Даниэль Сальнав - Сибирь

Именно в Екатеринбурге наиболее отчетливо понимаешь, что формула «побеждать природу» является ключом, тайным двигателем «построения социализма». Эта мысль преследует вас везде в этом городе — и в конкретных архитектурных проявлениях индустриализации, и даже в их руинах. Это движение пронизывает и охватывает все и переворачивает пространство Декарта, к которому хотелось бы сегодня вернуться как к основе природы. Даже крестьяне станут жертвой «построения социализма», как это случилось и во время Французской революции или Китайской революции, которая претендует на название Крестьянской. Их везде считали враждебными, в душе консервативными, приверженными старому порядку вещей, особенно в религии.

Возникшее в начале XX века в рамках футуризма как в Италии, так и в России, это движение оживает в СССР после 1923 года в декларациях футуристических кругов левого фронта и Маяковского, энтузиаста цивилизации машин и технического прогресса. Он хотел организовать послереволюционную жизнь в России, особенно культурную, согласно рациональным законам. Скорость, техника, прогресс. Его захватила политика индустриализации тридцатых годов, но дух соперничества на пути к экономической мощи вносит в этот курс много социальных и культурных утопий, касающихся благосостояния масс. Особенно, вплоть до извращений, это отразилось на Советском Союзе. Таковой была при Лысенко практика яровизации, задачей которой было превратить озимую пшеницу в яровую, подвергая ее низким температурам. Или несколько позже под мичуринскими лозунгами высевание зерновых в сибирской тундре. Мичуринским девизом было: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача». Или «великая» идея Хрущева: повернуть течение сибирских рек, чтобы оросить пустыни Центральной Азии. Победить законы природы возможно и даже необходимо, так как природа — это женщина, напоминает Доминик Жобар в работе под названием «Маркс, земля и крестьяне». Об этом еще раньше писал Гегель.

11 часов. Короткий осмотр квартала чекистов, закрытого, с охраной на входе и детским садиком и начальной школой внутри… Кое-кто проводил тут допросы в подвалах. О таких говорили: «Он приносит работу с собой». Сооружение квартала, его внутреннее расположение обозначает возврат к старой утопии Шарля Фурье, которой больше века и которая обрела в СССР вторую молодость. Повсеместно в тридцатые годы будут строиться дома нового типа, называемые коммунальными, объединенные в фаланстеры.

Время идет и нужно спешить. Оставив позади этот печальный символ провалившейся утопии, так же как и закрытые решетками останки комбината Уралмаш, мы вернулись в центр города. Справа почта в виде дома-трактора. И церкви более-менее новые. Один из наших гидов поясняет: в двадцатые годы церкви были разрушены, чтобы расчистить место для архитектуры конструктивизма. В 2010 году на развалинах конструктивизма вновь построили церкви.

И вот мы снова на месте трагической казни царя и царской семьи. После почти столетия, истекшего со времени этого события, смерть последнего из Романовых стала не просто историческим эпизодом, но и целым кровавым романом, легендой, мифом, а для некоторых необходимой жертвой на пути России к искуплению…

Авторитарный и ограниченный, без большого ума царь Николай II не был особенно симпатичным сувереном. Его смерть явилась закономерным результатом великого перелома 1917 года, возможно, необходимого для прихода новой власти, нового порядка… Однако можно только сожалеть об особой жестокости его казни и казни его семьи. Даже если и есть что-то тягостное в открытых проявлениях поклонения, которые окружают ужасную церковь, построенную на месте казни.

Мы в нерешительности топчемся на пороге: входить или не входить? Довольствоваться только разглядыванием тех, кто покупает сувениры, кто фотографируется перед портретами великой княгини Анастасии или группы царских детей? Сфотографировать их в свою очередь? Как избежать этой коллективной психодрамы, не показав явным образом наше осуждение? Один из наших гидов, видимо, поняв причину нашего замешательства, рассказал такой анекдот. Молодежь, говорит он, называет эту церковь «Нотр-Дам на гараже» из-за автомобильной стоянки, построенной прямо под ней. Тогда в нашей группе раздался чей-то голос: «Я бы предпочел посетить стоянку».

Первоначально посвященная их памяти, православная церковь была построена в другом квартале в начале девяностых, маленькая деревянная часовня. Но когда в 2000 году было принято достаточно противоречивое решение о канонизации всей императорской семьи, в их память была построена еще одна церковь прямо на месте казни. Работы были закончены менее чем за три года. Это Храм на Крови, без всяких украшений, строительство которого финансировалось, по некоторым сведениям, для отмывания денег. Закрывая своей массой другую старинную церковь прекрасной архитектуры, она уродует весь квартал: ей даже не присвоена архитектурная классификация церквей России. Ее моделью стал Храм Спаса на Крови, воздвигнутый в Петербурге в память об убийстве царя Александра II. Смысл всего, что мы видим, лежит просто на поверхности: нужно ли его разворачивать, проявлять? Также, когда несколькими месяцами позже мне потребовалось восстановить масштабы этой апокалипсической исторической трагедии, я поняла, что мне просто нужно восстановить цепь приведших к ней событий.

3 марта 1917 года Николай II отрекается от престола. Сначала его помещают под надзором в резиденцию Царское Село, но что делать с ним и его семьей? История Французской революции и бегство Людовика XVI в Варенны стало навязчивой идеей Временного правительства. 31 июля 1917 года его решают вывезти из Царского Села. 3 августа он прибывает в Тюмень, а оттуда на корабле с царицей отправляется в Тобольск, в Западную Сибирь. Там к ним присоединяются дети и их французский воспитатель Пьер Гийар. В апреле приходит решение об их перемещении, так как тем временем власть перешла в руки большевиков. 2 мая 1918 года Президиум Центрального комитета партии решает перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург или Омск. В какой-то момент поезд повернул в Омск, но Урал, в конце концов, победил. (Судьбы: Евгения Гинзбург, арестованная в Казани в 1937 году и увезенная в неизвестном направлении: «А в Свердловске вы попаритесь».) В своем дневнике царь писал, что хотел бы избежать Екатеринбурга, враждебно настроенного к нему из-за очень активного красного Уралмаша.

Они прибывают туда 30 мая. Поезд встречают гиканьем и свистом (есть фотографии). Их привозят в «дом специального назначения», расположенный в самом центре Екатеринбурга. Это дом купца Ипатьева, которому дали двадцать четыре часа, чтобы убраться. Ипатьев умирает в Калифорнии пятьюдесятью годами позже.