Йозеф Кебза - Высота

— Машина будет идти на подъем, — продолжал деловито Матоуш, — но, как только скорость упадет до четырехсот пятидесяти километров в час, я снова переведу ее в режим спуска. Сделав разгон, я опять отклоняю стабилизатор, и снова меня выносит — выше или ниже. Об этом точно узнаешь только там, наверху.

— Как с топливом? — спросил Резек: как-никак он ведь тоже был летчиком.

— При остатке шестьсот литров прекращаю все попытки, чтобы спокойно долететь домой.

Пока Матоуш чертил свои схемы, Резек обдумывал, что сам он может предпринять в этом деле. Он понимал, что возникнет целый ряд вопросов и они наверняка позднее внесут какие-либо изменения в планы Матоуша. Но уже сейчас Резеку было ясно, что он пойдет к командиру эскадрильи с этим предложением и прозондирует почву. Только бы удалось уговорить… Конечно, это будет нелегко, вряд ли Хмелик добровольно согласится на такой эксперимент.

— Ты не слушаешь меня, — сказал Матоуш с обидой и оттолкнул бумагу со схемой.

— Слушаю, слушаю, — успокоил его Резек. — Просто я подумал, как подойти с этим делом к Хмелику.

— Может быть, под тем предлогом, что мы хотим восстановить авторитет звена?

Резек засмеялся:

— Мне то же самое пришло в голову. Наверное, так и сделаем. Понятно, что прежде всего нужно получить его согласие. Я попробую обсудить это в партийном комитете. Но у меня есть еще несколько вопросов. Во-первых, каково практическое значение эксперимента?

— Так, — вздохнул Матоуш. Он понял, что наступил самый тяжелый для него момент, когда требуется защищать свою идею именно с этой точки зрения. — Практическое значение его велико. Во-первых, как я уже сказал, нам нужно восстановить репутацию, особенно репутацию моего звена. Но это не самое главное. Если попытка окажется успешной — а я надеюсь, что так и будет, — это пойдет на пользу всему полку и — как бы лучше выразиться? — нашему общему делу.

— Цель, какова цель?! — настойчиво повторил Резек. В его голосе прозвучали недовольные нотки, неожиданные даже для него самого, и он поспешил предложить Матоушу сигарету, чтобы как-то ослабить напряжение. «Надо, чтобы Матоуш понял, что такие же вопросы поставит перед ним Хмелик, а перед Хмеликом — командир полка и так далее…» — озабоченно думал Резек.

— Цель? — выдохнул Матоуш колечко дыма. — Я напомню, что человек всегда стремится достичь чего-то большего, в этом нет ничего дурного. А цель состоит прежде всего в том, что мы всегда будем иметь преимущество в высоте, в случае появления непрошеного гостя.

— Оно уже есть у нас, — возразил Резек и незаметно взглянул на часы: он обещал жене пойти с ней в кино, а было уже почти пять часов, и на улице стемнело. «С кино ничего не получится», — подумал он. — Насколько мне известно, вы можете летать выше их по крайней мере на тысячу метров, так?

— Так-то оно так, — кивнул Матоуш, — но долго ли мы будем летать выше их? Ведь никогда не знаешь, какой сюрприз преподнесет нарушитель воздушной границы. Что тогда? Разве ты забыл, как они делали все, что хотели, а мы на них только беспомощно смотрели? Вспомни-ка. Американца мы заставили приземлиться, это верно, хотя они теперь и посылают самолеты типа Ф-100А «Супер-Сейбр». Но воздушные шары могут летать и выше. С самого первого дня в этом году у нас нет спокойной минуты. Словно кому-то за границей помешало, что мы в июле проголосовали за социалистическую конституцию. А что творилось весной, во время подготовки к выборам! Сколько было листовок! Сколько случаев нарушения границ! Пришлось дежурить непрерывно, я ни одной телепередачи со спартакиады не видел. Поэтому мне кажется, ребята из парткома должны нас поддержать, даже если Хмелику наше предложение не понравится. — Выговорившись, Матоуш перевел дух.

Резек погасил сигарету и приоткрыл окно. Поток влажного воздуха начал разгонять сигаретный дым.

— Я понимаю тебя, Йозеф. Однако ты ведь должен знать, что МиГ-19 не последнее слово нашей авиационной техники.

— Конечно. Но мы еще не получили новых самолетов. И многое может произойти, прежде чем получим.

— Не думаю, — возразил Резек. — Первые реактивные машины советские товарищи дали нам своевременно. И мы вовремя получим более совершенную технику, если в этом будет необходимость.

— Согласен. Но ведь и у противника может появиться какой-нибудь улучшенный вариант самолета, имеющий одинаковые тактико-технические данные с нашими машинами. Что тогда? Окажемся на одном уровне. А этого для обороны мало, сам знаешь.

— Я не стратег, — пробурчал Резек, закрывая окно, — но ты прав. Всегда неплохо иметь какой-то резерв.

Матоуш заметил, что замполит нервничает, и сконфузился, подумав, что в этом виноват он. Зачем напрасно человека задерживать в кабинете? Ведь можно было зайти к нему домой, жена оставила бы их наедине, и они спокойно во всем разобрались бы, хотя, конечно, такие вещи лучше всего решать на аэродроме.

— Давай поставим точку. Самое главное я тебе сказал. А что касается превосходства и тактики, то пусть об этом думают начальники наверху. Мы же попросту хотим летать выше, как можно выше.

— Жаль, что уже прошли авиационные соревнования. Мы осуществили бы эту хорошую идею в их рамках.

— Я думаю, что в данном случае можно обойтись и без соревнований, — разочарованно ответил Матоуш. — Только не связывайся со штабами. Тогда заранее можно считать дело загубленным.

— Но ты, дружище, надеюсь, понимаешь, что действовать надо по команде.

— И тем не менее я хочу предпринять попытку еще в этом году! — выпалил Матоуш и тряхнул головой, готовый, если надо, снова изложить суть дела с самого начала.

— В этом году? — повторил Резек удивленно и замолк. Ему не хотелось отговаривать Матоуша. Один из принципов его работы с людьми состоял в том, чтобы никогда не отбивать у них желания трудиться энергично. Но Резек знал, как тяжело будет осуществить замысел Матоуша. Особенно в такой короткий срок. Скоро конец года, появится масса других забот. Завершается выполнение годового плана. — Ну и темпы у тебя!

— Зачем же откладывать эксперимент? — спросил Матоуш более спокойным тоном.

— С этим я согласен. Но позволит ли погода?

— Мне нужен всего один ясный день, а он, видимо, будет. Но подготовку надо начинать немедленно.

— Ты говорил об этом ребятам из звена?

— Да, они знают. Теперь это известно, вероятно, уже всей эскадрилье. Ирка Годек разболтал. Ты знаешь его. Наверное, рассказал по секрету и своей жене, так что через неделю можно будет услышать об этом в городе, где-нибудь в молочной. К счастью, в этом нет никакой военной тайны. Но Ирка меня просто бесит: все дома выбалтывает.

— Наверное, не все, — не согласился с ним замполит. — А то давно бы сидел в каталажке.