этим монстром? Он же пол-Кипрян обворовал! – довершила обличение Раиса.

– Девочки! Я публично прошу прощения у Зинаиды Афанасьевны! – Варвара прижала руку к груди. – Виновата!

– Ладно, мир. – Зинаида оттаяла. – Я думаю так: Жанну мы всё равно не бросим, будем к ней ходить, звонить ей, а проходимцу предлагаю послать мысленно «фи», выразив этим общее презрение. А сейчас надо отметить именины Жанны по-человечески, поднять бокалы за её здоровье. Идёмте в «Сказку», там посидим без напряга!

На том и порешили.

Через две недели Жанна умерла. Хоронить её повезли в родную деревню Корнеево, откуда, кстати говоря, и проходимец родом (они с Жанной учились в одной школе, разница между ними в год). Эдуард Тихонович похороны организовал по высшему разряду – автобус на сорок мест да машин легковых ещё штук двадцать было.

Когда траурный кортеж подъехал к кладбищу, местные ахнули от такой пышности. Варвара Парамоновна уловила краем уха их разговоры:

– Мы такого богатого народа отродясь не видали!

– Ничё! Все помрут! От неё не откупишьси…

– Шуб скольки норковых! Целый выводок!

– А венков-то, венков! Прям принцессу хоронят!..

Венки были сложены в багажном отделении автобуса. Непонятно почему, но доставал их оттуда и раздавал Эдуард Тихонович. И тут Варвара Парамоновна невольно стала свидетельницей характерной сцены. Подходит за венком новая учительница из школы, посланная представительствовать от коллектива на церемонии, и проходимец, узрев сие невинное создание, тотчас распустил перья:

– Ой, давайте я вам полегче что-нибудь подберу! Как вы, такая хрупкая, на морозе будете тяжести носить?!

У Варвары от изумления челюсть отвисла. «Ты ж только что безутешно рыдал, когда гроб из дома выносили! В голос выл! С причитаниями: закатилось солнце красное, белый свет немил, горе сердце затопило! Оказывается, не всё так плохо!..»

Варвара подошла следом за девицей взять венок, но проходимец на неё вообще не отреагировал. Даже головы не поднял и не глянул – кто это. Сунул ей первый попавшийся – самый мохнатый, кстати. А сам всё зыркал вслед красотке, семенящей на высоких каблуках.

Потом был траурный митинг, очень прочувствованно выступила Зинаида Афанасьевна. Она к массовым акциям всегда готовится и умеет сказать не только то, что ждут от неё, но и большее. Все прослезились, а Эдуард Тихонович опять стал рыдать. Зинаида говорила, что Жанна Арнольдовна свою жизнь отдала детям, что не случайно её упокоение состоится на родине, что любовь к России давала ей силы трудиться, что память о её благородстве и жизненном подвиге навсегда останется в наших сердцах.

Поминки были тут же, в деревне. Варвара Парамоновна не осталась – села в машину к Елене Семёновне, и они поехали домой.

Доро́гой вспоминали Жанночку, конечно. Отмучилась, страдалица! Ну, что делать. Никто своего последнего часа не знает.

Говорили и о проходимце, о его неумирающем интересе к молодым особам.

– А дочери, Вероники, на похоронах не было, – удивилась приметливая Варвара.

– В Дубайях отдыхает, – отвечала Елена Семёновна. – Рейса не нашлось подходящего, чтобы успеть на похороны. Поэтому решила не лететь.

Домой Варвара приехала никакая, упала на тахту без сил. К вечеру только оттаяла от тяжелых переживаний. Включила новенькую китайскую плазму, перещелкала каналы. «Звёзды» шоу-бизнеса кривлялись на экране… С натянутой кожей, с искаженными чертами лица они походили на внедрившихся в мир людей ведьмаков.

«Какой плоский мир!» – ужаснулась Варвара и с сожалением выключила телевизор.

Когда отцветающая сирень пахнет полынью, когда липы на бульварах смыкаются кронами, а дорожки парка «Динамо» на ладонь заметены тополиным пухом, тогда они и встретились.

Саша Темников спешил с вокзала домой. В «парадке», в накремённых ботинках, с черным кожаным «дипломатом», который он то и дело перекладывал из руки в руку. Чувства сплелись в клубок: надежда, боль, ожидание, тревога. Какой стала теперь Лена? Что они скажут друг другу?

Она увидела солдата издали, и, хотя знала, что это не мог быть Саша – ему служить ещё две недели, сердце её, тревожно ёкнув, вдруг забилось лихорадочно, быстро. Лена шла к свекрови, несла свадебные фото. Снимками она осталась недовольна, хотя Олейчук позвал во Дворец бракосочетаний лучшего мастера в городе.

Да, прекрасно вышли платье, пелерина, фата и розы, отлично сидел костюм на женихе, а уж галстук она завязала ему узлом, который подсмотрела в иностранных журналах. Респектабельны и солидны гости, торжественно-значительна дама, что их регистрировала. Здорово был пойман момент обмена кольцами. Бокалы с пузырьками шампанского, традиционный, торжественно-церемонный поцелуй.

Лена замечательно красива на свадебных фото, а Олейчук смотрелся барином, денди. Но всё же ей казалось, что у неё неуверенный, виноватый вид, а Эдик, напротив, слишком самодовольный, победительный.

«Нет, не Саша», – успокоилась она. Солдат был чуть выше ростом, чуть тоньше в талии, чуть шире в плечах. Он шёл четким, уверенным шагом. Вот она уже различает черты лица…

«Саша!»

Она замерла, не в силах пошевелиться.

«Как могло так совпасть?!»