Дарья Симонова - Пыльная корона

— Все правильное, успешное, приносящее удачу — просто и ясно. Все неудачное — извилисто и сложно. Разве ты сама этого не знаешь?

Бесполезно было объяснять, что у мамы и дщери слишком разный экспириенс. Для Евы как раз все настоящее было трудно добываемым, как золото, трюфели или хороший невропатолог. Когда и кто поменял законы вселенной?! Вот только не надо трындеть про новейшие времена, бешеный ритм жизни, психологию потребителя, информационные технологии… Или Господа нашего тоже апгрейдировали? Быть может, Ева не в курсе, и теперь даже сам процесс вынашивания ребенка подвергся реформам, и скоро детки начнут вылупляться трехмесячными… а несгибаемая Марго знай твердила, что юридически все эти Надькины расписки ничего не стоят и по закону ее не подловить. Она забрала свои деньги — вот и весь сказ. Свои, не чьи-нибудь!

— Конечно, мы хотели не по закону, а по справедливости, но, чтобы справедливость сработала, нужны… законные основания! И знаешь, папаня мне вообще сказал, что нашел другой способ.

Папаня еще не то скажет, чтобы дочь с женой отстали… И Ева на неделю ушла в туманное ватное недомогание. Даже несмотря на то, что Ритта соизволила вернуться домой из своих скитаний по съемным вскладчину флэтам, настроение, как старая коза на привязи, бродило у прохладного нулевого значения. Ева всегда заболевала от незавершенности. От того, что затея обрывалась на взлете — а ведь стоит признать, что лучшие затеи ее жизни так и обрывались. Что стоит только «Приют Маргаритты» — замысел обогреть всех обездоленных творческих натур, с которым Ева носилась вместе со своей романтической подругой… Ее богатый то ли друг, то ли родственник, то ли просто покровитель — уже не упомнить, однажды благосклонно выслушал рассказы девушек о тяготах бездомной жизни странников духа. В общем, Ева и сама тогда пыталась написать многослойный роман и вкусила тягот мук творчества и сопрягаемой с ними вечной нужды. А подругин покровитель случайно был настроен на артистическую волну… словом, энтузиастки ошибочно приняли сиюминутное за постоянное. И принесли ему в клювике свои прожекты. В них они все выдумывали место, куда можно прийти, если ты не такой, как все, и тебе вдруг негде жить, или перебои с заработком, или просто черная полоса… Этим местом в мечтах двух затейниц побывали разного рода происхождения и принадлежности дачи, флигеля, мансарды, мастерские, гаражи, комнаты, балконы, кладовки… и даже одна заброшенная яхта. Да, этот знакомец-богач, он даже купил яхту, но как-то забывал на ней поплавать. Все некогда — ведь ему надо было еще полетать на личном самолете! Девушки так и не решились попросить плавсредство в долгосрочное пользование. Оно так и не стало «Приютом Маргаритты», как, впрочем, и флигеля с мансардами. Покровитель запамятовал о прожекте и даже поленился им отказать… благие замыслы растаяли дымкой, не успев вымостить собою дорогу в ад.

Но разве дело в этом! Теперь, в рассыпанной пыли иллюзий эти планы казались вздором двух идеалисток, утопией, болтовней… Как и все самое светлое в нас! Оно всегда выглядит беспомощным, бесполезным и неликвидным. Если, конечно, не появится кто-то настоящий . Редкий тип, умеющий перенести наши замыслы на пеструю ткань жизни. Тот, кто имеет свою потайную лестницу в небо и его почему-то слышат там, наверху. Но такие, настоящие, теперь тоже притворяются подделкой, и поэтому их уже не найти! Подделку можно продать хотя бы за сто баксов. А настоящее по истинной цене не продашь ни за что.

Так что дорогая Ритта не права. Простое и ясное закончилось. На наш век не хватило. Проскакала бестолковая кобылица-молодость, и возвышенные дела вроде приютов Маргаритт уже выглядят неподобающе. Тех, кто раньше был единомышленником, и в гости еле-еле зазовешь, а не то что на общую затею подвигнешь. Спеклись все компаньоны. Перевалив тернистую кочку сорокалетия, Ева усвоила печальную максиму: если хочешь быть уверен в том, что человек тебя не подведет, — тогда… роди его и воспитай сам! Или пусть он родит тебя, что не в твоей, увы, власти. Пусто вокруг. И кажется, лишь Комендант тоже твердил ей, что все вокруг — подделка… фейк, такое смешное слово.

Меж тем город накрыло первым исчеза ющим и вновь обновляющимся вихревым снегом. И это ненастье всегда было любимым для Евы. С началом снежного сезона она ждала новогодней кутерьмы, для нее это всегда был праздник праздников. И предшествующее ему Рождество, которое отмечала на европейский манер. На это ее однажды вдохновил Милан, старинный приятель. Утонченный оригинал, любитель этностиля и всяких мистических историй. Призрак черного шахматиста — его выдумка. Впрочем, выдумок у него хватает, и некоторые он, в отличие от прочих мечтателей, воплощает в жизнь. Достаточно сказать, что он был настолько милостив к своей застенчивой сестре — имя ее забылось, — что год водил ее по улицам и заставлял приставать к честным гражданам. Ах да, он называл это «метод Евы» — кажется, он один из немногих знал историю ее знакомства с Валерием Михалычем и полагал, что именно таким путем порядочная барышня может найти себе достойную партию. Потому что на земле действует один простой принцип, который давно пора уяснить всем смертным: на тебя претендуют лишь те, что ниже по статусу. И потому ты можешь сделать оптимальный выбор, только претендуя сам. А девичья гордость — всего лишь сдерживающий фактор, который позволяет получать лучших мужчин только дерзновенным девушкам, гордостью не тормозимым.

Что ж, у Милана своя правда во всем. А сестру он таки замуж выдал! Ева, конечно, гордилась тем, что явилась удачным примером для подражания. Экстравагантный приятель давно где-то в Европе, а то она бы непременно вызвала его как неотложку. Потому что погибает она без Милановых странных выдумок, без его бесконечной мистики американского Юга, без бесконечного просмотра «Сердца Ангела» и ирландского кофе. Ей надо, чтобы он научил ее заново тому, что она преподала ему когда-то сама. То есть свободному полету среди людей…

— А слабо тебе опять с лету склеить кого-нибудь, как отца? Ты ж не старая еще и смотришься неплохо!

Воистину мысль материальна, а мысль о Милане тем более! Ева привыкла к дочкиному эпатажу, но не могла же она быть готова к тому, что раскроется пыльный мешок семейных тайн и вонзится нож в самое сердце.

— Но, Ева, впредь ты должна быть осмотрительней. Ты ведь знаешь, что папа взял тебя неспроста. Он не был с тобой совсем бескорыстным — сама знаешь. Он надеялся, что ты освободишь его от приставаний бывшей жены-алкоголички. Само твое присутствие станет для нее… в общем, фазер — идеалист. Но потом, конечно, он тебя полюбил, как подобает в романтическом эпосе. Хотя если честно, я не думаю, что ты нашла тогда лучший вариант. Я сейчас стараюсь быть объективной — ведь ты знаешь, как я люблю нашего старика…