Джилл Симс - Почему маму всё достало [litres]

Наши девочки не пропали бесследно , как мы опасались: непомерные цены на еду возвращали их каждый раз, когда они хотели есть, и, покружив около нас и получив свою порцию еды, они опять растворялись в бурлящей аморфной массе молодежи.

Большая часть блесток за ночь сошла, и после пары кружек превосходного сидра я пошла и попросила покрыть меня ими заново, но в этот раз грудь входила в мою просьбу. Колин не сразу понял, что он увидел.

– Что ты сделала ? – ошеломленно спросил он. – Ты выглядишь как живой блестящий шар.

– Что, нравится? – с вызовом спросила я. – Мне нравится блистать. Это весело. Давай выпьем еще сидра!

– Хорошо, что тебе нравится блистать, – проворчал Колин. – Потому что блеска на тебе столько, что хватит на целую неделю вперед. Мне тоже, видимо, перепадет твоего блеска, мы же с тобой в одной палатке ночуем.

– Еще как перепадет. Блеск – это здорово! А что за шум такой?

– Это любимая группа Джейн и Софи. Из-за них мы сюда и приехали.

– Звучит так, будто кто-то кошку мучает.

– То же самое говорила моя мама, когда я слушал Oasis.

– Блин… а твоя мама не носила такие же дерзкие шортики и не покрывала свою грудь блестками? – с надеждой спросила я.

– Слава богу, нет, – содрогнулся при этой мысли Колин. – Я не так представляю свою маму.

– Считаешь, что я наношу своим детям пожизненные психологические шрамы?

– Да все родители наносят своим детям пожизненные психологические шрамы. Побочный эффект воспитания. Хотя ты наносишь своим детям правильные шрамы, в хорошем смысле.

– Думаешь? Несмотря на развод? Несмотря на микроскопические шорты, блестящие сиськи, четвертую кружку сидра и то, что еще только четыре часа дня, а я уже пьяна в зюзю?

– У тебя все лицо блестит, по тебе и не скажешь, пьяна ты или нет. Но ты же здесь? На фестивале, на который ты сама ни за что бы не приехала, а ради Джейн поехала. Конечно, ты не идеальная мать, но и не самая плохая.

– Надеюсь, что так, – вздохнула я. – Колин?

– Да, блестящая моя?

– А КАК так случилось, что я не ездила на фестивали раньше? Здесь так прикольно.

– Потому что тебя Саймон каждый раз отговаривал, не помнишь, что ли? Он ворчал, что будет шумно, грязно, слишком много всего и, в первую очередь, слишком много Людей.

– Ах, да. Саймон никогда не хотел участвовать ни в какой движухе, потому что там же будут Люди. А еще в отпуске он никогда не хотел жить в гостинице, только на вилле, потому что так он не будет видеть Людей, не думая, что я весь отпуск буду торчать на кухне и варить, как проклятая, потому что его вилла будет далеко от Людей и от Цивилизации, и до ближайшего ресторана три дня на оленях. А он и не поедет в ресторан, ему приготовь и подай все на стол, как дома, потому что он в отпуске и отдыхает от Людей. Вот же эгоистичная сволочь.

– С этим не поспоришь.

– Но сейчас я могу делать все, что захочу. Я могу поехать в места, где Люди, и в гостиницу, и на ФЕСТИВАЛИ. Я еще на много фестивалей собираюсь. И вправду, я же могу сейчас делать все, что мне заблагорассудится, и не оглядываться на Саймона, который вечно ворчит и ноет.

– Да, это точно.

– Я МОГУ. Я могу делать ВСЕ, ЧТО ЗАХОЧУ. Я МОГУ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО УГОДНО.

Я залезла на стул и, воздев блестящие руки к небу, прокричала это во весь голос, да так воодушевилась, что чуть не свалилась, а снизу донеслись предостерегающие крики Колина: «Эй, там, наверху, осторожнее» – и полные ужаса слова «Мать, слезай сейчас же. Люди же смотрят . Что ты такое творишь ?»

– Я переживаю жизнеутверждающий момент эмансипации и свержения ебучего патриархата, Джейн, ты же первая должна мною гордиться! – заявила я во всеуслышание, слезая со стула.

Джейн только фыркнула с отвращением:

– Да неужто? Тогда купи нам еще сидра!

– Нет, вы несовершеннолетние, – строго сказала я.

– Ну а ты уже вышла из возраста, когда можно оголяться и покрываться блестками, – сердито бросила Джейн.

– Да, и эти блестки биоразлагаемые, как и я, – ответила я ей.

– Дело не в этом. Ну мам, ну пожалуйста… еще немножко сидра?

– Пожалуйста! – взмолилась Софи.

– Да ну вас, – сказал Колин и отдал девчонкам наш кружки. – Только папе не говори!

– Колин! Так нехорошо. Распитие несовершеннолетними, – запротестовала я голосом ответственного родителя, что было нелегко в моем состоянии нестояния.

– Ой, можно подумать, они не надираются так каждые выходные, – миролюбиво ответил Колин.

– Ну да, так это же сидр, фруктовая моча, а не настоящий алкоголь, – настаивала я.

– Нормальный вкус, – сказала Джейн, делая огромный глоток.

– Пойду еще принесу, – Колин поднялся и скрылся в толпе.

– Только отцу своему не говори, – предупредила я Джейн.

Перспектива напиться на халяву растопила сердца девочек, и они уже совсем не возражали против нашей компании, а поскольку по их пропускным браслетам было видно, что они несовершеннолетние, то и пить в нашем присутствии им было сподручнее, каждый раз, когда вблизи появлялся охранник, мы с Колином забирали у них кружки и делали вид, что это наше спиртное. Под сидром Джейн так разошлась, что даже села рядом со мной и заговорила.

– Спасибо, мам, что привезла нас сюда, – замурлыкала она.

– Как скажешь, милая. Здорово же. Музыка понравилась?

– Да, группа улет. Только они выглядят такими маленькими на сцене.

– Да они все такие. Все. Эд Ширан вообще малявка. Меньше, чем Джастин Бибер!

– Мам, люди моего возраста слушают Эда Ширана только в машинах своих родителей. Он лабает свою электронную музыку для людей, у которых плохо с воображением и которые не знают, что поставить на первый танец на свадьбе.

– Но он богат. Даже чересчур богат для такого рыжего малявки.

– Знаешь, неправильно судить о человеке по внешности. Суди его по его музыке. В остальном бог ему судья.

– Ну музыка его мне нравится .

– Знаю, я же в твоей машине катаюсь.

– Конечно, ему далеко до Рика Эстли. Вот уж кто рыжий и горячий!

– Гос-по-ди! Мать, ну вот ты опять за свое! У нас был такой момент понимания, а ты опять все портишь своими шуточками, какой горячий и рыжий Рик Эстли. Ну что с тобой НЕ ТАК? Ты больная просто.

– Больная – значит классная и крутая? – я еще надеялась исправить положение.

– Нет! Больная – значит больная, что-то с тобой не так , если ты до сих пор одержима Риком Эстли.

– Но он же сейчас опять в моде. И даже ездит в туры с Foo Fighters. А я одинокая леди. «ALL THE SINGLE LAAAAYDEEES», – затянула я его песню. – Может, я даже замуж выскочу за Рика Эстли.

– Мать, прекрати. Люди смотрят.

– Ой, это же песня Бейонсе. Ну Бейонсе тоже крутая.

– Никто из названных тобой больше не «крут» и не «моден», мать, очнись! Бейонсе и Foo Fighters – это музыка для стариков.