Денис Драгунский - Третье лицо

— Он что, лучше тебя? — засмеялась Даша.

— Гораздо! — хохотнул в ответ Рома. — Нет, он, конечно, профи высшего сорта и мужик, как говорят, неплохой, незлой и такой, как бы сказать, кооперэйтив. Но не в том дело. Дядя его — главный акционер одной серьезной нефтяной компании. Так что вот.

Даша это прекрасно знала, но сказала:

— Все равно надо бороться. — И повторила: — Я в тебя верю.

— А ты меня не бросишь, если меня не выберут первым вице?

— Дурачок. — Она обняла его еще крепче. — Я так тебя люблю…

Через три дня Рома улетел в Ереван, а оттуда в Ташкент.

— Выборы-шмыборы, — грустно сказал Алик Ханифатов. — Все говорят, что у меня есть серьезный шанс заменить Василия нашего Захарыча. Первое техуправление — ведь это, по сути, и есть вся наша фирма. Кстати, Захарыч стал первым вице после того, как пять лет оттрубил на трубах . — И поглядел на Дашу, оценила ли она его каламбур.

Даша обняла его правой рукой за шею, поцеловала в щеку и засмеялась.

Правой рукой — потому что она лежала, положив голову на его правое плечо. В комнате был полумрак — тяжелые шторы задвинуты, а так-то было три часа дня.

— Ну, так за чем же дело стало? — спросила она, ласкаясь.

Алик необидно высвободился из ее объятий, чуть отодвинулся.

— У меня серьезный конкурент есть. Твой супруг, ты уж извини.

— Нет, это ты извини! — сказала она. — Он же всего- навсего джи-арщик. Нет, я его, конечно, очень уважаю, — продолжила она, тоже чуть-чуть отодвинувшись, и подумала: «Не хватало еще, чтоб я своего мужа ругала, лежа в постели любовника, это уж точно фу!» И повторила: — Да, милый, он мне ничего плохого не сделал, только хорошее, я его уважаю, но посмотри на вещи реально: джи-ар и Первое техническое. Это несравнимо!

— Не знаю, — сказал Алик. — Я другое знаю. Ты в курсе, кто у мужа твоего двоюродный дедушка? Он же немец, твой муж!

— На одну четвертую, — отозвалась Даша. — Не знаю никакого дедушки.

— Скромный, значит, — сказал Алик. — Это хорошо. Не хвастался? Уважаю. Так вот, его двоюродный дедушка, херр, извини за выражение, Вальтер Гронцман, — директор ЕТЭА при ЕК. Европейской транспортно-энергетической ассоциации при Еврокомиссии. Это сильно повышает шансы твоего супруга.

— Все равно я верю в тебя! — сказала Даша. — Не опускай руки.

— Хорошо, не буду, — согласился Алик. — А вот сделают меня первым вице, ты тогда с ним разведешься и ко мне уйдешь?

— Как ты можешь так рассуждать? — возмутилась Даша. — Кем ты меня считаешь? А ну извинись!

— А если ничего не получится, ты от меня навсегда уйдешь, — словно бы не слыша ее, продолжал Алик. — Но я не умру от тоски. Потому что эти два года, что мы были вместе, это будет негасимый огонь воспоминаний, который согреет мою жизнь до старости и смерти.

Вот ведь как красиво сказал! Даша чуть не расплакалась и бросилась его обнимать. Но он повернулся к ней спиной и прошептал:

— Извини меня, любимая.

«Как бы ни повернулись дела, — размышляла Даша в тот самый день, когда в загородном отеле шло большое собрание акционеров ЕТЭК, — что бы там ни получилось, это будет наконец какое-то решение. Вернее, возможность решения.

Неважно, кого назначат, а кого нет. Важно, что они наконец станут разными. Один станет победителем, а другой, как ни крути, проигравшим. Лузером, если по-нашему.

Вот тут мне придется выбирать по-настоящему.

Можно уйти к победителю. Уйти от Ромы к Алику. Или, если Рома победит, остаться с победителем и сказать Алику: „Прости, мой милый, но ты сам намекал на такое развитие ситуации“. Это будет жестко и даже цинично, но очень жизненно.

А можно наоборот! Можно остаться с лузером, то есть с собственным мужем. А победителю, то есть Алику, пожелать успехов. Сказать: „Я мужа на бонусы и опционы не меняю. А у тебя еще все в жизни будет, не одни только воспоминания обо мне!“ Или сказать Роме, если он победит: „Я рада, что ты с моей моральной помощью достиг таких высот. С твоими бонусами и опционами к тебе сбегутся лучшие женщины — только выбирай! Будь счастлив! А я пойду к доброму скромному человеку, которого люблю уже два года“. Это будет очень романтично и благородно».

Даша открыла свой макбук, и тут же ей в глаза бросилась новость:

«Завершилось общее собрание акционеров и заседание совета директоров крупнейшей транспортно- энергетической корпорации».

Кликнула. Вывалились ссылки:

«Изменения в составе руководства ЕТЭК».

Сволочи! Достали своим гребаным кликбейтом! Меньше чем в четыре клика не доберешься до сути!

Ну вот, наконец:

«Корреспондент „Ведомостей“ сообщает из отеля „Корона-Плаза“: „На собрании акционеров компании ЕТЭК и ее совете директоров принято решение назначить двух первых вице-президентов. Ими стали Роман Гронцман и Альберт Ханифатов“».

— Блин! — вслух сказала Даша. — Еще четыре года мучиться.

кофе, коньяк, конфеты и пристальный взгляд

Катя шла по коридору и вдруг налетела на Сергея Аполлоновича. На самом деле это он налетел на нее — вышел из-за угла нахмуренный, прижимая айфон к уху.

— Совесть у тебя есть? — говорил он своему собеседнику. — Третий час тебе звоню, ты вне доступа, не знаю, что думать, нет, ты скажи, совесть у тебя есть, я тебя спрашиваю?.. Господи! Ну сколько можно! Купи себе второй аккумулятор, как его там, пауэрбанк, вот. Я уже сколько раз говорил… Ладно. Всё. Пока.

Сергей Аполлонович был генеральный продюсер компании «Карамель», а Катя работала редактором. Точнее, помощником редактора.

— Именно Аполлонович! — повторил он свое редкостное отчество в тот единственный раз, когда она предстала перед его светлыми очами и они пожали друг другу руки. — Но не Аполлинарьевич! — И засмеялся.

Катя тоже засмеялась, хотя не поняла шутки. Потом ей объяснили: Сергей Аполлинарьевич — это знаменитый советский режиссер Герасимов, именем которого назвали ВГИК. Но Катя училась не во ВГИКе, а совсем в другом месте, а сюда пришла, потому что мечтала стать сценаристкой. Она уже раза три проходила курсы и онлайн-мастерские. И даже успела написать две сценарных заявки.

— Извините, — сказала Катя, влетев в плечо Сергея Аполлоновича.

— Да, да, — сказал он и сощурился, глядя на экран своего айфона.

Катя обогнула его и пошла дальше.

— Постойте, — вдруг окликнул он. Она остановилась, обернулась. — Простите, я забыл…

— Сергей Аполлонович, я Воробьева Екатерина, первая редакция. У Валентины Сергеевны.

— Да, да. Екатерина… а по отчеству?

— Просто Катя.

Ну ведь и в самом деле. Ему полтинник с хвостиком — два года назад отмечали, — а ей двадцать семь.