Салли Руни - Разговоры с друзьями [litres]

Она умнее тебя? – сказала Бобби.

Да, хотя такого народу немало. Мне кажется, эти вопросы не приближают вас к цели.

Ладно, ладно, сказала Бобби. Она скорее эмоциональная или рациональная?

Пожалуй, рациональная.

То есть бесстрастная, сказала Бобби. Бесчувственная.

Что? Нет. Я этого не говорил.

Мое лицо обдало жаром, и я заглянула в свой бокал. Мне показалось, Ник взволнован или, по крайней мере, не настолько отстранен и расслаблен, каким обычно притворялся, и я задумалась, когда это я решила, что он притворяется.

Экстраверт или интроверт? – сказала Эвелин.

Я думаю, интроверт, сказал Ник.

Молодая или старая? – сказала Эвелин.

Молодая, очень молодая.

Ребенок, что ли? – сказала Бобби.

Нет, взрослая. Господи.

Взрослая женщина, понятно, сказала Бобби. А как думаешь, в купальнике она бы тебе понравилась?

Ник пронзил Бобби долгим взглядом и отложил бумажку.

Бобби уже знает, кто это, сказал Ник.

Мы все знаем, кто это, тихо сказала Мелисса.

А я нет, сказала Эвелин. Кто это? Это ты, Бобби?

Бобби лукаво улыбнулась и сказала: это Фрэнсис. Я наблюдала за ней и не понимала, ради чего все это представление. Никого, кроме Бобби, оно не развлекло, но ее это, похоже, не беспокоило; она держалась так, словно замысел удался. Я слишком поздно догадалась, что она нарочно положила бумажку с моим именем с самого верху. Я вспомнила, что она совершенно безбашенная, обожает проникать внутрь вещей и выворачивать их наружу, и я испугалась ее, уже не в первый раз. Она хотела выставить на всеобщее обозрение мои самые сокровенные чувства, превратить их из тайны в какую-то шутку, в игру.

После раунда атмосфера в комнате изменилась. Вначале я встревожилась, что все догадались о нас, что-то слышали по ночам, что знала даже Мелисса, но потом я сообразила, что царит напряженность другого рода. Похоже, Дереку и Эвелин было неловко за Ника – они решили, что он скрывал свои чувства ко мне; они беспокоились, не обиделась ли я, не огорчена ли. Эвелин поглядывала на меня с сочувствием. Когда Мелисса угадала имя Билла Клинтона, я извинилась и ушла в ванную через коридор. Я охладила руки под струей воды, промокнула под глазами, вытерла лицо чистым полотенцем.

За дверью в коридоре Мелисса ждала своей очереди воспользоваться уборной. Я не успела прошмыгнуть мимо, и она спросила: ты как?

Все хорошо, сказала я. А что?

Она поджала губы. В тот день на ней было голубое платье с глубоким декольте и плиссированной юбкой. На мне были подвернутые джинсы и мятая белая рубашка.

Он ведь не сделал ничего такого? – сказала она. Он тебя не допекает?

Я поняла, что она говорит о Нике, и вмиг ослабела.

Кто? – сказала я.

Она глянула неприветливо, словно я ее разочаровала.

Ладно, сказала она. Забудь.

Мне стало стыдно, ей наверняка стоило усилий, и немалых, проявить заботу. Я тихо сказала: нет, послушай, конечно нет. Я не знаю… По-моему, это какая-то ерунда. Прости. По-моему, это все Бобби.

Ну, он, видимо, влюбился, сказала она. Я уверена, что все безобидно, просто хотела, чтобы ты знала: если он сделает что-то неприемлемое, всегда можно сказать мне.

Я очень это ценю, ты такая добрая. Но правда, беспокоиться не о чем.

Она улыбнулась, словно обрадовалась, что я в безопасности и ее муж не натворил ничего ужасного. Я благодарно улыбнулась в ответ, и она вытерла руки о юбку.

Это на него не похоже, сказала она. Но ты, пожалуй, в его вкусе.

Я смотрела под ноги, голова кружилась.

Я не слишком льщу себе? – сказала она.

Тут я встретилась с ней взглядом и поняла, что она пытается меня рассмешить. Я рассмеялась – от признательности за ее доброту и доверие.

Да нет, ты скорее льстишь мне, сказала я.

Ну от него-то не дождешься, полная бестолочь. Хотя вкус на женщин у него отличный.

Она указала на ванную комнату. Я посторонилась, и она вошла. Я запястьем вытерла лицо – оказалось, влажное. Интересно, что она имела в виду, говоря, что Ник «бестолочь»? Я не могла разобраться, было ли это сказано ласково или язвительно; Мелисса умела выдать одно за другое.

После этого игра быстро закончилась. Я и словом не обмолвилась с Бобби до самого ее ухода в спальню. Я сидела на диване, пока все не разошлись, и через несколько минут Ник вернулся. Он закрыл окна и прислонился к подоконнику. Я зевнула и провела рукой по волосам. Н-да, странно вышло, да? – сказал он. С Бобби. Я согласилась, что странно. Ник говорил про Бобби осторожно, словно сомневался, как я к ней отношусь.

Ты совсем бросил пить? – сказала я.

Делаюсь от вина вялым. Мне хочется быть трезвым ради вот этого всего.

Он присел на подлокотник дивана, словно ожидая, что мы скоро встанем. Я сказала: что значит «это все»? А он сказал: о, все эти волнующие ночные разговоры.

Ты не любишь заниматься сексом пьяным? – сказала я.

Мне кажется, для всех лучше, если я не пью.

Типа, думаешь, что окажешься недостаточно хорош? С моей стороны никаких претензий.

Ну, тебе легко угодить, сказал он.

Мне не понравились его слова, хотя они были правдой и он, вероятно, искренне так думал. Он коснулся моего запястья, и я вздрогнула.

На самом деле нет, сказала я. Я просто знаю, что ты обожаешь, когда я лежу и превозношу тебя, какой ты бесподобный.

Он поморщился и сказал: жестко. Я рассмеялась и сказала: что, я разрушаю твои иллюзии? Я буду и дальше стонать, какой ты сильный и мужественный, если хочешь. Он ничего не ответил.

Так или иначе, мне пора спать, сказала я. Сил уже нет.

Он коснулся моей спины – непривычно нежный жест для него. Я замерла.

Почему ты раньше ни с кем не закрутил роман? – сказала я.

Эээ… Наверное, не встретил никого.

В смысле?

На секунду мне почудилось, что он скажет: я не встретил женщины, которую желал бы так же сильно. Вместо этого он сказал: да не знаю. Мы довольно долго были счастливы вместе, мне даже в голову не приходило. Знаешь, когда влюблен, о таком не думаешь.

И давно ты перестал быть влюбленным?

Он убрал руку, и наши тела больше не соприкасались.

А я и не переставал вообще-то, сказал он.

То есть ты все еще любишь ее.

Ну да.

Я уставилась на люстру на потолке. Она не горела. Вместо нее перед игрой мы включили настольную лампу, и она отбрасывала длинные тени до самого окна.

Извини, если это тебя ранит, сказал он.

Нет, конечно нет. Так это у вас с ней игра такая? Ты хочешь привлечь ее внимание и заводишь роман со студенткой?

Ух ты. Обалдеть… Привлечь ее внимание?

Так ведь? Думаешь, она не замечает, как ты на меня смотришь? Она уже спрашивала, не сильно ли ты меня допекаешь.

О боже, сказал он. Так, ладно. Я тебя допекаю?

У меня не было сил ответить «нет», поэтому я закатила глаза и встала с дивана, оглаживая рубашку.