Михаил Каюрин - Кацап

— За мной, трусливый бурят! — раздался его бодрый голос.

Не огрызаясь и повинуясь, Надеждин пошагал за другом на расстоянии вытянутой руки. Минут через пять они облюбовали место для ночлега. Наломав большой ворох пихтовых веток, устроили походную постель, улеглись спать. Надеждин засопел спустя минуту, Александр намного позже.

Стояла ещё ночь, когда Кацапов проснулся. Небо на востоке пока не алело, но едва заметные серые блики уже проявлялись на горизонте. Да и звезды выделялись на небосклоне не так отчетливо и ярко, как несколько часов назад.

«Совсем скоро посветлеет, — подумал Александр и поднялся с хвойной перины. — Уходить надо немедля. Подстраховка сейчас не повредит».

Он походил вокруг, насобирал дров, разжёг костёр. Затем растолкал Надеждина.

— Вставай, Гриня. Некогда разлёживаться, — повелительно проговорил Александр. — В Улан-Удэ отсыпаться будешь.

К большому удивлению, Надеждин на сей раз не обронил ни слова и безропотно покинул мягкое ложе. Увидев, что котелок стоит у костра пустой, он взял его и в полном молчании поплёлся к реке.

Воду вскипятили прямо на углях, заварили малиновым листом. Александр вытащил из мешка берестяной туес с птицей, открыл крышку, поставил на землю.

— По маленькому кусочку, чтоб только кишки не простаивали без работы, — сказал он бесстрастным голосом. — Остальное доедим потом.

— Потом — это когда? — впервые подал голос Надеждин.

— Ближе к полудню, когда уплывём на значительное расстояние.

Григорий опять замолчал. Нанизав на нож оставшуюся половинку тетерева, он отщипнул от него небольшой кусочек, принялся жевать, тупо уставившись в огонь.

— Ты что хмурый? — не выдержал молчания Кацапов. — Жизни не рад?

— Почему же? Жизни я завсегда рад. Только на душе как-то тоскливо. Будто кто когтем скребёт изнутри.

— Что это вдруг?

Помявшись в нерешительности, Григорий признался:

— Сон дурной видел. Будто золото утопили мы с тобой, и без лодки остались.

— Суеверным стал?

— Не то, чтобы…, но уж слишком ясно всё увидел, до сих пор этот кошмар перед глазами стоит. Рано ты меня пробудил, Сано. Я, может быть, смог бы поднять золотишко-то со дна Алдана, коли поспал бы ещё чуток. Смотришь, сейчас и на душе было бы спокойно.

— Чудак ты, Гришка, — усмехнулся Александр. — Убиваешься по пустякам. Забудь этот дурацкий сон.

— А вдруг он вещий? Вдруг всё, что я увидел во сне, — сбудется? Ты же вот веришь своим предчувствиям? — Григорий посмотрел на друга задумчивым взглядом. — И у тебя они сбываются, сам говорил.

— Предчувствие, братуха, — это совсем другое дело. Это тревога от неизвестности, ожидание какой-то гадости.

— Но, если такое явление существует, то совсем необязательно, чтобы оно проявлялось у всех людей одинаково, — возразил Надеждин. — Ждать неизвестной гадости даже проще, чем испытывать мандраж от ужасного сна, зная, что он сбудется.

— Кончай ныть, Гришка. Всё, баста! Туши костер, иди к лодке. Пора отчаливать. Клешня пока близко от нас, и это меня настораживает. Чёрт его знает, что у него на уме.

— А что он может сейчас сделать? — принялся рассуждать Надеждин. — Ровным счётом ничего. Пёхом он нас не догонит, а другого варианта у него нет.

— Почему ты решил, что нет? А, вдруг часть его братии сплавляется на другой лодке? И были они совсем неподалёку?

— Где им быть? Мы бы их узрели, всяко.

— На другой берег уплыли, к примеру. Лодку в кустах спрятали, а сами в Чагду за продуктами отправились, там задержались. Да мало ли что?

— М-м, об этом я как-то не подумал, — растерянно пробубнил Григорий.

— Вот поэтому и надо рвать когти спозаранку. Пошли.

Беглецы стащили с берега лодку, загрузились в неё и тихонько отчалили.

Выйдя на струю реки, лодка была подхвачена быстрым течением и понеслась по перекату. Ловко орудуя веслом, Кацапов виртуозно лавировал между выступающими на поверхность большими камнями. Надеждин, никогда ранее не ходивший по реке, со страхом наблюдал, как их лодка увёртывалась от препятствия, проскакивая буквально в нескольких десятках сантиметров от громадных валунов.

— Вовремя мы вчера причалили к берегу! — глядя вперёд и не оборачиваясь, прокричал Надеждин. — А то бы несдобровать нам здесь!

— Я ведь не совсем спятил, чтобы ночью преодолевать перекат! — весело отозвался Александр, молниеносно перебрасывая весло слева направо. — Просто я ждал до того момента, когда ты в штаны наложишь!

— Издеваешься, да?

— Надо же как-то вырабатывать в тебе смелость! Вчера был самый подходящий момент! Правда, окончательной цели я пока не достиг, но думаю, чуток закалил твою волю.

— Гад же ты, Сано, всё-таки!

— Не больше, чем ты!

Почти десять часов друзья шли по Алдану без большой остановки. Лишь дважды они причаливали к берегу, чтобы сделать короткую передышку и доесть тетерева. Сколько ещё оставалось плыть до Кутаны, беглецы не знали.

Кацапов уже стал присматривать место для ночной стоянки, как вдруг совсем неожиданно впереди показалось стойбище.

— Радуйся, Гришка, — промолвил он, указывая веслом на юрту за поворотом. — Впереди твоё спасенье.

— Не похоже, чтобы это были оленеводы, — сказал Надеждин. — Никакого стада поблизости нет, да и юрта всего одна.

— Здесь не бывает оленеводов, — пояснил Александр. — Оленей выращивают на севере Якутии.

— Тогда, кто ж здесь обосновался?

— Вот это нам и предстоит сейчас выяснить, — Александр усиленно заработал веслом, направляя лодку к берегу.

Место для стоянки было выбрано удачно. Небольшая котловина соприкасалась с тайгой с одной стороны, а с другой неглубоким овражком с уклоном выходила на галечниковую косу. На галечнике, наполовину вытащенная из воды, без привязи покоилась лёгкая долблёная лодка.

Друзья вытащили свою лодку подальше на берег, направились к юрте. Рядом с ней горел костёр, перед ним на корточках сидел пожилой якут. Во рту дымилась трубка. Он что-то варил, помешивая в котелке. Ветерок донёс ароматный дух варёного мяса. Друзья переглянулись, втягивая расширившимися ноздрями пленительный запах, и сглотнули накатившуюся слюну.

— Здравствуйте, — поздоровался Кацапов первым и остановился в нескольких шагах от старика.

— Сдрастуй, — приветливо ответил якут, всматриваясь слезившимися от дыма узкими глазами в лицо Александра. Затем его взгляд перешёл на Григория. — Кто будите? Засем тайга гуляй?

— Старатели мы, отец, домой возвращаемся, — торопливо проговорил Надеждин, пытаясь заглянуть в котелок. В его горле несколько раз поднялся и опустился кадык.

— О! Старатель — хоросё! Золото мыть — деньга много быть! Богатый селовек быть, знасит, больсой дом имей, красивый девуська имей! — якут встал, протянул руку для приветствия и долго тряс ею при рукопожатии каждому из гостей.