Юрий Щекочихин - Армия жизни

И я еще раз отчетливо вспомнил тот вечер и компанию в подземном переходе.

Я не знаю точно, сколько их было. В конце концов, не о том речь. Хватит даже одного Гарика и одного Сергея, чтобы беспокойнее стало жить.

Вот, допустим, со мной лично произошла странная штука. На днях в аэропорте ко мне подошел парень и, раз семь извинившись, сообщил, что у него украли деньги, знакомых нет, и так далее. И в такой простой ситуации, когда и решать-то нечего: вынь рубль или сколько там, не обеднеешь, — я вдруг начал сомневаться. Тот ли передо мной человек, за которого он себя выдает? Не приятель ли Гарика, не родной ли брат Сергея? Не жертва ли я очередной игры?

И только одно, что заложено в человеке самой его природой — почти детская вера в то, что на несчастье не обманывают, — помогло мне убедить себя, что этот парень действительно попал в неприятную ситуацию. Заставлю ли себя поверить в следующий раз, не знаю. Вот это-то как раз самое обидное. То, что бьют по самому больному — по жалости, по доверию.

…Вечер кончился тем, что из гостиницы, держа, как кубок, бутылку, вышел парень в свитере. Гонца приветствовали победными криками.

Я хорошо помню, как они уходили. Медленно и плавно, как люди, которым спешить абсолютно некуда. Они уходили в темноту ночи. Яркий свет гостиницы все дальше отдалял нас от них.

Мы остаемся, провожая их взглядами. Мы не знаем точно, куда они пошли сейчас.

О чем мы их недорасспросили?

Что нам надо спросить у себя самих?

Немного о себе: зовут Саша. Живу я в городе Иркутске. Я студент одного из вузов нашего города, учусь довольно успешно, то есть на «четыре» и «пять». Занимаюсь общественной работой — в меру, то есть не очень себя загружаю. У меня нет обеспеченных родителей, и мне не с кого тянуть деньги — я все себе сделал сам.

Я упустил с самого начала самое главное. Дело вот в чем: я — фарцовщик.

Сейчас мне 24 года, и у меня есть все, что нужно для обеспеченной жизни (не подумайте, беспечной) человека в наше время. И вот для того, чтобы жить, я начал карьеру фарцовщика четыре года тому назад. Сейчас у меня все есть: квартира с телефоном почти в центре города. Квартира прекрасно обставлена, одну комнату занимает библиотека, машина и гараж во дворе дома. Я могу позволить себе почти все, и я не чувствую себя ущемленным морально.

…После службы в армии я начал воспитывать сам себя. Вы скажете, что родители не так меня воспитали? Нет, это мне надоело жить кое-как. Мне надоело носить брюки на вырост, пальто, перешитое из старого отцовского. Я хотел красиво одеваться, ходить в театр, иметь много книг и работать с ними, и еще я хотел учиться по выбранной мною специальности.

Я презираю «мелких модников», которые тянут у родителей деньги, чтобы купить себе фирменный пакет из полиэтилена, чтобы быть «не хуже других», быть современным — на этом, внешнем, понятие о современности у них и заканчивается. Этих девчонок и парней, одетых на родительские деньги по последнему крику моды, которые часами простаивают на барахолке в надежде купить косметику или еще какую-нибудь дефицитную мелочь для того, чтобы пожить несколько дней «красиво», у которых интеллект исчерпывается вопросом: «Че сдаешь?..»

Саша, Иркутск

Толпа несла меня, выкидывая время от времени на полупустынные островки старьевщиков — я глотал воздух, замечал кусок синего неба над головой, — а потом снова меня заглатывала «толкучка».

Я смотрел внимательно вокруг и слушал внимательно. Я старался запомнить мельчайшие детали и незначительные подробности, которые, может случиться, окажутся впоследствии самыми главными.

Вот хмурый бородатый парень потрясает новеньким свадебным платьем…

Вот мальчик сует мне под нос замшевый башмак…

Вот седой старик безучастно смотрит поверх немудреного своего товара: ватника без одного рукава, промасленного пиджака, кусков брезента…

Я видел, как из окна курьерского поезда, лишь детали пейзажа: каракулевую шубу, резиновые пупсы, самодельные молотки, джинсы, хрустальные бокалы, женский парик, тельняшки, сумки с немыслимыми пряжками, расклеенные сапоги, кримпленовые костюмы, шнурки от ботинок, граненые стаканы, лаковые туфли, велосипедный насос, баранью шкуру…

— Какого размера этот сапог?

— Вам не подойдет…

— Я — сестре…

— У вас что, нога с собой?..

…«Толкучку» вынесли далеко за город. Мы ехали по этому шоссе рано утром, наблюдая, как выкатывается откуда-то, может, из-за моря, солнце.

В центре города таксист подсадил тихого мальчика со свертком в руках, на окраине — молодую женщину с баулом. А стрелка спидометра все двигалась и двигалась влево, пока намертво не остановилась на цифре 50. Шоссе представляло теперь Садовое кольцо в часы пик: автобусы, «Жигули», мотоциклы, такси, а невдалеке, срезая угол, вышагивала через поле немоторизованная колонна.

Вот такой первый моментальный снимок «толкучки»: арка, недостроенные навесы, стоянка автомашин, заполненная больше чем до отказа, бурлящая толпа, переливающаяся, как стеклышки в калейдоскопе. Мальчики с горящими глазами, шныряющие в толпе.

…Через два дня в автобусе я услышу диалог совсем молоденьких ребят:

— Славка уехал на «толчок» с червонцем, а вернулся с пятьюдесятью, — скажет первый.

— Во дает! — весело ухмыльнется второй.

…Мальчишка торопится, налетает прямо на нас, возникает то тут, то там в этой несуразной толпе, шепчет громко какому-то рыжему: «Есть товар», теряется, а потом снова мелькает его улыбочка прямо перед нашими глазами. Я запомнил лицо этого парня. Очень хорошо запомнил. Я до сих пор жалею, что так и не узнал, что ему то нужно было среди всех этих «специалистов», которым вся жизнь — «толкучка». Кто он?

…Парень стоит, судорожно сжимая в руках джинсы, завернутые в целлофан. Стоит не вписанный в толпу. Отдельно. В стороне.

— Новичок… — на ходу бросает мой товарищ.

Парень оглядывается на нас, и в глазах его, по-моему, дымка робости. Пока еще не блеск.

Сегодня — да. А завтра?

Уже в Москве я очень многое вспомню. И память сработает совершенно неожиданно. Самое яркое: мальчишка с «толкучки», в руках которого замшевый башмак дрожит, как граната, из которой выдернули чеку. Взорвется?

— Алло, я немного подзалетел…

— В каком смысле? Не понял?

— Я — Владимир, 21 год, образование незаконченное высшее… В Москве — проездом…

— Ну, слушаю тебя? Что замолчал?

— Так вот. Началось все в десятом классе, когда я уже заканчивал школу и сдавал экзамены. Меня ребята обещали устроить на работу.

— Куда?