Кевин Барри - Ночной паром в Танжер
- Название:Ночной паром в Танжер
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент МИФ без подписки
- Год:2020
- Город:Москва
- ISBN:978-5-00169-099-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кевин Барри - Ночной паром в Танжер краткое содержание
Ночной паром в Танжер - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как?
Еще это и как-то возбуждало. Если быть до конца честной.
Ох, господи боже, мам.
Ты сама спросила.
Они пошли в «Инглиш маркет». Все вокруг казались беспечными и довольными собой. Синтия купила оливки, рыбу-монаха, хлеб на закваске, кофейные бобы и фенхель. Фенхель – для живота. В последнее время живот у нее шалил и истерил.
Поднажмем, а то эта рыба с нами сейчас заговорит, Дилли, сказала она.
Они поехали проселками до Беары. Деревня вокруг пыталась стряхнуть с плеч остатки зимы. Синтия жевала сырой фенхель, ее анисовым дыханием пропах весь салон. «Она все еще красивая?» – спрашивала себя Дилли, скосив уязвленный взгляд. Кожа у матери точно была такая чистая, что блевать тянет. Не скажешь, что ей сорок один. И красивые печальные глаза. И рот – просто охренеть жизнерадостный, если она смеялась, хотя смеялась она редко. Чаще выглядела так, будто пребывала в слабом недоверии к миру. В смысле: и что вы мне дальше подкинете?
Мы все очень многое пережили, сказала Дилли.
В смысле?
Мам. В коромысле, блин.
Осознание пронзает и в начале, и в конце любви, и это ощущение в точности повторяется – с любой стороны ждет укол холодной уверенности, и от этого вдвое ужаснее. Его больше не пустят в дом. Долгая война наконец подошла к концу. Междоусобица Мориса и Синтии. Она положила на нее больше двадцати лет. Бессонница и боль от долгих отсутствий, жаркие перепады эмоций, внезапные превратности судьбы, бесконечные мольбы, медленные оттаивания, золотые времена морфийного рая, мерзости с обеих сторон, тактики шока и трепета, будоражащее удовольствие от разнузданных сексуальных воссоединений – со всем этим покончено. Лето пришло медленно и нежно, осветило полуостров. Бакланы бросались в атаку на новые косяки скумбрии. На утесах бушевали армерии, лядвенцы, нивяники. Вдали в июньской дымке дремал Скеллиг. Синтия для разнообразия ждала хоть какого-то покоя, но на самом деле чувствовала себя как говно.
Поздно ночью от пляжа слышались голоса. Она всплывала с мели своего тонкого страшного сна – и громилы грез уходили. Каждую ночь на пляж выходила резвиться молодежь – или хотя бы преданная гильдия молодежи этого сезона. Они напивались, смеялись и трахались на черном песке. К ночи старое побережье было для Синтии как успокоительное.
Синтия скрипела старыми костями и опускала ноги на пол, мрачно бормотала и подходила к окну. Новый дом – как она его по-прежнему называла, даже пять лет спустя – это стекло, сталь и вид на бухту; построенный, когда они ненадолго наварились на прибыли с Ard na Croí. Отсюда они вместе должны были наблюдать за ветрами. Здесь они должны были по чуть-чуть выпивать. И даже не думать о героине. Ох, Морис, что же мы друг с другом наделали?
Теперь она поймала в темном стекле свой запавший взгляд: господи, и правда пора уже что-то делать с глазами, да? Синтия отвернулась от отражения – от серого призрака самой себя – но ее тут же притянуло обратно, и когда она вернулась…
Странное дело: она казалась нетипично безмятежной; и тогда она поняла, что в этот раз их разлука – навсегда.
В это лето Дилли сбегала поздно ночью гулять по округе и блуждала по пустым проселкам в одиночестве. Дальний конец полуострова в летнюю ночь, когда небо бледное даже после полуночи, – прямо как в грустном фильме про остров на севере. Когда на каком-то уровне понимаешь, что уже прощаешься со всем. Очарование ночных опустошенных дорог. Папоротники в канавах, которые почти не движутся, но будто дышат на теплом ночном ветерке, и даже говорят.
Синтия сказала: у тебя крыша, нахрен, едет, Дилли. Ты же понимаешь?
Прошел еще год. С юга приплелось еще одно лето. Они сидели в ночном саду и пили. Сказать по правде, это был просто каменистый пустырь над бухтой – мать с садом в итоге так и не поладили. У сливной канавы стояло одинокое дерево – карликовое, искривленное ветром с моря, его ветки-недоростки напоминали пальцы ведьмы. Против летней мошкары жгли факелы – против гнуса, который сразу целился на кровь из шеи. Чарли Редмонд сидел в своем стареньком «мерседесе» ниже по дороге, следил за домом и курил. Год за годом это дошло уже до какого-то гребаного безумия. Она и мать допили бутылку румяного вина и открыли следующую.
Пора в дом, Дилл.
Если зайдем, не увидим, что он делает.
Не переживай. А поесть нам надо.
Ему нехорошо, мам. В смысле, ты видела его лицо?
С ним все нормально. Паста и песто еще есть?
Как на крестном ходе, блин.
Знаю, но мы быстро. Я хотела пожарить курицу. Или, может, рыбу. Немножко постараться. Хотела запечь рыбу целиком. И с салатом. От сплошной пасты с песто скоро депрессия начнется.
Он все еще там.
Он безобиден, Дилли. Он просто думает, что так нас оберегает.
Октябрь. Месяц красоты под косыми лучами. Серебром от моря взметались ножи меланхолии. Горам снилась скорая зима. От пещер в бухте хрипло отдавалось утро. Птицы снова обезумели. Если все время ходить – ставить ногу перед ногой, шаг за шагом, комната за комнатой – то тошнота отходила в сторону. Щерилась с шипящей угрозой со стороны. Боль была желтоватой, интенсивной и дохрена зловещей. Синтия уже понимала, что у нее все плохо.
Дилли откинулась на кровати. Позволила руке спуститься вниз по телу, ненадолго замечталась. Сильное плечо. Гладкое бедро. Какая-то безымянная любовь. Какая-то безглазая любовь. Зимние дни серо брели над пастбищами моря. Она поджала пальцы на ногах, и вытянулась, и попыталась силой воли выгнать холод из костей. Однажды я буду жить в пустыне, подумала она. Жить в шалаше, и, может, заведу пару собак, и, может, буду с кем-нибудь встречаться в ночи – с каким-нибудь высоким существом из мифов, с лошадиным лицом, со змеиным хвостом и паскудной улыбкой – любовником трудолюбивым, как сама ночь. Как прохладный ветер пустынь, обвевающий нашу любовь.
Она выпутала ноги из одеяла. Ей было девятнадцать, она была одержима Джеком Николсоном из «Пяти легких пьес» (беда), таинственными затерянными записями студии Black Ark Ли Скрэтча Перри и веб-камерой, которая показывала с эстакады жуткий вид заброшенного пригорода в Токио. Дилли нравилось ощущение обработанного бетона под босыми ногами, пока она спускалась по лестнице. Оно возбуждало, как деньги.
На кухне сидел осунувшийся Морис со своей электронной сигаретой, забитой травкой, и хитросплетенными костями улыбки; он был измучен и позеленел – больной принц ящериц. Чарли свернулся калачиком на софе.
Привет, сказала она. Провела пальцами по шее Мориса, чтобы утешить. В нем прострелило напряжение – тонким гибким хлыстом, натянутым тросом. Она знала, что он страдает. С первой же секунды услышала белое горение страдающего Мориса.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: