Катриона Иннес - Кэйтлин и Купидон

Верити переворачивает меня обратно и улыбается. Она уже одета в сарафан с рисунком из птичек-туканов.

– «Ведь намного милее нам там, где мокрее!..» – невозмутимо продолжает она горланить.

– Только не в День подарков! [18]– упираюсь я. – Этот день создан для доедания вчерашних салатов перед телевизором!

– Но не здесь! – отвечает она. – Здесь мы отбрасываем все привычное и падаем в объятия нового! Такой урок мы получили вчера вечером, верно?

– Вчера ты этому сопротивлялась, – напоминаю я ей. – «Мы сможем улизнуть?» – передразниваю я ее.

– А ты заставила меня остаться и была права. Сегодня моя очередь быть правой. Вставай, я уже заказала роллы на завтрак.

Мы оставались вчера на пляже до полнейшей темноты, и только бумажные фонарики давали какой-то свет. Народ начал расходиться, пара за парой, пока не остались только мы с Верити, Чарльз, Джен и Усман. Джен восторженно тараторила о том, как в прошлом году они ездили нырять, как видели черепах, а Верити от этого слишком возбудилась и немедленно записала нас на дайвинг. Я смотрю на завтрак, который только что вкатили в наш номер. Верити никогда не была такой организованной – должно быть, она действительно очень хочет понырять.

– Ладно, – говорю я. – Только ради тебя!

Я доползаю до конца кровати и засовываю в рот сырный ролл.

В школе дайвинга нас встречает совершенно лысый мужчина, его загорелый череп блестит на солнце. Он улыбается нам до ушей – демонстрируя три шрама через всю щеку, таких глубоких, словно на него когда-то напал тигр.

– Влад, – представляется он, тыча себя в бочкообразную грудь. – Кто-нибудь из вас раньше погружался?

Мы отрицательно качаем головами, и Верити указывает на меня:

– Она нервничает.

Я киваю, принимая озабоченный вид. Влад кладет тяжелую ладонь мне на плечо:

– Со мной вы в безопасности, – рыкает он. – Я отставной военный, русский. Мы не будем нырять глубоко. Футов на тридцать.

– А на какую самую большую глубину вы погружались, Влад? – интересуется Верити.

– Около тысячи футов, – просто отвечает он, пожимая плечами. Верити ахает, а я лишь смотрю на него, слегка растерянная.

Пока мы влезаем в облегающие гидрокостюмы, я выясняю у Верити, насколько это глубоко.

– Только «в попугаях», пожалуйста, – прошу я. – Ты же знаешь, что я не сильна в цифрах.

– Хорошо, – говорит она, натягивая ласт на ногу. – Сейчас соображу. Так, глубина, на которую мы собираемся нырнуть, будет как длина небольшого рейсового автобуса. А максимальная глубина, на которую погружался Влад, – как высота Эйфелевой башни.

– Ого! – отвечаю я. – Это очень глубоко.

– Ага, так что ты будешь в полном порядке.

Мы ковыляем в ластах на пляж, как пингвины.

– Я обосрусь из-за этого, Верити! – шепчу я. – Одна моя подруга проходила такой курс во время путешествия и сказала, что с тобой отрабатывают все непредвиденные ситуации, которые могут случиться! Они срывают тебе маску с лица!

– Самое лучшее в жизни – то, что тебя пугает. Помнишь? – замечает Верити.

Все, о чем я могу думать, – это Гарри и то, как он всегда знал, когда мне страшно. Он приближался ко мне, сжимал мою руку, и я сразу же ощущала себя в безопасности. Есть момент в нашем свадебном видео, когда мы входим и видим гостей, которые встают, кричат и радуются. Я помню, как была этим ошеломлена. И там видно, как я бросаю взгляд на Гарри, и его ладонь, только что вскинутая в приветственном взмахе гостям, устремляется вниз, чтобы схватить мою, а затем мое лицо расплывается в улыбке.

– Самое лучшее в жизни – то, что нас пугает, – повторяю я. В надежде, что эти слова дойдут до моего колотящегося сердца.

Мы продолжаем идти, высоко задирая ласты, пока не оказываемся по пояс в воде, где Влад начинает навешивать на нас баллоны. Они очень тяжелые.

– Влад, я не настолько сильная, чтобы таскать это на себе, – говорю я, чувствуя боль в плечах.

– В воду. Там легко, – отрывисто бросает он, протягивает ко мне свои крупные руки и толкает меня в море спиной вперед, где я внезапно чувствую себя так, будто баллон свалился и на моей спине нет вообще ничего.

Влад терпеливо рассказывает нам с Верити обо всем, что мы должны знать. Первым делом мы изучаем жестовые сигналы, и я постоянно ошибаюсь.

– Что обозначает «о’кей»? – спрашивает он, и я тут же показываю поднятый большой палец.

– Нет, нет, это значит, что вы хотите вернуться в лодку. А «о’кей» – вот. – Он смыкает указательный палец с большим, образуя классическое колечко «ОК», которое у меня всегда ассоциируется с американскими телесериалами.

– Ох, да, простите, Влад. В следующий раз я все сделаю правильно.

Верити вкурила все с первого раза и сейчас тренируется самостоятельно. В конце концов она подплывает и снимает маску.

– Ты же нарочно не понимаешь! Влад, она это нарочно делает.

– Что? Вовсе не нарочно. Это сложно.

– В сигнале «о’кей» нет ничего сложного, Кэйт. – Верити поворачивается к Владу. – Она боится момента, когда вы будете ее учить, что делать, если слетит маска. И так она пытается оттянуть его как можно дольше.

– Ага, – кивает Влад. – Понял. Да, это обычный страх ныряльщика. Но это нормально. Вы сможете дышать, у вас есть регулятор. – Он показывает на загубник, прикрепленный к моему баллону. – Вы не должны паниковать. Не дышите носом, и с вами все будет в порядке.

– Не паниковать, когда вода заливает мне нос, уши и глаза? Влад, вы просите слишком многого, – говорю я.

Его смех напоминает глубокий раскатистый гул.

– Мы справимся. Я занимаюсь этим сорок лет. Вы в безопасности.

Мой мозг верит ему, а тело – нет. Каждый раз, когда мы ныряем и он сигналит мне снять маску, я просто не могу этого сделать. Мы поднимаемся на поверхность, и Верити подплывает к нам.

– Помнишь «Вперед, обезьяны»? – спрашивает она. Я киваю.

– Что такое «Вперед, обезьяны»? – интересуется Влад.

– О, – произношу я. – Это по-настоящему страшный аттракцион, Влад. Там нужно по веревкам перемещаться между верхушек деревьев. Вам бы очень понравилось.

– Ты говоришь об этом как о чем-то страшном русскому солдату? – удивляется Верити.

Я вскидываю ладони:

– Но это действительно страшно! – Я оглядываюсь на Влада. – Так и есть, – настаиваю я. – Вы сами отвечаете за свою безопасность, и вы очень высоко на деревьях. Так что если вы упадете, а страховка не сработает – сами виноваты, потому что не пристегнулись как следует.

– Но вспомни, кто боялся этого больше, чем ты? – говорит Верити.

Все это снова всплывает перед моими глазами. Его лицо, белое, как полотно, когда мы практиковались пристегиваться на гораздо более низко натянутых веревках во время тренировочного курса. Как он схватил меня за руку и сжал, когда инструктор рассказал нам все, что требовалось знать.