Ян Козак - Святой Михал

Всю дорогу Вилем клял на чем свет стоит и себя, и Эду за пустую трату времени. А когда пришел на пастбище, остолбенел. Потом ущипнул себя; не снится ли ему? Огляделся вокруг: не заблудились ли они. Нет как будто.

Оба стояли как вкопанные и молчали. Мимо как раз проходил лесник Мигалко, предшественник Смолака.

— Ну, каково? — спросил он и загадочно улыбнулся.

Лесник-то знал, в чем дело. Ночью, когда он возвращался из леса, его пес что-то почуял, начал лаять и привел его к пастбищу. Еще издали он услышал громкий стук и заметил какое-то странное оживление. Мигалко, подойдя ближе, увидел в свете луны две машины, груженные лесом, и человек пятнадцать рабочих. Они ломали старую ограду загона и тут же ставили новую. Собирали и сбивали заранее приготовленные стропила, балки для навеса.

— Что вы тут делаете? — спросил Мигалко.

К нему подошел секретарь райкома. Он был явно недоволен, что лесник застал их за этой работой. Они немного потолковали. А затем Мигалко ушел. Потому-то и улыбался он сейчас. Улыбка его сбила Вилема с толку. Он понял ее по-своему. Мочаранское лесничество, которому принадлежала лесная зона Поречья, взяло над их кооперативом шефство — ни в Мочаранах, ни в Горной Рыбнице кооперативов тогда еще не было. Лесничество должно было помогать пореченским кооператорам, но пока ничего не делало. Вот Вилем и подумал, что у шефов заговорила совесть и они решили удивить поречан.

— Так это вы построили? — спросил он.

— Хорош подарок, а? — сказал лесник. Он уклонился от прямого ответа и вновь улыбнулся.

Эда предложил ему сигарету. Вилем, полный благодарности и внезапно пробудившихся надежд, добавил:

— За мной бутылочка, друг. Приходи. Вечером разопьем в «Венке».

Слух о чуде в Кругах быстро разнесся по селу, и многие, не поверив, побежали туда поглядеть.

Произошло это утром, часов около семи. Вилем решил не терять времени даром. В одиннадцать часов он — как был в рабочем костюме, с приставшими отрубями — появился в кабинете секретаря районного комитета.

— Товарищ секретарь, тебе следовало бы снова заглянуть к нам, — сказал он, улыбаясь во весь рот.

— Хм… С меня пока хватит последней поездки, — ответил секретарь.

Он сидел за письменным столом, к которому был приставлен длинный стол для заседаний, где лежала уйма бумаг. Секретарь испытующе поглядел на Вилема.

— И все же тебе следовало бы приехать еще разок, — продолжал уговаривать его Вилем.

Голос его обрел некую таинственность.

— У вас какие-то новости?

Вилему казалось, будто секретарь дружески протянул ему руку.

— Да. Навес… — сказал он. — Мы серьезно обсудили твое предложение, товарищ секретарь, и взялись за ум. Короче говоря, сказали себе: «Товарищ секретарь был прав», поплевали на ладони, взяли в руки инструмент — и вот результат!

— Смотри-ка, значит, у вас все получилось?! — насмешливо заметил секретарь.

Но тут ему пришло в голову, что Вилем, видимо, продолжает игру, которую начал он сам. Разговор стал его забавлять. Он был доволен, что удивил пореченских кооператоров, хотя сам не смог бы объяснить, почему решил им помочь. Вероятно, тот короткий отдых на пастбище (он давненько не сиживал у костра!), запах насаженных на прутики и обжаренных на огне ломтиков сала, глоток вина из захватанной бутылки — все это запало ему в душу. Но помимо того, он хотел также показать пореченским руководителям, что они должны делать. Вот он и попросил на лесопильном заводе заготовить навес и все остальное.

— Во сколько же вам это обошлось? — спросил он с любезной, почти ласковой улыбкой, которая еще больше подбодрила Вилема.

— Ну… пока точно сказать не могу. Еще не все подсчитано. Немного помогло нам и лесничество, — бросил Вилем как бы невзначай. Потом вздохнул, собираясь добавить еще что-то.

— А как коровы? Все такие же грязные? — перебил его секретарь.

Вилем было запнулся, но улыбка тут же снова заиграла на его лице.

— Понятное дело! — заговорил он. — Это все равно как с человеком — вымоется, наденет новое исподнее, ляжет в чистую постель, и сразу ему так хорошо станет, даже дышится легче, да и чувствует он себя здоровее. Короче говоря, в форме он по всем статьям. И со скотиной так же. Тут мы уж приложим силы. Но сначала, чтобы коровы не стояли в грязи, мы решили построить навес. И что за навес, просто чудо! — вернулся он к тому, ради чего явился сюда. — Вот я и думаю, что теперь дело у нас пойдет.

Он говорил, искренне веря во все, что говорит. И чувствовал, как растет в нем вера в свои силы, а вместе с ней и гордость.

— Думали, работа угробит нас. Но люди загорелись и сделали все необходимое. Теперь следовало бы немножко поддержать в них боевой дух. И мне кажется, небольшая денежная помощь была бы очень кстати. Раз уж дело у нас стронулось, надо и нам пойти навстречу. Подкинуть немного деньжат…

Взволнованно, но ясными, невинными глазами смотрел он на секретаря. Тот удивленно вскинул голову, выпрямился.

— Людей эта работа подняла в их собственных глазах, — гнул Вилем свою линию. — Когда все было готово, у каждого стало на сердце радостно. И вообще теперь помощь кооперативу значила бы куда больше, чем просто деньги; у нас тогда произошел бы самый настоящий перелом. Члены кооператива поняли бы: стоит не пожалеть своего горба — и результат налицо. Можно было бы приниматься и за дела поважнее.

Наступило недолгое молчание.

Секретарь пристально вглядывался в лицо Вилема. Он вдруг почувствовал, что он обманут, оказался в дураках. Его словно обокрали, да еще и опозорили. Он возмутился.

Вилем хоть и заметил признаки опасности, но не сумел вовремя отступить с занятой позиции. Да и не понял, почему изменилось настроение секретаря. И узнать причину этого, естественно, не мог, поскольку ни сном ни духом не ведал, что сделал для них секретарь.

— Вот… — сказал он нерешительно. — Вот я и думал…

— Вон! — рассвирепев, закричал секретарь.

Он подскочил к двери и открыл ее.

— Ступай прочь! — громко, с неподдельным гневом крикнул он.

Вилема как ветром сдуло.

Все Поречье долго толковало о «чуде». Вслед за тем на Вилема одна за другой свалились новые неприятности; он окончательно упал в глазах односельчан. Не прошло и недели, как кооператив развалился.

И все же в истории с навесом намерения Вилема были самые честные и добрые. Ведь он действительно готов был на все ради кооператива. Но что бы он ни делал, невезенье преследовало его. Что бы он ни затевал, все шло прахом. Короче говоря, он был жалкий, достойный презрения неудачник. Сам он мог объяснить это только тем, что, когда он появился на свет, вокруг кровати, должно быть, бегала черная кошка.

В таком состоянии — с повязанной мокрым полотенцем головой — и застал его Михал. Вилем сидел, тупо уставившись в одну точку.