Юрий Щекочихин - Армия жизни
- Название:Армия жизни
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Common place
- Год:2017
- Город:М.
- ISBN:978-999999-0-14-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Щекочихин - Армия жизни краткое содержание
Кроме статей в книгу вошли три пьесы, написанные автором в 80-е годы и также посвященные проблемам молодежи — «Между небом и землей», «Продам старинную мебель», «Ловушка 46 рост 2». Первые две пьесы малоизвестны, почти не ставились на сценах и никогда не издавались. «Ловушка…» же долго с успехом шла в РАМТе, а в 1988 году по пьесе был снят ставший впоследствии культовым фильм «Меня зовут Арлекино».
Армия жизни - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
За дни нашего знакомства Витя Полянов вызывал разные ощущения. Например, удивление.
— Я думал, что вы из прокуратуры — ворошить старые дела. Нет — тем лучше. Записывайте, во-первых, я — фарцовщик. То, чем я занимался до этого печального происшествия, — я имею в виду арест и суд — для меня гораздо выгоднее любой, — подчеркиваю, любой! — работы. Записываете?
Вот так начался наш разговор. Занятная откровенность?
Еще одно чувство — растерянность. Он пускает дым в потолок, улыбается легко и свободно, как будто мы с ним беседуем на свободе, в баре, а не в следственном изоляторе.
— …Хотите, я за пять минут сделаю из вас фарцовщика?
— Попробуй, — отвечаю я.
— Не верите… — констатирует он.
— Нет, но меня разбирает любопытство.
— Эксперимент прост, — начинает Виктор. — Я приношу вам фирменные джинсы. Сообщая при этом, что они мне, допустим, малы. Вы, представьте себе, отказываетесь. Но я как бы между прочим спрашиваю у вас, не нужны ли они кому из ваших товарищей по работе. Вы выходите в коридор, выясняете, что джинсы, несомненно, кому-нибудь нужны. И вы их продаете. Но ведь не по реальной цене, а по той, которую предложил вам я! Вот вы и стали фарцовщиком.
— Ты уверен, что именно так все и случится?
— Угу, — кивает Виктор и одаривает меня одной из своих улыбок, выработанных пятилетней деятельностью у комиссионных магазинов.
Еще одно чувство. Лично я обозначил его так: непонимание. Сам Виктор назвал это по-другому — «некомпетентность».
В один из дней мы сидели с Виктором и подсчитывали, во сколько же он обошелся — в финансовом измерении — своим родителям со дня окончания школы.
— Ну, — начал Виктор, — во-первых, 365 дней (один год, правда, високосный) по рублю. То есть, я прекрасно знал: что бы со мной ни случилось, утром, когда я встану, возле меня будет лежать рубль и пачка сигарет. В общей сложности, этих денег, так сказать, «на прокорм», было затрачено максимум полторы тысячи…
Витя не зря подчеркнул: «что бы ни случилось». После школы (кстати, школы специальной, с изучением иностранного языка) он поступил в институт, где проучился ровно один семестр. Отец Виктора считает, что всему причиной лень Виктора: он не мог заставить себя вставать в восемь часов утра и ехать на другой конец города. Виктор объясняет все проще: «Ну, кончил бы, допустим, стал бы инженером, получал бы 120 рублей. Есть ли в этом смысл? Тем более, что мне легче купить диплом».
После трех неудачных студенческих месяцев Виктор сменил несколько — до десятка — мест работы. Последние полгода он нигде не работал.
— Так, дальше, — попросил я продолжить нашу арифметику.
— Ну, я не считаю стоимость тех вещей, которые они мне покупали. Но тут, знаете, такая штука. — Виктор улыбнулся. — Лучше бы они не покупали. У нас разные вкусы. Лучше бы давали деньгами: я сам бы купил то, что мне нужно, то есть то, что подходит современному человеку.
— Ты позабыл, что отец, когда ты еще учился в 10-м классе, покрыл все твои карточные долги?
— Это мелочь, — отмахнулся Виктор.
— Ну, и наконец, — подошел я к самому главному, — сколько раз ты просил деньги у родителей на свои торговые операции?
— Раз десять, — не задумываясь, ответил Виктор.
— И тебе всегда давали?..
— Ну, — пожал он плечами. — Фифти-фифти, то есть раз пять давали легко, а раз пять — с боем, со скандалом, но все равно давали.
И тогда-то я напомнил Виктору его собственные слова о том, что плохой день был для него, когда он зарабатывал меньше 200 рублей, что в руках его бывали большие суммы денег, до нескольких тысяч. Так почему же он, имея в руках деньги, все-таки принимал от родителей рубль по утрам и энное количество рублей со скандалами и без?
Виктор представил несколько объяснений.
Во-первых, «родители — это дойная корова, которую стоит использовать».
Во-вторых, «родителям уже за сорок, и они должны существовать для обеспечения ребенка».
И, наконец, в-третьих, «я должен был постоянно давать чувствовать родителям, что я существую».
Если бы остановиться на этих объяснениях, наверное, разумных, с точки зрения Виктора, то все встало бы на свои места и потребительство — вскрытый современный порок — легко бы завершило схему падения молодого человека из благополучной семьи.
Но что-то противилось принять лишь эти объяснения. Быть может, элементарная логика: ведь если у самого Виктора всегда были деньги (а они были — каждая афера с такси, набитым дефицитом и увезенным от разомлевшего от счастья покупателя, давала ему, по его же словам, тысячу, а то и больше рублей), то зачем же требовать с родителей, рискуя нарваться на скандал?
— Нет, Виктор, все-таки я тебя не понимаю, — прервал я его. — Должны же быть и иные причины, кроме «дойной коровы»?
Вот тогда-то Полянов и бросил мне в лицо:
— Как я понимаю, вы не компетентны.
— Как-как? — не понял я.
— А вот так, — жестко отрезал Виктор. — Вы не знаете нашей жизни, то есть жизни деловых людей. Сегодня у тебя нет четырнадцати копеек на «Приму», а завтра в кармане — 500 рублей. Ведь капитал находится в обороте. В обороте, — подчеркнул он, чтобы уже не оставалось никаких сомнений в первопричинах финансовых семейных конфликтов. Вот почему Виктор, улыбаясь, можно даже сказать, насмехаясь, рассказывал о проекте отца: «Кончишь институт — получишь машину и ключи от кооперативной квартиры».
— Зачем мне все это? — спрашивал он у меня. — Квартира и машина — это не база. Мне для работы нужны были наличные деньги. То, что оставалось от оборота, являлось стержнем для работы. Тем более, меня больше привлекала не цель, а сам процесс.
Как, откуда взялось это в Викторе — парне, выросшем в наше время, среди сверстников, не ведающих, что такое «оборотный капитал», — разговор, мне кажется, особый. Отдельная тема. Давайте хоть с одним человеком разберемся, с самим Виктором.
Определение еще одного чувства, вызванного разговором с ним, я нашел с трудом. Поэтому не будем на нем останавливаться подробно.
Допустим так: негодование.
— Ну вот что, — произносит Виктор, — между прочим, я не знаю ни одного человека, который в наше время может за идею сидеть на воде и хлебе. Каждый хочет за каждый свой жест что-нибудь поиметь.
И так далее.
Дело не в этой софистике: «за идею», «на воде и хлебе». Дело в другом: в полной уверенности Виктора, что материальный блеск не только у него, у каждого человека, по его мнению, заслонил всю радугу жизни.
Спор вокруг этого вести трудно, потому что ценности несоизмеримы, и можно только посочувствовать Виктору, что в круг его общения не попадали люди высокие и чистые, физически, в конце концов, не способные не только что-либо продать, но и купить что-либо на толкучке. Нет, все это странно. Оставим это без широкого комментария.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: