Алла Хемлин - Интересная Фаина

В подвале дела у Петра шли хорошо. Деньги получились красивые и на вид почти что настоящие на хруст. Петр сам такими деньгами не пользовался и работникам запретил, хоть сколько-то и положил в карман на мелкие расходы.

Деньги через одного хорошего человека ехали к Абовицу. А от Абовица ехали к Петру уже другие деньги. Интересно, что абовицкие деньги были хоть настоящие, а малюсенькие. Абовиц на словах через хорошего человека передавал, что надо тихонечко подождать, и все будет большое.

Если б Верочка меньше кушала шоколада, а Петр не назвался б Верочке графским сыночком, ему б, может, и хватило. А так Петр через сколько-то получился почти что голый с посторонней веревочкой в медальоне.

Наука давно говорит человеку, что лучше б людям без конца не трогать руками все на свете. А при царизме, если у людей руки без денег, — так тем более.

И вот Верочка опять сложила у себя в голове одно и другое, и у Верочки там получилось, что ничего хорошего из графского сыночка не выкручивается; что сейчас графский сыночек запросит у Верочки деньги в долг до своего богатства навек.

Сон с понедельника на вторник уже давно честно предупредил Верочку. А Верочка тогда тоже была дурочка, потому и подумала про другое.

Сейчас Верочка подумала, что уже навек не будет дурочкой.

На всякий случай Верочка сказала Серковскому, что пора попробовать валет на крепость.

А Петр подумал, что без Верочки жить будет лучше и даже веселей.

Петр взял и начал отрезать от себя все Верочкины ниточки.

Когда Петр дорезáл самую последнюю Верочкину ниточку, Петр подумал, что хорошо бы эту ниточку перекинуть от Верочки на Фаину, пока на Фаину не накинул свою веревочку Серковский.

А Фаина что?

А Фаина ничего.

У людей настал 1902 год.

И у Фаины тоже настал такой же.

У людей получилось у каждого по-разному.

А у Фаины получилось одно — Фаине должно было исполниться шестнадцать лет и больше никаких.

Год, как всегда, начался с января, а рождение у Фаины считалось 20 июля 1886 года и шло дальше без переменок.

Петр с Верочкой отрезались один от другого в конце марта месяца.

Верочка на всякий случай хотела отрезаться от Петра по-хорошему. Потому Верочка сказала, что у людей уже идет пост, что Верочка про пост сначала забыла, а в эту минуточку вспомнила и тоже будет.

Еще Верочка сказала, что, поскольку сильно привыкла грешить едой и мужчинами, так решила в пост по слабости грешить только едой.

Еще Верочка сказала, что Бог женщине простит еду скорей, чем мужчину.

Еще Верочка сказала, что пускай Петр спросит у Бога, или Бог простит Петру женщину, и, если простит, так Верочка Петру уже сейчас прощает, раз Петр слабый и без женщины не может кушать даже в пост.

Потом Верочка повернулась и пошла от Петра к Серковскому.

Петр послушал Верочку, потом поднял с пола щелкучую кнопку и проглотил.

Кнопка была с шелкового платья Верочки.

А платье Верочки шилось у Мойсея Бехеля с улицы Земляной.

Бехелю было дано кроить фасон из своей головы и по картинке тоже. Тем более у Бехеля все равно получалось как нарисованное.

Бехелю платилось за материю и за работу бумажкой в пятьсот рублей (на размен).

А бумажка взялась сначала из подвала, в котором Петр делал дело своими руками, а потом из кармана, куда Петр своими руками положил сколько-то на размен на настоящие.

На тот момент, по Верочкиным словам, Серковский к Фаине еще не подступался со своим жениховством. По Верочкиным словам, Серковский собирался прийти к Фаине свататься как раз 20 июля. Серковский собирался лишнее не ходить, а сразу пойти от Фаины в церковь — подать бумаги на венчание.

Верочка передала Петру, что Серковский из своего опыта знал: если нацелился убить муху — так бей сразу.

Петр подумал, что запомнит опыт Серковского про мух на всю свою жизнь.

А про Фаину Петр подумал, что Фаину надо убивать с хорошим подходом.

И вот Петр пошел на пилипейскую улицу к пилипейскому дому.

Когда Петр стоял и ждал, кому бы помочь, чем может, из пилипейского дома вышла кухарка Одарка с корзиной для базара.

Одарка уже сколько-то месяцев тому назад опять сильно запереживала насчет Герасимука и своей очереди.

Пилипейка как посадила Герасимука на веревочку, так и отвязывала только по слабостям в уборную.

Герасимук уже давно совсем не работал, потому что собачкам такое не дано. Собачкам дано бегать, скакать и гавкать на все свое собачье горло.

Герасимук не гавкал, потому что у собачек гавкать — это как у людей говорить, а Герасимук не говорил. Из науки уже давно известно, что если где чего нету, так оно там переходит в другое — что есть. И у Герасимука произошло по науке. Герасимук начал выть, тем более что собачки тоже.

Когда Одарка услышала, что Герасимук завыл, Одарка сильно расстроилась. Одарка даже подумала, что пускай бы Одарка не показывала Пилипейке на сарайчик. Пускай бы Пилипейка не прогоняла Галину. И пускай бы Герасимук не получился на безотвязной веревочке у Пилипейки.

Одарка расстроилась, что уже никогда не дождется своей очереди на Герасимука.

Пилипейка не думала, что Одарка стоит на очереди к Герасимуку. Пилипейка думала, что Одарка гуляет с одноруким мужчиной, который играет музыку на гармошке. Тем более Одарка хвалилась соседской Христине-солдатке, что мажет мужчине обрубок чистым сливочным маслом и мужчина для Одраки играет этим самым обрубком, и что получается еще лучше, чем живой рукой.

Как-то до Пилипейки дошло, что Одарка мажет мужчинам все на свете хозяйским маслом, а потом пользуется.

Пилипейка накричала на Одарку за покражу.

Одарка сильно испугалась, что Пилипейка ее прогонит, и придумала такое.

Одарка выбрала минутку, когда Пилипейка отвязала Герасимука по его слабости, и сказала, что мажет однорукого мужчину для пробы.

Одарка сказала Пилипейке, что еще на Илью Одарке был сон.

Сон сказал Одарке, что от чистого сливочного масла у мужчин все на свете отрастает. Еще сон сказал Одарке, что даже если взять и мазать Герасимуку в ушах и в горле, так у Герасимука отрастет слух и голос тоже. Еще сон сказал Одарке тайные слова без передачи хоть кому на всем свете, которые надо замешивать в масло. А мазать надо ночью через три ночи, и чтоб на мужчине не было ни одной ниточки. Потому что черт возьмет мужчину за ниточку и потянет черт-те куда попало.

Одарка сказала про ниточку, а не про веревочку, чтоб Пилипейка ни про что не догадалась.

Пилипейка не догадалась и сама сказала, что надо и веревочку снять, потому что если черт возьмет мужчину за веревочку, так будет еще хуже, чем за ниточку.

Еще при живом муже Пилипейка получила себе привычку ночью на переменку спать и разговаривать с мужчиной по хозяйству.