Джилл Симс - Почему маму всё достало [litres]

Три никчемные зловредные курицы. Эти суссекские пеструшки могут болтать, я знаю. Слышала, как они там у себя в курятнике кудахчут без остановки, но стоит мне к ним приблизиться, так они затыкаются, отворачиваются и бормочут всякие гадости себе под клюв, точь-в-точь как противные девчонки из школьных группировок. Надо было всех троих назвать Хизер. Может, у них и судьба сложилась бы также – не раз хотела я оставить дверь курятника открытой и предоставить их судьбу на волю случая и бродячей лисицы, но: а) боюсь, что ответственные птичницы так не поступают, и б) я бы чувствовала себя плохо, если прямо или косвенно способствовала их неестественной кончине.

Один бывший муж. Давайте забудем про Саймона, задернем занавес. Не уверена, что его можно считать за достижение.

Довольно впечатляющая карьера, даже если она никогда не перевесит на чаше весов мой краткий момент славы, когда я разработала одно приложение и выручила за него довольно неплохие барыши несколько лет назад. Карьера все равно заслуживает большую и жирную галочку.

Обувь? Могу я засчитать свою обувь? Обуви у меня много. Мои дети когда-то были помешаны на одной странной американской детской передаче о близнецах, которых играл один актер, он же Бен из «Друзей», эти дети добирались до школы на лодке. Мне было невдомек, почему в школу именно так, – и жили они в гостинице опять-таки по причине, недоступной моему пониманию, и потом их отправили в еще более странную школу на круизном лайнере. Одна из учениц той школы была владелицей целой подводной лодки, которая повсюду следовала за круизным лайнером, и в подводной лодке та девочка хранила свою обувь. Так вот, моей обуви хватило бы на ту подводную лодку, так что свою коллекцию я определенно считаю за достижение. Подлодки у меня нет, да и если бы была, хранить там свою обувь я бы все равно не стала.

Любимые друзья. Тут у меня жирная галочка. Они мне как семья. Я их помещу туда же, где и Саймон, под грифом «Не подлежит обсуждению». Кроме Натальи, конечно, потому что непонятно, можно ли считать свою мачеху собственным достижением или нет. Хотя к черту условности. Наталья тоже считается.

Что еще? Дом? Да, дом я засчитываю. Я много работала, чтобы заработать на дом, и купила его на свои собственные деньги (в банке взяла самую малость). Машина? Машина считается? Полагаю, если подлодка с обувью – это достижение, то и машина – это вполне себе достижение, хотя сдается мне, что я цепляюсь за каждую соломинку, чтобы мой список выглядел внушительнее. Итак, что имеем в итоге: двое детей, две собаки, три курицы (которые меня ненавидят, но я их продолжаю держать, потому что я не монстр), пять друзей (Колин, Чарли, Ханна, Сэм, Кэти, но я не включила в список Тима, мужа Кэти, хоть он и добрый малый, но скучный, включать его в список было бы хорошо для числа, но по сути это было бы как с машиной) и мачеха.

Не очень-то много, если судить строго. Я не изменила мир, не изобрела лекарства от рака, не создала шедевр искусства, который останется в веках. На домах, где я жила, не повесят таблички с моим именем. Я сижу в офисе и покрикиваю на людей, чтобы те работали побыстрее, креативили больше товаров, которые будут напрочь забыты через год или два, оба моих чудесных ребенка в один прекрасный день решат, что моя ДНК должна остаться в будущих поколениях, но ведь так поступают дети миллионов других людей – в этом нет ничего потрясающего, кроме того, что сейчас все вокруг озабочены перенаселением, а я внесла в него свою лепту.

Когда я вернулась вечером домой, там не было никого, кроме собак, – Барри встретил меня в своей обычной истеричной манере «БОЖЕ МОЙ, Я БОЯЛСЯ, ЧТО НИКТО БОЛЬШЕ СЮДА НЕ ВЕРНЕТСЯ И Я ОСТАНУСЬ ОДИН НАВСЕГДА!», хотя выгульщик вернул их домой час назад, а что до Джаджи, так тот бросил на меня уничижающий взгляд, испортил воздух, пошел к дивану и занял мое любимое место. Что ж, хотя бы Барри рад меня видеть. Детей дома не было, я пыталась припомнить, было ли у них на сегодня запланировано что-то после школы, или они просто свалили к своим друзьям, не предупредив меня. Я написала им обоим сообщения с вопросом, ждать их к ужину или нет, потом побрела к курятнику, чтобы задать корма курочкам и закрыть их на ночь. Галина вцепилась в кисточку на моих когда-то стильных лоферах и попыталась ее заглотнуть. У меня мелькнуло нехорошее желание, чтобы она ею подавилась, хотя потом я все-таки вытащила кисточку из ее клюва и подумала, что надо бы не забыть пришить ее назад. Но Галина не унималась, она тянула за кожаный шнурок в свою сторону, а я – в свою. Тут она не выдержала и клюнула меня в руку.

Я проверила телефон, может, дети ответили на мое сообщение, или, может, Джек что-нибудь написал, я ему как-то намекала о приближающемся дне рождения, но ничего не было. Тут я совсем потеряла терпение и решила позвонить своим драгоценным деткам и – о, ужас! – поговорить с ними по телефону, но, конечно же, никто из них не ответил на звонок. Вот не понимаю я, как они могут проводить ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ привязанными к телефонам, смеяться, сидеть в снэпчате, делать селфи и еще бог знает что, но в момент, когда я использую телефон по прямому назначению , за которое я же ежемесячно плачу, чтобы позвонить им и узнать, где они / чем заняты и т. д. (ясно-понятно, что они ни за что не скажут, где они и чем заняты, потому что их старушке-матери необязательно это знать, только если им нужны деньги или чтобы я их подвезла куда-нибудь), – то от них нет никакого сигнала, глухо как в танке, а потом они просто отделываются от моих расспросов, что «не слышали» или что «связь пропала».

В результате, после тонны отправленных им сообщений я получила ответ от Джейн. Она прислала одну букву – «К».

«К». Это «К», которое они иногда присылают, сводит меня с ума. «К» – и все. Разве я многого прошу? После того, как я девять месяцев носила их под сердцем, а они, пройдя по родовым путям, не оставили там живого места, потом я подтирала им зады, а они срыгивали мне на грудь, я вытирала их слезы, когда они падали с велосипедов, я мазала их зеленкой, когда они обдирали себе коленки, я была бесплатным шофером и возила их повсюду, готовила и стирала на них, как служанка, – и ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО им лень два раза пальцем нажать на клавиатуру, чтобы отправить мне полное «ОК» в ответ?

Я открыла первую бутылку вина и решила не торопиться разогревать ужин. Какой смысл готовить что-то вкусненькое для себя одной? Понятно, что это не приготовление еды в полном смысле, поскольку шеф-повара из M&S сделали за меня всю работу; мне просто надо было разогреть кое-что в духовке или в микроволновке, и тем не менее даже это небольшое усилие казалось утомительным, особенно после недавней схватки с Галиной, в которой я чуть не потеряла палец. Потом я подумала, что можно на скорую руку сообразить какой-нибудь ужин на троих – меня и двух собак, – но когда я представила, какие миазмы будут выдавать ночью собаки после сибаса с травами и лимоном, то поняла, что это бы стало последним гвоздем в гроб под названием День Рождения, Которого Не Было. Вместо ужина я потащилась к дивану с пачкой «Доритос», бутылкой вина, уселась там с собаками и всплакнула. Я стараюсь изо всех сил быть Сильной Независимой Женщиной, которой никто не нужен, но сложно оставаться таковой, если все забыли про тебя в твой день рождения. Джаджи с годами ничуть не становится сентиментальнее и на плачущих женщин реагирует всегда одинаково – с отвращением сопит и отодвигается в сухое место, а бедняга Барри принял все на свой счет, думал, что я из-за него плачу, и потому притащил все свои игрушки и сел рядом, положив повинно голову мне на колени, отчего я заплакала еще горше и чуть не задохнулась, потому что его шерсть попала мне в рот. Жаль, что я не погасила свет, – сидеть в темноте и предаваться самоуничижению как-то убедительнее.