Вадим Сикорский - Капля в океане

Для небольшого сибирского города цирк был бы нужен поменьше. Но, видимо, его сделали на вырост.

Второе отделение программы уже две недели — соревнования по французской борьбе. На первенство Сибири. Особым успехом у публики пользовался Андрей Андреев. Тридцатипятилетний сибирский богатырь. Про него много рассказывали. Он поднял, говорили, на спор бочку с пивом и унес ее на третий этаж. Однажды таксист отказался везти его многоярусную супругу. Шофер включил передачу, дал газ, а такси не стронулось с места. Оказалось, Андреев поднял зад машины и колеса вертелись в воздухе.

Когда говорили о его жене, обязательно добавляли, что Андреев все любит прочное. Шкафы, говорили, у него дома большие, дубовые. И мотоцикл — самый крупный, немецкий, военный «БМВ» с ведущим колесом на коляске и шлемовидным наростом на баке.

Своей славой Андреев был доволен. Как никто, показывал танец мускулатуры. Он отдельно шевелил мышцами живота, бицепсами и мускулами спины. Словно к нему под кожу забрались дрессированные кролики и бегали под музыку.

Самый сильный человек слабее самого слабого быка.

Много уловок надо, чтобы борьба человека с быком выглядела эффектно и в то же время была как можно безопаснее для человека. Ясно, бык должен производить впечатление стихии. И мощи, начинающейся в толстых ногах, способных катапультировать тяжелую литую тушу, заостренную впереди рогами, в цель. И мышцы на груди и шее должны быть ясными. И в то же время все это должно быть немного бутафорским.

Оттого в течение недели быку давали половину рациона, а последние три дня перед выступлением не кормили вовсе, чтобы он в нужной степени ослаб.

И все-таки бык — бык.

А у Андреева никаких яркозвучных, правда, может быть, только для русского уха, колющих и режущих орудий. Он не тореро. У него нет шпаги, ослепляющей глаза. Нет бандерилий. Между прочим, они не для того только, чтобы злить быка, но и чтобы ослаблять его кровопусканием.

Массивный сибиряк должен был встретиться с быком на равных. Не было у Андреева и коварной мулеты. Чтобы, закрыв этой тряпицей быку глаза, можно было поиграть с ним в смертельные жмурки. А бык не может использовать даже своего хвоста, чтобы захлестнуть глаза эспадо [9] Тореадор. и боднуть его незаметно в бок.

Знаменитая коррида де торос, с точки зрения ведения войны и боевой этики, несовершенна. К примеру, бык в крайнем случае не может вспрыгнуть на барьер, рискуя только одним — вызвать неодобрительный гул кровожадных человековидных существ. Философия же корриды примитивна: даже страдания и смерть животного, какими бы ужасными они ни были, ничто по сравнению с мимолетным удовольствием, потребным человеку.

Говорят, эспадо рискует погибнуть сам. Это верно. Но ведь не быки создают ганадерии [10] Загоны для выращивания быков. для выращивания особо мощных и свирепых матадоров. Быкам это не нужно. У них нет потребности в человеческом страдании. И в человеческой смерти. Нет потребности наблюдать со стороны борьбу, сидя в полной безопасности и жуя апельсины.

Быков бьют на потребу человеческому желудку. Такова природа. И потому это не вызывает особых возражений даже у членов общества друзей животных. Люди из этого общества тоже любят бифштексы и шашлыки нисколько не меньше, чем живых веселых телков и живых ласковых барашков.

Но быкам не повезло.

Быки оказались пригодны еще и для духовной пищи.

Хлеб и зрелище наконец соединились воедино. В лице выгнанного на арену быка.

Посреди России, в сибирском городе, должна была восстановиться справедливость. Борись с быком, но на равных! Правда, в России привычней борьба с медведем. Медведя готовили к схватке изумительно зверски. Медведя перекармливали пересоленной пищей. В клетке он жрал ее с голодухи. Потом ревел от жажды, задирая морду к небу, словно синева в мираже оборачивалась водой. А медведю лили водку. Медведи любят спиртное. А тут из-за жажды медведь напивался в лежку. Под этой древнерусской традиционной общей анестезией медведю выдирали клыки и когти. Оправдания этому нет. Но зато и у детины, выходящего против медведя, тоже не было ни когтей, ни клыков и никакого искусственного оружия. Соперники становились равны во всем, кроме хитрости, ловкости и силы. И даже у медведя преимущество — силы-то всегда больше, и он человеку мог переломить ребра, а человек — едва ли. И еще это борьба, как правило, без смертельного исхода.

Если бы Андреев быка повалил, бычья судьба от этого не менялась. Бык возвратился бы восвояси. Не нужен здесь и тихий пунтильеро, самый гуманный участник представления. Коротким ножом, всаженным между рогами, он вместе с жизнью прерывает муки быка.

В корриде бык обречен даже в случае своей самой блистательной победы. Техника безопасности работает там только на человека. Это, конечно, правильно и гуманно. Но зачем же истязать быков?

В день корриды по-русски цирк был переполнен.

После обычной программы торжественно объявили:

— Борьба человека с быком! Исполняет Андрей Андреев!

Под знаменитый марш тореадора из «Кармен» на арену вышел кубический Андреев. Лицо доброе, с медвежьими глазами, законопаченными густыми бровями. Вместо гордой колеты — зеркальная лысина.

Андреев двигался медленно, словно отягощенный собственной силой. Обойдя сибирскую доморощенную пласа де торос и медленно поклонившись всем четырем сторонам, он замер шагах в пяти от выходов, расставив ноги и растопырив толстые белые руки.

Цирк замер.

Вдруг вместо быка появился директор. Подбежав к Андрееву, он что-то шепнул ему на ухо. Андреев отрицательно покачал головой. Тогда директор начал громко и решительно объявлять:

— По техническим причинам…

И тут свершилось дикое: Андреев схватил директора и бегом вынес за кулисы. От неожиданности директор висел в его руках неподвижно, как кукла.

Оркестр заиграл польку. Зрители смеялись, убежденные, что это очередной трюк. И надеялись: до главного зрелища их еще потешат веселой интермедией.

Снова появился Андреев и встал на прежнее место в прежней позе. Оркестр умолк.

И в цирке тишина, как в поле.

Медленно из-за кулис вырос бык. Черный, с белым лбом, на двух ременных привязях, свободно провисающих по обе стороны. Они тянулись от толстого ошейника за кулисы. Там их держали служители, спрятанные, чтобы создать впечатление, будто бык полностью свободен.

Бык недоуменно остановился, осмотрелся. Увидел Андреева и собирался повернуть назад. Но его подхлестнул служитель, играющий роль русского пикадора. Бык продвинулся еще на несколько шагов. Андреев подошел к быку, похлопал по шее, погладил морду. Нервно подергивающийся хвост, словно у быка был тик, обнародовал, что бык взволнован необычной обстановкой.