Лидия Сычёва - Мёд жизни [litres]

– Спасибо, изучу с удовольствием! – Платоныч уже оправился от критического нокдауна и вполне овладел собой. Профессор небрежно бросил «Амфибрахий галопа» к пухлым томам «Культурного либерализма», возвышавшимся у вазы с цветами. – Благодарю за внимание. Вы провели отличную самопрезентацию. – Доктор культурологии окатил джентльмена ушатом холодной вежливости. – Следующее слово даме, Екатерине Артуровне. Она не нуждается в представлениях, была оппонентом у меня на докторской, известный учёный, философ культуры.

Дама с крупными локонами и коралловой ниткой на короткой шее скромно потупилась:

– Спасибо, Юрий Платонович, за рекомендацию. Для меня огромная честь выступать сегодня среди столичных интеллектуалов, цвета нации. Я подготовила содоклад («О боже!» – выдохнула Ольга), но прежде я хотела бы возразить оценке, прозвучавшей из уст нашего уважаемого гостя. – Дама сделала плавный жест в сторону джентльмена. – Я хочу сказать, что…

Дама сидела впереди, и Ольга увидела (в первый миг она не поверила своим глазам!), как ораторша плавно уменьшается в размерах, как бы «оплывает», оседает на пол. Раздался грохот.

– Ну вот, я уже ничего не скажу, – заметила Екатерина Артуровна из-под стола, – потому что стул подо мной развалился!

Всё произошло так быстро, что никто не успел среагировать.

Платоныч бросился к неудачливой защитнице, причитая:

– Вы не ушиблись? Ах, какая досада!

– Мне подставил этот стул Семён Афанасьевич, – плаксиво пожаловалась дама на деда с ёжиком и слуховым аппаратом.

– Вы сами его схватили! – взъярился Семён Афанасьевич. – Кости-то целы? Шейка бедра? Или как?

«Перформанс! Оживляж! Крушение смыслов!» – Ольга, воспользовавшись суматохой, выскочила из зала. Интеллектуальную битву вместе с ней покинули автор «Амфибрахия галопа» и хипстер с девушкой.

«Неужто старый чёрт за девчонкой увяжется?» – ахнула Ольга. И, да, джентльмен с холёными усами, похоже, прочно сел на хвост молодой парочке, уговаривая их выпить вместе кофе и «обсудить безграмотный бред».

«Экая скотина!» – Ольга почувствовала, что как её захлёстывает волна мизантропии.

Набрала Машуню:

– Ты где?

– Олечка, родненькая, привет ещё раз! Форс-мажор! Вопрос жизни и смерти! Представляешь, я отвезла эти бумажки – каждый день отчёты пишем, очуметь не встать – успела тютелька в тютельку, к закрытию. И тут мне звонит Сашуня. А мы же были в ссоре, мы же не разговаривали целых три дня! Я тебя зачем срочно вызвала: разобрать эту трагическую ситуацию! Ну, ты знаешь, я не могу жить в несчастии, в духовной пытке! И тут – Сашуня!.. Ну, то-сё, почему да как… В общем, я еду к нему в Бибирево! Это ужасное свинство с моей стороны, но я не могу иначе! Пойми, мы должны с Сашуней залечить рану, развеять пеплы страданий! Иначе… Я даже не хочу думать, что может быть! Ты, как тонко чувствующая женщина, меня поймёшь!

Оглушенная напором подруги, Ольга промямлила:

– Ну, да… Ладно. Теперь уж ты ко мне, как-нибудь…

– Хорошо-хорошо! Слушай, стоп, не бросай трубку! Мероприятие как проходит, я вообще-то за него отвечаю!

– Презентация книжки?

– Ну да!

– Бодро идёт, только под тёткой стул рухнул. В хлам. Восстановлению не подлежит.

– Ой, это, наверное, тот, что я скотчем стягивала! Я его специально в сторонку поставила, он у меня для красоты был, как в музее, нет, всё равно схватили! Что за народ бестолковый, скажи на милость?!

– Учёные-печёные…

– Маленькая просьба (я на автобусе еду, может связь пропадать, ты мне перезвони тогда, а то у меня деньги на телефоне кончились, я весь лимит с Сашуней выговорила, потому что сначала он позвонил, потом я ему, а мы же целых три дня не общались, мне столько ему надо было сказать!): так вот, просьба манюсенькая, подойди, пожалуйста, к Вере Николаевне, гардеробщице, чудесная женщина с модным окрасом – видела, какой у неё принт на голове революционный? – да, так скажи ей, что меня не будет, что она – вместо меня – и чтобы всю компанию она гнала в шею в десять вечера, и чтобы после презентации окна все проверила и на сигнализацию здание поставила. Она всё знает, просто ей надо напомнить. Человек уже немолодой, может что-то забыть!

– Хорошо, сейчас.

В гардеробе сиротливо – тут и там – висели одинокие пальто и куртки с полусогнутыми от долгой носки рукавами.

Веры Николаевны не было.

– Машунь, а я не вижу гардеробщицы…

– Оё-ёй! – в трубке раздалось протяжное стенание. – Олюня, родненькая, я забыла!!! Забыла я главное! Она мне с утра говорила, что пораньше сегодня уйдёт, что у неё у внучки день рождения! Я её сама отпустила!.. Олюнь! Зайка! Котик мой нечастный! Пупсик! Ну что мне делать?! (Ольга услышала всхлипы и шмыганья носом.) Ой, у меня тушь потекла! Ой, как меня такую Сашуня примет?! Олюня, ну ты всё равно на месте! Ты пойми, если я сейчас к Сашуне не приеду, это скандал! Разрыв! Я умоляю тебя, на колени становлюсь: побудь, пожалуйста, с этими сумасшедшими до десяти часов, а потом их жёстко разгони! Ну, хочешь, я тебе тысячу рублей пришлю за моральные страдания! Да что тысячу! Я тебе ползарплаты отдам!

– Подожди, к чему такие жертвы. Машуня, я всё сделаю, не волнуйся, пожалуйста. Уже половина десятого. Но я не знаю, где сигнализация. И потом, они же видели, что я в зале сидела. А теперь я ими руководить возьмусь!

– Ой, какая ты прелесть! Настоящий друг! Спасибо огромное! Окна, главное, окна! И сигнализация, как будешь уходить – кнопка за шторкой! Нажми на неё, она должна зелёненьким мигнуть. А что в зале сидела – отлично! Они подумают, будто администрация ими особенно интересуется, начальство с верхов! Что все их умные мысли идут прямо в Кремль! Олюнь, ну всё, я подъезжаю! Я должница твоя, пока!

В трубке запикало.

«Вот влипла!» – с досадой подумала Ольга.

Расстроенная, она вернулась в зал. Выступал пожилой дядечка с лёгкой небритостью, тот самый, что сразу устроился возле чайного столика и подъедал печенюшки во время доклада. Он вещал:

– Лжедмитрий у Юрия Платоныча, его трактовка, весьма оригинальны. В сущности, эта фигура, если вдуматься, и есть первый русский европеец на нашей почве.

«Ага, европеец! И сразу на царский трон полез! А про князя Курбского чё ж забыл?! Тоже европеец! А Гитлер – европеец дальше некуда! Ариец! А Наполеон?! Одни европейцы кругом!»

Ольга подошла к Платонычу и грозно прошептала: «Закругляйтесь! Мы в десять закрываемся!»

– Да-да! Господа, очень интересная дискуссия, но администрация нас просит…

– …Выйти вон! – прорычал Семён Афанасьевич. – А я ещё не сказал своей главной мысли.

– Нет-нет! – Платоныч сложил руки на груди лодочкой и устремил умоляющий взгляд на Ольгу. – Вы же дадите выступить таким уважаемым людям?! Ну пожалуйста! Мы так редко собираемся вместе, фактически варимся в собственном соку, а общение порождает кумулятивный эффект, интеллектуальные инновации, идеи. Сон разума опасен для общества!