Дэвид Левитан - Записная книжка Дэша и Лили

Сев на постель, я обхватил голову руками. Затем, осознав, как драматично выгляжу, посмотрел на Софию.

– Вот честно, я ничего не понимаю, – признался я.

Она продолжала стоять, глядя мне в глаза.

– Я не могу тебе с этим помочь, прости. Не могу.

Понятно. Давным-давно, как говорится в сказках, встречаясь с ней, я притворялся, что смогу полюбить ее, всего лишь симпатизируя ей. А теперь, когда у меня нет ни малейшего желания притворяться в том, что мы когда-то любили друг друга, она мне безумно нравится.

– Может, на этот раз попробуем сохранить разумные отношения на долгое время? Морально поддерживать друг друга, советоваться?

София рассмеялась:

– Делиться неудачами, учиться на ошибках и извлекать уроки из опыта?

– Да. Это было бы здорово.

Мне хотелось закрепить наше новое соглашение. Поцелуй исключался. Объятие тоже ни к чему. Поэтому я протянул Софии руку. И она ее пожала. А потом мы присоединились к нашим друзьям.

Меня никак не оставляли мысли о Лили. Чем она занята? Как себя чувствует? Что она чувствует? Меня охватывало смятение, но это чувство не было неприятным. Никогда еще я не жаждал увидеть ее так сильно, как сейчас.

Записная книжка у меня. Только нужно подобрать правильные слова.

Позвонила мама, узнать, как у меня дела. В ее спа-курорте нет доступа в Интернет, и телевизор она вне дома не смотрит, поэтому мне не пришлось ей ничего объяснять. Сказал, что ко мне пришли друзья, но мы ведем себя прилично.

Отец обычно каждые пять минут смотрит новости на мобильном. Наверное, он видел и заголовки на сайте «Пост», и фотографии. Просто не узнал сына.

Позже этим вечером, после киномарафона фильмов Джона Хьюза, я собрал Бумера, Софию, Прию, Джонни и Дова в гостиной, притащив из маминого кабинета маркерную доску.

– Прежде чем вы уйдете, – сказал я, – мне хотелось бы устроить короткий симпозиум на тему любви.

Я взял красный маркер – почему бы и нет? – и написал на доске слово «любовь».

– Вот она. «Любовь». – Для пущего эффекта я заключил его в рамку в форме сердца. Не анатомического, конечно. – В своем первозданном виде, со своими идеями и представлениями. Но потом… приходят слова.

Я всю доску исписал словом «слова» – даже поверх слова «любовь».

– И чувства.

Я покрыл доску словом «чувства», поверх всего уже написанного.

– И ожидания. И история. И мысли. Помоги мне, Бумер.

Мы с ним раз двадцать написали каждое из этих трех слов.

Каков результат?

Полная белиберда. Невозможно прочитать не только слово «любовь», но и все остальное.

– Вот, – поднял я доску, – с чем мы имеем дело.

Прия выглядела недовольной – скорее мной, чем тем, что я говорил. София – изумленно-радостной. Джонни с Довом придвинулись друг к дружке. Бумер, все еще с маркером в руке, о чем-то задумался.

Он поднял руку.

– Да, Бумер? – спросил я.

– Ты хочешь сказать, что: либо ты влюблен, либо нет? И если влюблен, то у тебя в душе такая неразбериха?

– Мысль примерно такая, да.

– Но что, если в этом вопросе нельзя делить все на черное и белое, на «да» или «нет».

– Не понимаю, о чем ты.

– Что, если с любовью так нельзя: влюблен или не влюблен, и точка. Любовь бывает разной, и у нее разные оттенки. И может, все это – слова, ожидания и остальное – вовсе не накладывается на любовь, а имеет свои собственные места, как на карте. И если посмотреть на эту карту сверху, то… вау… обалдеешь!

Я взглянул на доску.

– Если сделать из этого карту, то все будет куда как чище и разборчивее, – признал я. – Но разве не именно так будет смотреться столкновение двух подходящих друг другу людей в подходящее время? Хаосом.

София тихонько рассмеялась.

– Что?

– Подходящий человек в подходящее время – неверная концепция, Дэш, – объяснила она.

– Точно, – согласился Бумер.

– О чем это она? – поинтересовался я у него.

– Я о том, что «подходящий человек в неподходящее время» или «неподходящий человек в подходящее время» – это просто отговорка. Говоря так, люди думают, что судьба с ними играет. Что все мы – участники какого-то романтического реалити-шоу, которое смотрит Бог. Но вселенная не решает, кто подходит тебе, а кто – нет. Ты сам это решаешь. Да, ты можешь до посинения рассуждать о том, сложились бы у тебя отношения с этим человеком в другое время или с другим человеком в это время. Но знаешь, чего добьешься этими рассуждениями?

– Посинения?

– Ага.

– Записная книжка ведь у тебя? – вклинился Дов.

– Надеюсь, ты ее не потерял? – присоединился к нему Джонни.

– У меня. Разумеется, нет.

– Тогда чего ты ждешь? – спросила София.

– Когда вы все уйдете? – предположил я.

– Тогда мы пошли! Тебе есть что написать. И не забывай: все зависит от тебя, а не от судьбы.

Я все еще не знал, что писать. Так и заснул, с записной книжкой под боком, глазея в потолок.

На следующее утро за завтраком мне в голову пришла великолепная идея.

Я немедленно позвонил Бумеру:

– Мне нужна услуга.

– Какая? – спросил он.

– Твоя тетя в городе?

– Моя тетя?

Я выложил ему мою идею.

– Ты хочешь пойти на свидание с моей тетей?

Пришлось снова все повторить.

– Оу. Скорее всего, я это устрою.

Мне не хотелось выдавать в записной книжке слишком много. И я лишь написал Лили время и место встречи. Дождавшись более приличного часа для визита, я направился к миссис Бэзил и наткнулся на нее на улице – она выгуливала Бориса.

– Родители не наказали тебя, раз ты свободно разгуливаешь по городу? – спросила она.

– Сами видите, – ответил я и протянул ей записную книжку. – Думаю, она готова к следующему приключению.

– Говорят, обыденность придает жизни остроту. По-моему, лучше использовать другие специи. – Бабушка Лили протянула за книжкой руку, но Борис ее опередил. – Плохая девочка! – побранила она пса.

– Я уверен на сто процентов, что Борис – кобель, – заметил я.

– О, я это знаю, – уверила она меня. – Мне нравится сбивать его с толку.

И они с Борисом ушли, прихватив мое будущее.

Когда Лили пришла к пяти часам, видно было, что она слегка разочарована.

– Смотри, сколько здесь народу катается, – оглядела она ледовый каток в Рокфеллер-центре. – Миллион. И, судя по свитерам, со всех пятидесяти штатов.

Я был как на иголках. Очень нервничал. Мы с Лили впервые встретились при нормальных обстоятельствах, без всяких собак и чокнутых мамашек, и вели обычный, нормальный разговор. А я не очень-то хорош в обычных, нормальных разговорах. Мне лучше удаются письменные беседы или рассуждения, вызванные приливом адреналина в сюрреалистические мгновения. Мне хотелось понравиться Лили и хотелось, чтобы она понравилась мне. Так страстно мне давно уже ничего не хотелось.