Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

Солли никак не мог выговорить все это до конца – он обязательно начинал хохотать. Даже Ханна удостаивала отца улыбкой.

– Он вам тоже понравится, когда найдется, – сказал Тоби, хоть и не думал, что это правда. Честно сказать, он даже не думал, что Рэйчел начнет снова встречаться с мужчинами, такое отвращение вызывали у нее узы брака и так избалована она была уступками мужа, который пытался добиться равноправия с ней или хоть права высказывать ей свое мнение.

Обычно Тоби надевал на свидания диагоналевые брюки без защипов спереди и сшитую по мерке голубую рубашку на пуговицах. Он все еще носил те вещи, которые выбрала для него Рэйчел, из более дорогих материалов, чем продавались в его любимой «Банана рипаблик» на Третьей авеню. Рэйчел хотела, чтобы он выглядел как богатый человек. («Но ты и есть богатый человек», – говорю я. «Да, но это ненадолго», – отвечает он. Я имею в виду, что он богаче подавляющего большинства людей на земле; он – что зарабатывает 285 тысяч долларов в год и что для того района, где он живет, это практически нищета.) Но недавно он заметил, что рукава рубашек начали протираться. Пора было покупать новые, но он все тянул с решением. Как можно вернуться к «Банана рипаблик», если еще недавно тебя обмерял итальянский портной в ателье на Шестьдесят шестой улице, который шьет рубашки для тебя лично? На самом деле Тоби мог себе такое позволить; может, он станет и дальше носить рубашки от портного, но теперь это будет его личный выбор. Если он хочет куда-нибудь свозить детей на каникулах, если хочет рано или поздно купить квартиру, он будет вынужден принимать решения. «Я оставил кучу денег на столе», – говорил он людям, которые знали о его ситуации. Так он подчеркивал, что расстаться полюбовно для него было важнее денег.

Он должен был встретиться с Тэсс в «Дорриане», баре на Второй авеню, в котором он никогда не бывал и который считал местом, где отвисали мажорные школьники в восьмидесятых, пока один из них не убил другого. Это Тэсс предложила там встретиться. В картине, открывшейся Тоби, было что-то от фильма нуар – женщина в платье с зап а хом и огромным вырезом сидит у стойки бара, крашеные блондинистые волосы уложены в узел, мужчина входит и видит, что она уже заказала напиток – мартини с шестью оливками – и ласкает языком коктейльную соломинку. Это было что-то новенькое в области мартини, но Тоби старался никого не осуждать.

Секунда, в течение которой он ждал, найдет ли Тэсс его приемлемым, показалась ему длиной в целый месяц. В Тоби не было никаких страшных изъянов, при виде которых женщина мгновенно сбегает со свидания. Единственным явным недостатком был его рост («и твоя злоба» – добавила бы Рэйчел). Он следил за глазами, чтобы увидеть первую реакцию, когда она поймет, как мало это на самом деле – пять футов пять дюймов. Не мелькнуло ли в них удивление? Сочувствие? Отвращение? Кажется, нет. Он выдохнул. Он уже научился определять, когда с очередной женщиной не срастется, – по стремительно тускнеющим глазам, подчеркнутой вежливости, скрывающей разочарование. Точно такую стену я выстроила между нами в вечер нашей первой встречи, когда поняла, что его малый рост для меня невыносим. Тоби не любил терять время – ни свое, ни чужое, – а также зря платить бебиситтерше.

Он заказал шотландский виски, и Тэсс поведала ему свою историю. У нее было трое детей в престижной частной школе Дуайт и муж-банкир, который три года назад поехал на выездной семинар длиной в выходные, где его должны были научить выживанию в современном мире. Это она купила ему участие в семинаре как подарок на день рождения, за десять тысяч долларов. Семинар проводила известная целительница – лайф-коуч, недавно прошедшая посвящение в шаманы. Тэсс надеялась, что, может быть, на этом семинаре мужу помогут разобраться, почему он все время так подавлен. Он рассказывал ей, что как-то летел на своем личном самолете и думал, не выпрыгнуть ли из люка. Он говорил, что хочет творить вещи своими руками – печь хлеб, сколачивать скворечники. «Вот и отлично, – сказала Тэсс. – Поезжай и вернись ко мне снова цельным и счастливым». Ну и вот, он уехал на семинар, а когда вернулся, глаза у него снова потеплели. Он был улыбчив и разговорчив. Жена спросила, что именно он узнал о себе за эти выходные, и он объяснил, что в последнее время его душила их совместная жизнь и что он хотел бы заняться любовью втроем, чтобы не чувствовать себя скованным. Тэсс начала с совершенно серьезным лицом обдумывать эту новость («иногда приходится действовать ради спасения своего брака»). Это была самая ужасная часть ее истории: она собиралась сказать «да». Но тут муж добавил: «Только не с тобой».

«Что ты имеешь в виду?» – переспросила она.

«Я имею в виду, что понял: мне нужна сексуальная свобода, какую приносит секс с несколькими партнерами, – объяснил муж. – Я хочу исследовать свое креативное самовыражение с другими женщинами. Мне кажется, многие из моих нынешних проблем происходят от подавления сексуальных импульсов в юности». По мнению Тэсс, его поведение можно было назвать как угодно, но не подавлением сексуальных импульсов. Ему нужно было не менее пяти раз в неделю, иногда с вывертами, и она неизменно соглашалась. Может, в этом и беда? Может, надо было держать его на голодном пайке?

«А что сказала по этому поводу лайф-коуч?» Десять тысяч долларов!

«Она и помогла мне это осознать».

«Что от секса втроем тебе полегчает?»

«Да. На семинаре мы могли свободно высказываться, не боясь осуждения».

Сперва Тэсс решила, что это преходящая фаза, но муж возвращался к теме каждый вечер, и Тэсс наконец пришлось как-то сживаться с фактом, что ее муж хочет секса не просто с другой женщиной, а с двумя другими женщинами, а жена чтобы куда-нибудь удалилась на это время. В конце концов она собрала последние крупицы собственного достоинства и потребовала развода; но ее брачный контракт был настоящим капканом, по нему она получала хоть что-то лишь в случае, если бы муж сам захотел с ней развестись. А он не захотел! Более того, он оспорил в суде ее заявление о разводе! Представляете? Он сказал, что не хочет изменять жене. Он хочет расширить рамки их брака. Именно это слово, «расширить». «Да-да, чтобы включать всех, кроме меня», – ответила на это Тэсс. Жалкие клочки уважения к себе, что у нее еще оставались, не позволили ей согласиться. Муж заявил, это значит, что она его недостаточно любит. Тэсс посмотрела на Тоби:

– Вам не понять, каково это – быть чужой собственностью.

Тоби сделал большой глоток виски.

Пока Тэсс рассказывала, он разглядывал ее. Она замазала темные круги вокруг глаз очень плотным консилером. Но она была загорелая, а консилер покупала, видимо, зимой; эффект был такой, будто она позагорала в солярии, надев большие темные очки. У нее были длинные черные ногти, сходящиеся на уголок, как полотно штыковой лопаты. На руках – заметные бурые пятна. Тоби был совершенно уверен, что ей не сорок один год.