Елена Посвятовская - Важенка. Портрет самозванки

Все посмотрели на Важенку.

— Но этот абзац… он сам по себе рассказ, нет? — Она была серьезной, худенькая девочка в цветастом сарафане, немного осунувшаяся от бессонной ночи. — Они со своей тухлятиной, грехами, водкой паленой думают, что спасутся за ее счет, за счет ее подаяний. Она же у них в доме живет, родня, почти они сами. Отмолит, милостыней отмажет их перед богом. Ну, так они думают.

Митя вернулся на кухню и сразу: а где Лиля?

— Наверное, спать ушла. Она ничего не сказала, — пожала плечами блондинка с яростно-красной помадой.

Она пришла позже всех. Важенка не запомнила ее имени.

— Я сейчас, — сказал он и исчез в комнатах.

Перед этим оглянулся на Важенку, взглядом просил дождаться.

— По-моему, они сами еще не верят, что расстались, — негромко сказала блондинка. — Так и ходят рядом. С больными глазами. Сто раз на дню звонят друг другу, проверяют, всё или еще нет.

— Не, не, все уже, — запротестовал Ленечка, так звали мальчика с булавками на лацкане. — Уже всё-о-о, говорю тебе!

— Да ладно, — блондинка недоверчиво цокнула языком, махнула рукой на Ленечку.

Все засобирались — пора и честь… Без пятнадцати четыре. Никитин вызвался проводить Важенку, он не сводил с нее глаз после баранки с белорыбицей.

— Я быстро, в туалет. Подождите меня, пожалуйста. Сейчас все вместе пойдем, — удержала она их на кухне, прикрыла дверь за собой.

Вместо туалета прокралась в темную гостиную. Одна из дверей комнат, выходящих туда, была приоткрыта. Важенка смотрела в этот освещенный проем через стеклянную горку с посудой. Митя сидел в изножье кровати, на которой поверх оделяла лежала Лиля. Видны были только ее блестящие икры, которые она сложила ему на колени. Она что-то говорила, но слов было не разобрать, Митя слушал, грустный и нежный, гладил ее ноги. Его печаль кольнула Важенку в самое сердце. Было что-то очень интимное в этой сцене, в ее икрах на его коленях, в этой исчезающей, прощальной улыбке. Скользнула назад в кухню.

Наблюдая, как Никитин шнурует высокие ботинки, подумала, что теперь он будет знать ее адрес и, может быть, даже телефон. Она все выдаст ему, чтобы не исчезнуть бесследно из Митиной жизни. Но не выдержала и крикнула в темноту:

— Пока, мы уходим.

Все посмотрели на нее с осуждением. Митя немедленно вышел, зачесывая назад свою каштановую волну, улыбался сонно, смотрел только на нее.

— Это Солженицын, “Один день Ивана Денисовича”, — протянул потрепанную “Роман-газету”. — За день прочитаешь? Ну, за два. Не моя просто.

Важенка вспыхнула, часто закивала:

— А как я отдам… Запиши мой телефон.

Диктовала звонким девчачьим голосом. Рядом выразительно молчал Никитин.

— Ты так не пойдешь! — Митя решительно покрутил головой, показывая на ее голые плечи. — Ну и что, что два шага!

Он схватил с вешалки свою куртку. От нее не укрылись полсекунды сомнений — он сначала хотел снять что-то Лилино. Напевая, раскинул куртку, подбородком показывая, чтобы она повернулась. Почти насильно помог одеться, не обращая внимания на протесты.

— Прочитай обязательно, хотя не Чехов, конечно, — засмеялся вслед, хлопнул дверью.

Желтый утренний двор был чист и прохладен. Цвела черемуха. Прощаясь, шептали.

— Какая удивительная семья! — воскликнула Важенка, пытаясь определить, где их окна.

Взяла Никитина под руку. Этот жест, слова расслабили его, разговорили. Нет, они не семья, но с первого класса вместе. Лиля пришла к ним в середине сентября, и ее посадили за первую парту в среднем ряду, зрение слабое. Митя через урок поднял руку и признался, что стал хуже видеть, — нельзя ли ему пересесть поближе, вот, например, к новенькой. Все смеялись, и учительница тоже. Но он был так упрям в этой своей любви, что вскоре их перестали дразнить, даже завидовали. Лиля, по-настоящему Рахиль, яркая, сильная, английский, французский в совершенстве, скрипка, всё всегда вокруг нее. Митька — цельный, благороднейшая личность, Никитин вздохнул, до чего ни дотронется, всё в золото: школа с медалью, красный диплом, инженер-электронщик. Созданы друг для друга. И даже когда Лиля на последних курсах увлеклась каким-то пианистом, а потом у Мити случился роман в длительной командировке, было понятно, что у этих помешательств есть срок, что рано или поздно они закончатся, как “с яблонь белый дым”, Митя и Лиля поженятся, не сегодня, так через год. Все поменялось после того, как погибли в авиакатастрофе его родители, профессора ЛИСИ, и бабушка. Самолет Ленинград — Киев. Митя остался один в огромной пустой квартире, через полгода после трагедии стал одержим идеей немедленной свадьбы и детей. В этом было что-то болезненное. Он говорил только о том, сколько мальчиков, девочек они родят и как весело станут их воспитывать, кружки, языки, музыка, что лучше всего им будет с детьми у тетки в Австралии, эмигрировавшей туда из Харбина после культурной революции. И хотя из-за Афгана (Никитин понизил голос) теперь с отъездом туговато, но ручеек не иссяк, как-то уезжают. Бумаг много, волокита, но стоит только захотеть. Митя как будто немного сдвинулся на этом. Тут Лиля заявила, что не может иметь детей. Она и раньше это подозревала, но не хотела говорить, пока не будет известно наверняка. Своей горячностью он вынудил ее на поспешные признания. Митя отказывался верить. Бросились к врачам, обследования, Лиля все время лечится, но, кажется, она действительно не может. Митька терзался, ехать ему или нет, с Лилей или в одиночку. Если статус беженца, то сразу попрут из комсомола, с работы выгонят, дальше можно прождать годы, а вдруг отказ. По гостевой маловероятно, не дадут ему. Деятельная тетка провернула неслыханное — нашла там Мите работу. По контракту в сто раз легче уехать, поработать годик-два, потом остаться. Решать с отъездом надо сейчас, в это лето, начинать все делать, определиться — с женой, без жены. Лиля и решила, за двоих. Если Митя вбил себе в голову немедленных детей, то скоро от этого не откажется, а может, и никогда. И во что тогда превратится их бездетная жизнь? С одной стороны, она не хочет обрушать его мечту, с другой — вдруг ей самой предначертана жизнь без детей и даже без Мити, и это совсем неплохо. Сколько можно за ручку? Есть и другие прекрасные люди, города. Пусть мчит к своим утконосам, чем скорее, тем лучше, ведь снова все может поменяться с выездом. Пусть женится, рожает, весело воспитывает. Так и договорились. Хорошо, что Лиля уезжает с июля по сентябрь, — у них под Нарвой дом на заливе. Первое лето, когда Митька не собирается туда совсем.

— Сейчас, прости. Посмотри, какой необычный свет перед восходом, как будто сам воздух розовый. Просто это несколько минут всего, потом поменяется освещение. Так редко видим, — взволнованно говорила Важенка, остановив Никитина посреди какого-то двора. — С июля по сентябрь? У нее такой длинный отпуск?