Илья Штемлер - Коммерсанты

Группа сотрудников «Кроны» работала под руководством секретаря фирмы Зинаиды. Смекалистая и проворная, Зинаида быстро разобралась в ситуации, не ждала, когда ей принесут материал для распечатки, сама доставала, требовала, записывала с эфира — вызывая досаду других, менее поворотливых, владельцев множительной техники.

Толик Збарский вспомнил, что на Бадаевских складах лежат импортные мегафоны, их рассчитывали продать управлению милиции. Рафинад распорядился доставить мегафоны во дворец, раздать пропагандистам. При выходе Збарского задержали и отправили в комендатуру дворца. Но вскоре отпустили. Узнав это, Рафинад решил, что дали ход его записке, — выявляли лазутчиков. Гордый согласился. Он с интересом выслушал рассказ Рафинада о его похождениях в аэропорту и после. Выразил сомнение в полном успехе демарша, предпринятого мэром, — командующему надо будет еще через многое пройти, многое взвесить, он человек военный, подчиняется военному министру. Правда, войска пока в город не входят, но на подходе, это точно…

— Кстати, я во дворце видел Феликса Евгеньевича, — вспомнил Гордый. — Издали. Он, вероятно, не знает, где размещается «Крона» со своими ксероксами.

Рафинад тотчас отправился искать Феликса.

Он шел сложными коридорами, заглядывал в помещения, спрашивал знакомых. Знакомых оказалось довольно много, почти весь бизнес-клуб. Чертовски хотелось есть. Еще хотелось где-нибудь спрятаться и поспать часок. Вторые сутки без сна…

Впереди, из бокового предела, в коридор вышли двое. В одном из них Рафинад сразу признал узкоплечего, похожего на подростка, полковника, начальника управления милиции, второй был незнаком. Шли они широким шагом, торопились. Стены коридора с предательской акустикой доносили их слова… «Сколько времени вы сможете оборонять дворец?» — спросил незнакомец. «Недолго. Против танков и солдат не более часа, — ответил полковник. — Час, не больше. Будут тысячи жертв. Да и сама милиция может расколоться на два лагеря, не все поддерживают демократов». — «Приходили специалисты с кафедры фортификации военного училища имени Комаровского. Предлагали план возведения баррикад, чтобы задержать танки. Надо срочно этим заняться, — говорил незнакомец, поспевая за шустрым полковником. — В крайнем случае будем перебираться на Васильевский остров, поднимем мосты». — «А что дальше?» — спросил полковник. «Что, что… А хрен знает что. В Москве танки на Краснопресненской набережной. Наши депутаты требуют у мэра оружие. Мэр не решается, говорит, оружие раздадим, а потом, когда будем живы, как соберем?»

Полковник и его спутник свернули в боковой коридор. «Да, делишки, — подумал Рафинад. — Хорошо, Ингу удалось отправить в магазин, пусть там отсиживается. И родителям бы надо позвонить».

Рафинад жил у Инги, в ее комнате с окнами на фабричную стену. Изредка звонил родителям. Отношения налаживались — мать уже не рыдала в трубку и называла Ингу по имени, но ни в чем нельзя быть уверенным, зная характер бывшей солистки Ленконцерта…

Рафинад толкнул приоткрытую дверь, просунул голову в комнату. Трое мужчин в одинаковых комбинезонах играли в домино. Костяшки со стуком ружейного затвора плюхались на голый стол. Вид мирно игравших людей произвел на Рафинада странное впечатление.

— Четвертый не нужен? — спросил он, разыскивая взглядом телефон.

— Не нужен, — сидящий спиной к двери не обернулся.

— Можно я позвоню? — Телефон стоял на подоконнике.

— Звони, — разрешил второй игрок, в очках. — Хоть в Чикаго звони, — он яростно пришлепнул костяшку и подтянул ее к торцу вихлястой конструкции. — Тариф!

— Ну, кто там побеждает: красные или белые? — бросил в пространство третий игрок, в кепке.

— А вам желательно кто? — Рафинад боком присел на подоконник и придвинул телефон.

— Нам один черт. Хоть белые, хоть красные. Все равно, как живем, так и будем жить. Потому как мы не Германия и не Япония. Мы великая Россия, — произнес тот, кто в очках.

Рафинад набрал номер домашнего телефона. Длинные гудки вызова убаюкивали. Он слушал гудки в полудреме, еще бы — вторые сутки не спит.

— Курить есть что, гость? — спросил тот, в кепаре.

— Найдется. — Рафинад положил трубку, достал пачку «Мальборо» и стукнул по донцу коробка, выбивая сигарету.

— О… наша марка, — одобрил очкарик. Он положил домино и вытянул сигарету. — Были когда-то такие папиросы, «Наша марка».

— Когда-то и рыба была в магазинах, — ответил тот, в кепаре. — А сейчас только полки для мышей.

— Берите, берите, — Рафинад протянул и ему пачку. — Огня нет.

— Огонь у нас свой, — проговорил третий, присоединяясь. Игроки оставили домино и закурили.

— Что хочет новая власть? — Очкарик в наслаждении прикрыл глаза.

— Новая власть хочет, чтобы каждый работяга дымил такими сигаретами, а не стрелял бычки у мусорной тумбы. Вот что хочет новая власть.

Рафинад вновь набрал номер домашнего телефона. И вновь безответные гудки вызова. Странно, мать должна быть дома.

— Вы тут работаете? — спросил Рафинад. — Или тоже из добровольцев?

— Работаем, — ответил очкарик. — Паркетчики мы. Паркет набираем в кабинете. Узорный.

— Так у вас редчайшая профессия, — подластился Рафинад.

— Ну, — согласился тот, в кепаре. — А «Мальборо» куришь ты.

— Не прибедняйся, — осадил очкарик приятеля. — Пил бы меньше.

Вскоре Рафинад узнал, что мастера трудились над паркетом ротонды перед бывшим кабинетом Александра II. Что их согнали с рабочего места в эту комнату, а ведь могли бы огородить часть пола ротонды и класть свой паркет, никому не мешая. Что паниковать-то, людей с рабочего участка сгонять, когда у них обязательства, надо к сроку закончить паркет. Чья там власть придет — все равно паркет нужен. А главная обида в том, что их не пускают в комнату, где они хранили рабочий инструмент, — мол, работы нет, инструмент не нужен. Поставили кругом жесткий контроль, муха не пролетит, куда там пройти рабочему человеку — своих чуть ли не ощупывают…

Рафинад сочувственно кивал — действительно, люди спокойно работали, никому не мешали, и на тебе!

— Ты мне скажи, — проговорил очкарик, вытягивая вторую сигарету. — По какому такому праву мэр забрал себе царский кабинет, а? Что он, наследный прынц? Понимаю, при коммунистах… там произвол и прочее. Но ты себя демократом считаешь! А ведь вроде толковый мужик.

— Что ему, в дворницкой сидеть? — не удержался Рафинад, испытывая симпатию к мэру после сегодняшнего дня. — Иностранцев принимает, делегации всякие.

— Ну и что?! — взвился тот, третий, молчавший до сих пор. — Иностранцев пусть принимает в кабинете царя, пожалуйста, без упрека, пусть глядят на красоту. Но самому-то зачем там сидеть, по какому праву?! За это мы голосовали, глотки драли, чтобы он из царского окна… Или те же депутаты! Такую свару устроили, когда комнаты царские под кабинеты свои делили. Чуть ли не поубивали друг дружку без всякого гекачепе. Как при коммунистах был беспредел — гостей на свадьбах из царской посуды потчевать, — так беспредел и остался. И что их так на царское добро тянет, а? Зависть холопская, что ли? Не хочу я никого защищать, пусть друг у дружки носы отгрызут. — Паркетчик притушил сигарету и подобрал домино в широкую корявую ладонь с узловатыми ревматическими пальцами.