Джейми Макгвайр - Весь этот свет

– Кэтрин? – позвала Мэдисон, дергая меня за руку.

Я моргнула и усмехнулась, делая вид, что вовсе не выпала из реальности на несколько минут.

– С тобой все в порядке? – спросила Мэдисон.

В ее голосе звучало искреннее беспокойство.

– Да, – ответила я, делая шаг к кассе. Мы зашагали дальше, Мэдисон все еще держала меня под руку. – Да, все в порядке.

Мы остановились у билетной кассы, показали свои школьные удостоверения, и морщинистая бабушка в окошке, улыбнувшись, шлепнула нам на ладони штампики.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Наслаждайтесь проигрышем, – ответила бабушка, улыбаясь, как Чеширский Кот.

Рот Мэдисон приоткрылся, но я поспешно оттащила ее от кассы и повлекла к воротам.

– Она сказала?..

– Да. Она так и сказала, – подтвердила я, останавливаясь у подножия лестницы, которая вела на гостевую часть трибун. Половина мест на стадионе была заполнена местными болельщиками, но в «гостевой» части осталось много пустых сидений. Тут и там небольшими группами сидели родители.

Мы поднялись по ступенькам и сели в шестом ряду от прохода, поближе к центру, где располагались скамьи игроков.

На краю поля, перед оркестром, выстроились разодетые в пух и прах чирлидерши. Музыканты разогревались, наигрывая на трубах, тубах и барабанах.

Мэдисон потерла друг о друга руки в перчатках, потом заметила мои голые руки. Она схватила меня за пальцы, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты забыла свои перчатки в «Фораннере»?

Я покачала головой.

– У меня нет перчаток. Все в порядке.

– Нет, не в порядке! На улице минус шесть градусов!

Она ухватилась за мое одеяло, укутала меня поплотнее, сверху укрыла краем своего одеяла и только тогда удовлетворенно кивнула.

Дирижер, стоявший перед оркестром, взмахнул палочкой. Горнисты сыграли несколько быстрых нот, а потом и все остальные музыканты заиграли. Над стадионом зазвучал голос комментатора: он поприветствовал зрителей и поблагодарил их за то, что те пришли, несмотря на холод.

Мы с Мэдисон придвинулись ближе друг к другу, спасаясь от мороза, проникающего под одеяла и куртки, и стали смотреть, как «Грязные коты» из Дубового ручья бегут по полю под звуки нашей школьной песни.

– Смотри! Вот они! – воскликнула Мэдисон, указывая на наших ребят. Они собрались на краю поля, а тренер Пекэм что-то им говорил.

Когда тренер ушел, Эллиотт обернулся и посмотрел на трибуны. Я подняла руку, вытянув вверх указательный палец и мизинец. Эллиотт сделал то же самое, и, как и в прошлый раз, я почувствовала, что все вокруг таращатся на нас. Эллиотт обернулся и стал подпрыгивать вверх-вниз, дыхание вырывалось из его рта облачками белого пара.

– Пожалуй, это самое милое зрелище из всех, что я когда-либо видела, – заметила Мэдисон. – Не удивительно, что ты не носишь варежки. В них так не сделаешь.

Она повторила мой жест.

Я склонила голову, чувствуя, как от смущения горят щеки, но не могла не смотреть на номер семь: Эллиотт прыгал, разогреваясь перед игрой. В эту минуту я, наверное, впервые поняла, как много значу для него и как много он значит для меня. В груди разлилось приятное тепло, и я разом согрелась. Я больше не одна.

– Ой! – пропела сидевшая на несколько рядов выше Пресли. – Как трогательно!

Мэдисон обернулась, взмахнула ресницами и улыбнулась.

– Иди в задницу, Пресли!

– Мэдисон Сейлор! – взвизгнула белокурая женщина, сидевшая рядом с Пресли.

– Миссис Брубейкер! – удивленно воскликнула Мэдисон. С ее губ сорвался нервный смешок. – Рада вас видеть. Может быть, ваша дочь не будет такой вредной макакой, пока вы здесь?

У Пресли отвисла челюсть, ее клоны тоже пооткрывали рты. Миссис Брубейкер посуровела.

– Ну, хватит, – мрачно сказала она.

Мэдисон снова повернулась ко мне и одними губами прошептала:

– Она строчит сообщение в телефоне?

Я покосилась на мать Пресли.

– Да.

Мэдисон ссутулилась и застонала.

– Она пишет моему отцу. Их семейка ходит в нашу церковь.

– Ничего себе! А я всегда думала, что ты застенчивая.

– Я не застенчивая. Просто у меня никогда не было подруги, которая бы меня защищала. Разве не для этого нужны друзья?

Я подтолкнула ее плечом.

– Ты действительно хорошая подруга.

Мэдисон посмотрела на меня, ослепительно улыбаясь.

– Правда?

Я кивнула.

Она глянула на свой мобильный, на экране которого уже высветилось уведомление: пришло сообщение от ее отца.

– Это того стоило, – сказала Мэдисон и сунула телефон в карман, не прочитав сообщение.

Эллиотт, Сэм, Скотти и Коннор шли к центру поля, навстречу капитанам из команды Юкона. Бросили монету, Эллиотт что-то крикнул, обращаясь к трибунам. Что бы он ни сказал, рефери указал на него, и несколько болельщиков Дубового ручья на трибунах радостно завопили. Эллиотт решил принять мяч, и мы снова торжествующе закричали.

Через систему громкой связи начали транслировать музыку, игроки выстроились на поле, и команда Юкона готовилась наброситься на нашего ресивера. Мы отчаянно старались шуметь громче, чем болельщики противоположной команды, но, естественно, безуспешно.

Сэм поймал мяч, и Мэдисон пронзительно завизжала. Пока он с мячом преодолевал расстояние в шестьдесят ярдов, она без остановки хлопала в ладоши.

Когда Эллиотт побежал по полю, мой желудок подпрыгнул к горлу. Ему предстояло бороться против своей старой команды, и я попыталась представить, что он сейчас чувствует. Наверное, желание победить во что бы то ни стало очень на него давит.

Эллиотт что-то прокричал, но я не разобрала, что именно, и Скотти передал ему пас. Он пробежал несколько шагов спиной вперед, потом размахнулся и перебросил мяч одному из ресиверов. Я плохо понимала, что происходит на поле, и не успевала следить за всеми игроками, но толпа вдруг потрясенно ахнула, а судьи замахали желтыми флажками. Я увидела, как игрок защиты Юкона указывает на Эллиотта. Мой номер семь лежал на земле, широко раскинув руки и ноги.

– О, боже. Что произошло? – воскликнула я.

– Этого мы и боялись, – пробормотала Мэдисон.

– Чего боялись?

– Что старая команда Эллиотта попытается вывести его из строя. Уж они-то знают, насколько он хороший игрок. Еще они разозлились из-за того, что он перевелся в другую школу на последнем году обучения.

Я поморщилась, мучаясь чувством вины, потому что прекрасно знала истинную причину, по которой Эллиотт оставил свою команду.

Он медленно поднялся на ноги, и толпа зааплодировала. Я тоже захлопала в ладоши, хотя озябшим пальцам от этого стало больно. Наконец я сунула руки под одеяло и стала смотреть, как Эллиотт, прихрамывая, идет к черте.

Когда он бросил мяч в следующий раз, тот попал в очковую зону. Потом «Миллеры» заработали тачдаун, и игра продолжалась с переменным успехом, пока наконец «Грязные коты» не добились небольшого преимущества, и объявили перерыв.