Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Отсюда можно пройти в трехнефную базилику Святых Виталия и Агриколы (она, совсем уже небольшая, существовала еще в 393 году, а теперь совершенно пустая, торжественная и опустошенная, как амбар поздней весной) и из нее выйти в небольшой садик, а можно мимо единственной черной колонны (оставшейся, как считают, от храма Изиды, а по другой версии, возле нее бичевали Христа) завернуть во Дворик Пилата, окруженный древними коридорами с остатками фресок и захоронений.

Отсюда можно пройти в церковь Святой Троицы (вход прямо напротив Чаши Пилата), а можно пойти в церковь Подвязки с магазином, небольшим музеем (фрески, картины, иконы, реликварии, одеяния) и выходом во второй внутренний дворик.

Коллекция небольшая, собранная из случайных предметов разной степени тяжести и ценности, но практически все артефакты весьма древние. То есть ветхие.

Церковь Святой Троицы тоже должна была копировать иерусалимский прообраз, но пока ее строили, от оригинала ничего не осталось, поэтому болонскую Голгофу так и не достроили; теперь это пять нефов всего в два пролета – долгострой из XVIII века. Но именно здесь, в одном из закутков выставляют эффектные (чуть ли не самые древние из дошедших) ясли – раскрашенные деревянные фигуры Мастера распятия 1291 года практически в человеческий рост.

Все эти не слишком высокие, почти приземистые, к сырой земле невольно припадая, церкви и коридоры, плавно переходящие друг в друга, раскрываются постепенно, будто бы старинную книгу перелистываешь – что в ней написано, не очень понятно, но можно бескорыстно любоваться бесхитростными заманухами монастыря, интересного своей неформатностью.

Архитектура здесь доканоническая (несмотря на все перестройки и реставрации позапрошлого века, пытавшиеся вставить монастырю все вывихнутые суставы, чтобы «как положено» было), кладка и украшения грубые, но не примитивные, скульптуры и детали стертые и обветрившиеся, продуваемые сквозняками – так как все неоштукатурено и «грубой вязки», кажется, что эта пустота и есть результат воздействий ветров и нелетной погоды. А просто она слишком древняя и давным-давно цели свои пережившая, вот и зияет отсутствием мяса, одна кожа да кости.

Твиты из Феррары

Пт, 21:43 : Выезжал из Болоньи в солнечную погоду, а дорогу на Феррару уже затянул туман, редуцирующий пейзаж до набора иероглифов в поле (кипарисы?), до чистого Моранди (вот он как себя, гений места, проявляет), а тут еще бесконечная колонна грузовиков, которые нужно бы обогнать. По застарелой привычке решил, что это смог. Но смог не пахнет скошенной травой.

Пт, 21:54 : Ежик в Ферраре.

Сб, 00:57 : Феррара точно к чемпионату мира готовится – всюду реставрация, самые важные фасады занавешены.

Сб, 01:24 : Догадка пришла откуда не ждал: во дворике пинакотеки, на задней ее стене, во весь реверс я увидел фотографию Антониони.

Сб, 02:28 : В Ферраре особенная какая-то луна. Волшебная или даже мистическая. Точно город специально заточен под ее странный свет и раскрывается под ним совсем по-особенному. Набросок севера

Феррара точно к чему-то крайне важному готовится – всюду реставрация, фасады, например, Кафедрального собора и Палаццо Диаманти укутаны лесами.

Но при этом, когда я думаю теперь о Ферраре, мне кажется, что очертания ее не совсем конкретны, зыбки и дрожат, точно мираж. Дело, видимо, в тумане или в особой сырости, которую Стендаль считал наиболее характерной чертой местного климата. Хотя Феррара далековата от Ломбардии милой, кажется, что мой нынешний север (каждая поездка имеет свои стороны света и оригинальную систему координат, в том числе географических) начинается именно здесь – как из точки истока.

Кажется, что Феррара находится совсем уже на краю мира (очередной вариант гравюры Фламмариона?), а она всего-то возле Болоньи в сторону Венеции: как, однако, порядок посещения города и особенности захода в него влияют на восприятие особенностей места! Ведь если бы я сподобился на Феррару сразу после Венеции или, например, Равенны, она возникла б в ином контексте и выглядела не так, как теперь. Перебираешь города и земли, точно четки, и каждая из них – драгоценный камень или редкостный элемент наособицу, зависимый от порядка и очередности.

А быть может, это всего-то итальянский ноябрь, широкой лентой впадающий в свечение разреженного сфумато. Спрятаться внутри стен

В незнакомом городе с неочевидной геометрией и сложно устроенной культурной программой самое трудное – сделать следующий шаг. Спрятался в музее или в замке, и ты в домике. Получил передышку под сенью дружных муз. Но потом же надо выходить на улицу и каждый раз, на каждом перекрестке заново решать, налево идти или направо.

Разумеется, еще в болонском доме Клаудии я составил подробный план достопримечательностей Феррары с часами работы музеев, перерывами и даже стоимостью билетов (она не понадобилась: пресс-карта рулит, хотя музейная карта на два дня стоит 12 евро), но попадая в горизонталь, по которой размазан город, теряешься каждый раз, словно ребенок. Возникает легкая паника, которую мне нравится побеждать. Ее невозможно взять нахрапом, но лишь методичным, шаг за шагом, освоением незнакомой территории. Визиты в музей помогают войти в покой, начинающий распространяться и на всю остальную округу – в музее же не ждешь подвоха, в музее расслабляется все, кроме ног и глаз.

В музеях (особенно это касается Феррары) людей мало.

После сиесты вылезло солнце, стало душно, как перед грозой. Феррара покрылась мелкой испариной и вновь вернула мне дискомфорт. Правильнее написать: ввернула. Пришлось сделать еще одно усилие – над собой и над страной, что вокруг. В стороне от этой толчеи

«У людей пред праздником уборка…» Своим драгоценным и невидимым теперь фасадом, за которым, собственно, я и ехал, Дуомо повернут к герцогскому замку (памятник Савонароле стоит к замку спиной), а к площади, на которой стены собора превращены в торговые ряды с избушечными чердаками, стоит боком. Понятно почему – всю другую сторону Палаццо Коммунале занимает почти новый торговый центр с «Макдоналдсом» наперевес. Хоть он и сложен из розоватого туфа и прикрыт останками аутентичных архитектурных деталей, выглядит бледно.

Дуомо закрыли фасад, и с города точно бы смыли весь макияж, он стал равен самому себе – терракотовый, тихий, точно надорвавшийся, выгоревший изнутри, но продолжающий жить по привычке.

По инерции.

Возможно, из-за тумана, так и висящего над Эмилией весь день, Феррара утеряла свои бодрые цвета и кажется восстановленной после пожарища.

Жизнь ушла из нее, но позже вернулась в ином качестве, с которым Феррара пока не определилась. Музеи пустые, торгуют облезлыми стенами; они, единственные, пыжатся произвести впечатление на заезжих туристов. Да и то лишь потому, что такая у них обязанность – производить впечатление, а иначе люди попросту раскошеливаться не будут.