Татьяна Титова - Несовременные записки. Том 4

Формула «по ту сторону бытия и небытия» не тождественна имморализму, но она выражает тот же пафос, только не в морали, а в метафизике — быть НЕ тем, на что уповают многие современные досужие идеи. (Глава 7). Другими словами, философия двунаправленной потусторонности утверждает некую метафизическую реальность, которая выше существующих претензий бытия и небытия?

Что же может быть выше бытия и небытия?

Материя или дух? Бог или ничто?

Бытие — это абсолютное «Да» всему. Но таковы и материя, и бог, и жизнь. Абсолютное «Нет» — это небытие, — таковы смерть как объект, мысль как отрицание, жизнь как борьба, мир как самость.

Что же остается за вычетом «Да» и «Нет» из всего? Ничто? Но ничто — само вечное «Да» в форме «Нет».

Остается некая онтологическая пустая, беспредикатная и бессубъективная метафизическая реальность, еще не названная и, по-видимому, не могущая быть названной, — «вечная жизнь» (Глава 8) — это абстрактная метафора, а не название.

Имя для такой реальности может быть лишь конвенцией, а не изоморфным символом. Я предлагаю остановиться на следующем понятии:

АМФИГИПЕРАЛЬНОЕ.

Amphi — (древнегреческое) вокруг, с обеих сторон; hyper — (древнегреческое) сверх, по ту сторону.

АМФИГИПЕРАЛЬНОЕ — с обеих сторон потустороннее, вокруг сверх всего существующее.

Амфигиперальное — это субъект, не имеющий собственной предикативной области, и континуум предикатов, лишенных собственного субъекта. (Глава 24). Не имея собственных субъект-предикативных отношений, амфигиперальное паразитирует на предметности иных мыслительных образований, осуществляя свое есть-бытие посредством их герменевтической интерпретации.

Когда мой разум потянулся интерпретировать философию Ницше, я еще не знал этой причины. Я просто весь отдался охватившему меня духовному резонансу и принялся вылавливать нарождавшиеся тезисы, выстаивая их в последовательности, как мне казалось, адекватной интерпретируемому материалу.

«Но, как сказано, это интерпретация, а не текст, и может случиться так, что явится человек с противоположным намерением и иным искусством интерпретации и из той же самой природы, имея ввиду те же самые ее феномены, выведет…» 29нечто другое. Я постоянно ощущал такую возможность, тем более, в виду противоборства двух субъектов интерпретации: одного — упорно державшегося за текст, другого — рвущегося за его пределы к самостным вариациям.

И вдруг это третье, что невозмутимо и безучастно наблюдало за борьбой страстей и гносизов, дошло до осознания и выявило себя как ТЕЗИС без-субъектного субъекта, утверждающий свою истину в беспредикатной уверенности в собственном существовании. Этот тезис и есть понятие АМФИГИПЕРАЛЬНОГО.

Амфигиперальное, несомненно, нуждается в тексте и интерпретации, хотя бы для того, чтобы иметь то, за пределы чего оно могло бы выйти, дабы благостно пребывать по ту его сторону. Между тем, по ту сторону интерпретационной необходимости и герменевтической свободы, амфигиперальное обнаруживает, что невозможно иное бытие, кроме извечной трансформации историко-философской реальности — прошлой, настоящей и будущей, и возвращается обратно.

Амфигиперальное возвращается обратно как нечто невозможное и, значит, как неадекватная истина (Глава 18), или адекватная неистина, интерпретируемой предметности. Определенность «адекватная» все же вскрывает в амфигиперальном нечто большее и сверхсущностное: это обогащенность опытом собственного существования и смерти и, следовательно (Глава 2), обладание абсолютной истиной.

Существует четыре сферы философских интенций:

— имманентное,

— трансцендентальное,

— трансцендентное,

— амфигиперальное.

Каждой сфере интенций соответствует определенный тип философствования. Все типы философствования существуют в различии и во взаимосвязи.

Специфика «амфигиперального» философствования заключается в следующем. Если первым трем типам субстанциально присуще тождество субъекта и объекта познания, то последний лишен такой субстанции. В «амфигиперальном» познании подобного тождества происходит не по недоразумению, как это свойственно дофилософскому мышлению, а выступает особым методологическим принципом.

Сущность тождества субъекта и объекта в познании — обосновывать действительность объективно-истиностного содержания. Принципиальное отсутствие такого основания в амфигиперальных интенциях не ведет к их неистинности, а лишь обуславливает существование особой объективной формы мышления, свободной от изоморфного содержания (Глава 27).

Категория формы, принципиально не имеющей собственного содержания, хотя и открытой для любого другого содержания, предоставляет нечто иное, нежели традиционная категория формы, диалектически пронизанной содержанием. Для обозначения такой индифферентной к содержанию формы необходимо иметь особое слово, например, МОРФЕНА.

МОРФЕНА — это форма за пределами инверсии субъекта и объекта познания. Но за пределами этой инверсии — либо чистый субъект познания (неизвестно, что это такое), либо чистый объект — продукт смерти (Глава 24). Чистый субъект как материальная невозможность и смерть как невозможность жизни (Глава 19) — это морфены, которые в сумме являют цельность, а именно: АМФИГИПЕРАЛЬНОЕ как основание-«статор», на котором инверсирует «ротор» — триединое имманентно-трансцендентально-трансцендентное философское познание.

Гераклиту приписывается изречение: невозможно в ту же реку войти дважды. Кто-то из мудрецов позже острил: невозможно войти даже и один раз. Верно, если за реку считать только текущую воду.

Однако, река — это и берега, и дно, и окружающая местность, находящаяся в статизме, по которым можно идти и дважды, и трижды, и множество раз.

Если речная вода — символ длящегося во времени единства формы и содержания, то берега — символ морфены. Морфена, к тому же — это и вода в облаках, парах, недрах Земли, то есть еще не оформленная в реку.

Действительность (река) — это извывертывание из морфены себя (воды как таковой) и иного (местности).

Жизнь — одно, смерть — иное, и в действительности одно без другого невозможно. Поэтому смерть как статизм, существующий в отрыве от жизни, есть нечто невозможное. Необходимость невозможной смерти — закон; жизнь — поток, преодолевающий невозможное. (Глава 22).

Принцип всеединства предполагает и единение жизни со смертью, хотя на самом деле человек единится не со смертью, а лишь с тем, что по ту ее сторону. Всеединство по ту сторону бытия и небытия как раз и представляет морфену амфигиперального.

Амфигиперальное невозможно как бытие, воспарившее над бытием и небытием, но как таковое действительно. Причем, не так, как, к примеру, кентавр или круглый квадрат, а как невозможность небытия живого смысла, извывертывающегося из себя и действительности.