Нина Халикова - Желания требуют жертв

— Я здесь ненадолго в командировке. И ещё я хочу, чтобы вы знали: я люблю свою жену, — спокойно сказал он тогда.

Ася истерично засмеялась, не зная, что ответить. Она кое-как ухватила смысл этой нелепой, неуместной фразы и стояла с выражением полного недоумения на лице. Ей стало почти физически неловко за эти его слова. Она сожалела, но отмотать и исправить было нельзя, ибо он их уже произнёс, и, кажется, произнёс вполне осмысленно. «Бывают же идиоты, а я-то уж…» — разочарованно подумала Ася, но вслух довольно вежливо отчеканила:

— Должна сказать, что не люблю ни хвастунов, ни нытиков и не прихожу в восторг от сентиментальных мужских откровений. Или вы пытаетесь меня обольстить таким странным образом?

Ася, как могла, попыталась пошутить последней репликой, но он был до неприличия спокоен.

— Мне кажется, о таких вещах не говорят девушке в первый вечер знакомства, — теперь уже вполне серьёзно сказала Ася.

— Я знаю тебя не первый вечер, — он почему-то сразу перешёл на «ты», — Целый год я смотрю твои балеты и никак не могу на тебя насмотреться. Я и приезжаю сюда только за этим.

Боже, нет-нет, только бы он не заговорил с ней о балете. Этой темы юная Ася Петровская особенно опасалась, о чём угодно, только не о балете. Она не желала слушать никаких обывательских откровенных рассуждений на этот счёт. Ей всегда было страшно неловко, когда недоучки начинают изображать из себя знатоков и с умным видом судят обо всём направо и налево. И недостаток знаний у них не убавляет самоуверенности, скорее наоборот. И надо сказать, они при этом не сильно притворяются, они искренне так считают. Ася нервно переступала на носках, боясь опереться на пятки, но её опасения оказались напрасными, о балете разговор, к счастью, не продолжился, и она, почувствовав, что опасность миновала, немного расслабилась.

— Между нами давно что-то происходит, и я хочу быть честным с тобой. Нам будет хорошо вместе, обещаю.

На сей раз Ася решила промолчать, теперь она была больно уязвлена подобным предложением. Что ж за вечер такой? Ей показалось, что она разговаривает с мужчиной, не имеющим ни малейшего представления не то чтоб об этике, но и о морали в целом. Что за немыслимая провинциальная открытость? Или перед ней просто-напросто неотёсанный мужлан, дорвавшийся до свободы вдалеке от семьи?

— Прости мне мою прямолинейность, но я не умею быть другим.

— Как мило, разве я уже стала пригодна для развлечения пожилых командировочных кавалеров? — не удержавшись, сконфузилась Ася.

— Тише, тише, ты не умеешь быть вульгарной, так что зазря не старайся.

— Сколько вам лет, Евгений? — строго спросила Ася.

— Не помню, лет за сорок, или больше. А что?

«Странный ответ», — подумала Ася, и, чтобы как-то сгладить возрастающую неловкость, она хотела было легко пошутить, так сказать в виде поощрения, но тут же передумала.

— А я почти вдвое моложе, — гордо вскинув подбородок, сказала Ася, — вас это не смущает?

— Нисколько, — быстро ответил он, — нисколько, ты в этом не виновата, честное слово, так что своим возрастом особенно-то не гордись. Твой возраст не твоя заслуга, и не твоя добродетель. К тому же не зазнавайся. Возраст? Что такое возраст? Это быстро пройдёт, очень быстро, не успеешь и оглянуться. Двадцать плавно перетечёт в тридцать, тридцать гораздо быстрее превратится в сорок, ну а сорок стремительно обернётся в пятьдесят, ну и так далее. И ты даже не заметишь, как из непорочной девы превратишься в женщину-вамп. Сейчас кавалеры досаждают тебе своим вниманием, а ты от них отбиваешься, а потом они начнут отбиваться от тебя.

«Странные рассуждения, очень странные рассуждения… — подумала Ася. — А он не так уж глуп, да и от застенчивости явно не умрёт. К тому же слишком красив. Это плохо, говорят, красивые мужчины увлечены исключительно своими потребностями. Почему же тогда я здесь стою? Я решила завести роман со стареющим, не умеющим себя вести ребёнком, или с циничным ловеласом? Нет- нет, и ни то и ни другое».

— Зачем вы мне это всё говорите, вы философ или вы сумасшедший? — она слегка надулась.

— Мы можем вместе пообедать или поужинать?

— Вы ведь женаты. Разве вы способны заставить вашу жену страдать? — Ася попыталась заговорить тоном воспитательницы детского сада. — Я не хочу принимать в этом участие, не хочу чувствовать себя виноватой.

— Ты уже принимаешь, хочешь того или нет. Моя жена страдает целый год, с тех пор, как я впервые тебя увидел.

— Вы должно быть точно сумасшедший? — нехотя подытожила она.

— Мы с тобой одинаковые, просто ты этого ещё не знаешь, и собственные желания для нас важнее всего. Ася, но ты можешь прямо сейчас отказаться от меня. Ты ведь не безмозглый телёнок в ожидании жертвоприношения, а взрослая чувствующая женщина. Откажись от будущего счастья, если сможешь.

«Это что за кривляния балаганного скомороха? Что он такое несёт? Будущее счастье… Самоуверенный, полоумный наглец со всеми признаками порочной опытности», — подумала Ася со злостью, но опять же не ушла. Он осторожно приблизил к ней своё лицо и рассеянно коснулся губами её щеки. Ася была и взбудоражена и разочарованна одновременно — быстро, мимолетно, но вполне ощутимо.

— Я должен просить прощения за поцелуй? — тихо и как-то естественно поинтересовался он. Ася не ответила, она только тяжело вздохнула, то ли из раздражения, то ли из сострадания к его странностям.

— Завтра я уезжаю и вернусь через две недели. Подумай, выбор за тобой, — он посмотрел на неё робко, застенчиво и белоснежно улыбнулся.

— А теперь, закрой глаза — Ася продолжала непонимающе, не моргая на него смотреть, — закрой, прошу тебя, — она заинтригованно подчинилась и тут же почувствовала на своём лице его нежные, уверенные прикосновения, будто это было вполне естественно, и он имел на это право.

Весь этот разговор показался Асе Петровской до крайности неприличным, но ей почему-то вовсе не хотелось его прервать, прекратить, а затем обидеться, оскорбиться и быстро, по-девичьи, убежать, спрятаться, отгородиться от этого невозможного, возмутительного, но всё же такого притягательного провинциала. Спрятаться, чтобы всё как следует обдумать. Но как-то интуитивно Ася поняла, что размышления по этому поводу ей не помогут и всё будет именно так, как он говорит. И ещё ей показалось, что где-то в самых глубинах души её нисколько не смутила его откровенная простоватость, а возмущалась она по привычке. А может быть, в провинции именно так и ухаживают? Предельно честно, без ломания жизненных комедий, без ориентиров на совместное будущее, без пустой затуманенной лжи? А может быть, так лучше, и он знает, о чём говорит? Провинциал. Пусть будет провинциал. Ну и что? Какое непривычное слово, непривычное и несовместимое с её фантазиями.