Юлия Говорова - Лось на диване, верветка на печи

Мы диван не забудем никогда и не выбросим (никогда!) из нашей жизни.

У Вероники с Андреем, когда я только-только появилась в зоопарке, весной родился гусь. И мне доверили его воспитать. Гусенок маленьким у меня помещался на ладони.

Мне предстояло кормить его, поить. Это был гусь из тяжелой и крупной гусиной породы — холмогоры. (Представляешь себе луга и горы, холмы, заросшие желтым одуванчиком.)

Ты был один и вдруг уже не один, уже теперь с гусем. И вы связаны одной путеводной нитью, и надолго. И ведешь, и распутываешь эту ниточку наступившей гусиной жизни — ты.

На скорлупе яйца, из которого гусенок минуту назад вылупился, еще видны кровеносные сосуды. Кого гусенок увидит после рождения первым, того и запомнит навсегда.

Я помню первый выход гусенка на луг и первый его шаг. Младенческий пух, ювенальное перо, все это было, было.

Перелинявшие перышки гуся я собирала в альбом, как мама мои детские фотографии когда-то.

Я гордилась и восхищалась своим первым гусенком: «Каков гусь!» И волновалась, чтобы не простудился, не обидели!

Гусенок впервые нырнул, и на поверхности воды показались только пятки, его яркие и красные пятки с перепонками, и они даже не шевелились, а качались, такие треугольнички красные, как кленовые листья осенью.

Я на берегу заметалась. Он, разумеется, вынырнул. И давай хлопать по воде крыльями, плескаться. И брызг!

В дождь он не уйдет прятаться, а начнет гулять с еще большим наслаждением. Он поднимет голову выше, вот и все (чтобы град не барабанил по телу, а катился).

Капли держатся на гусиной спине, а потом стекают. И окрас становится четче и насыщенней. Каждое перышко до дождя было как будто не очень, что ли, серым, а сейчас серый цвет напитался и загустился от влаги, заиграл.

Град соскальзывает по гладкому гусиному телу, а гусь ловит и пробует каждую градинку на вкус.

А что прикажете делать тому, кто с гусем всегда рядом, — человеку?

Но зато сколько ливней пройдено нами с гусями за время совместных прогулок, сколько бурь! У общего костра, котелка. Под днищем перевернутой лодки. Это уже братство!

Над нашим домом во время перелетных сезонов часто летят гуси. Не каждому повезет оказаться и жить на их перелетном пути, а мы вот тут живем. Гусиные клинья над нами проносятся, как фуры.

А кто из вас сталкивался с такой удивительной вещью — овоскопом? Ovo — «яйцо» по-латыни, skopeo — от греческого «глядеть». А сам овоскоп — это простой деревянный ящик с лампочкой, и нужен он для проверки яиц во время процесса инкубации: что там за скорлупой, есть жизнь?

Яйцо опускают в ящик, гасят свет, в самом овоскопе при этом включают эту лампочку, и вы, как алхимик или средневековый маг, на свет яйцо глядите.

Ведется особенный дневник: «Инкубатор бытовой „Золушка“, включен 18 марта…»

А вы знаете, что есть созвездие Гусь и в звездном атласе Яна Гевелия, изданного в 1690 году, это созвездие держит в зубах другое созвездие — Лисичка?

А что гуси признаны первой одомашненной птицей на земле? И при восшествии на трон фараонов: Аменхотепа, Рамзеса, да любого! — жрецы всегда выпускали с почетом гусей в небо.

Греческий философ Сократ любил поклясться гусем: «Клянусь, — говорил он, — гусем!»

Гуси Рим спасли! Завод по производству виски в одном из шотландских городков охраняют гуси.

Король Карл Великий в свое время издал такой указ, в котором его подданным вменялось в обязанность держать на своем дворе гусей, при каком-нибудь рыцарском замке и аббатстве. Гусям посвящали поэмы менестрели.

В Канаде есть памятник казарке. У нас есть городок Гусь-Хрустальный.

А «Сказки матушки Гусыни» Перро! А знаменитая книга Лагерлеф про путешествие Нильса на гусе!

Подушка на гусином пуху! Не замечали, что первая встреча с гусем у всех происходит в детстве? Обязательно!

Написала эти комплиментарные строчки и стою смотрю, как гуси, и в том числе Хиддинк (я назвала своего питомца гуся Хиддинк) — наша общая с Карлом Великим опора и надежда! — топчут и объедают взлелеянные Вероникой петунии и настурции.

Когда задул в его жизни первый сильный ветер, Хиддинк это сразу почувствовал и носился (хотя домашние гуси не летают). И я тоже руки с ним рядом, как крылья, расставлю и бегу. И меня узнавали по гусю: «А это вы там тренируетесь с гусем?»

Хиддинк бежал с воодушевляющим нас двоих смелым диким криком. И мы, как некогда Икар и Дедал, взмывали (почти) ввысь.

— Ну ты устроила здесь у нас Звездный городок! — пытался меня вразумить, охладить мой пыл Андрей, когда тренировки и испытания полетами прошли гусь Хиддинк и пятнадцать гусей моих Никит. Я заполонила гусями зоопарк и всех-всех поднимала на крыло.

Выводились гусята в инкубаторе. Я напевала им в окошечко инкубатора вдохновляющие песни (с вылупляющимися гусями как раз очень нужно разговаривать, «озвученные», как говорят орнитологи, птенцы вылупляются всегда хорошо и растут потом здоровыми).

Я напевала им знаменитую мурлыкающую песню Бобби Макферрина «Don’t worry…».

Никитой я назвала одного гуся, а вывелось их у меня в инкубаторе пятнадцать. Пришлось назвать Никитами всех.

И среди них, конечно, была гусыня, девочка. Ее, понятное дело, звали Никит а .

Хиддинк гулял и летал перед нашим домом в саду, на ночь я его забирала в вольер. А он в темноте неразличим. Не гусь, к которому привыкла при свете дня, а пятно под деревьями мятущееся. Меня пугали силуэты деревьев, тянущих к нему руки.

Найду его наконец и несу домой, обняв. Гусь прохладный после морозного вечера, тяжелый (перья пахнут сладко!).

А когда гусь заинтересован чем-то или кем-то, он наклоняет голову набок. Глаза голубые и в оранжево-желтой окаемке.

Ирмушку нам принесли в начале мая. Еще волчонком. С лесным запахом. С сохранившимся запахом волчицы.

С запахом логова, глубокой норы и темноты, свисающих и сползающих по песку корней деревьев.

Волчица не тронет человека, ради жизни своих детей. Поэтому охотники забирают волчат очень спокойно. И это совсем не сложно. Волчица переживает за них, но в стороне. До того велик этот страх и разрыв, как пропасть, между ней и человеком.

И так к нам попала Ирмуша. Я надеюсь, что ее родителей охотники не убили, а просто забрали из логова щенят, пользуясь своей вседозволенностью и силой.