Джейми Макгвайр - Весь этот свет

Я повернулась и уткнулась лицом ему в грудь. Эллиотт крепко прижал меня к себе, поцеловал в макушку, потом снова прижался щекой к моей щеке.

– Прости меня, – повторил он.

Я покачала головой, чувствуя, как по носу скатываются слезы. Я не могла произнести ни слова; за последние три года я еще никогда не чувствовала себя настолько уязвимой.

– Как дела дома?

Коридор опустел, прозвенел звонок, но мы с Эллиоттом остались стоять у шкафчиков.

– Я просто… – о щекам текли слезы. – Я очень устала.

Эллиотт вглядывался в мое лицо, было видно, что он напряженно размышляет.

– Сегодня ночью я останусь у тебя.

– Не хочу, чтобы ты пострадал.

Он прижался лбом к моему лбу.

– Ты хоть представляешь, что со мной будет, если с тобой что-нибудь случится? Я готов отрезать себе руку, лишь бы ты была в безопасности.

Я обняла его крепче.

– Значит, мы будем беречь друг друга.

«Ниссан» матери Мэдисон, тихо урча двигателем, остановился возле дома на Джунипер-стрит. Мэдисон, прищурившись, уставилась на руль и стала рассказывать о своей беседе с детективом Томпсоном.

– Как только пришел мой папа, детектив сразу сменил тон, но все равно всем своим видом показывал, будто я что-то скрываю. Да, я думаю, что это Пресли разбила фары моей машины. Это не значит, что я ее похитила, убила или что-то с ней сделала. Томпсон был…

– Безжалостным, – закончила я за нее, глядя в окно.

Ветер гнул голые ветви деревьев на Джунипер-стрит, и я невольно поежилась.

– Да, именно так. Он сказал, что еще может вызвать нас в участок. Меня, тебя и Сэма. Но вот на Эллиотте он просто сдвинулся. Думаешь… думаешь, это потому, что Эллиотт – чероки?

– Его тетя Ли, похоже, именно так и думает. Уверена, она права.

Мэдисон зарычала сквозь зубы.

– Он же лучше всех нас! Эллиотт – прекрасный парень. Все его любят, даже Скотти Нил! И Эллиотт по праву завоевал место квотербека в команде.

– Теперь его не любят, – заметила я. Весь день нам подбрасывали анонимные записки. – Уже вовсю ходят слухи. Все считают, что это мы похитили Пресли, коль скоро нас вызывали в полицию, а на здравый смысл всем наплевать.

– Некоторые считают, что Пресли мертва.

– Ты тоже думаешь, что ее нет в живых? – спросила я.

Мэдисон помолчала.

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Надеюсь, с ней все хорошо. Честно.

– И я тоже на это надеюсь.

– Если ее похитили, то это не мы, а кто-то другой. И этот кто-то среди нас. Это сводит меня с ума. Может, именно поэтому все нас и обвиняют. Если люди будут считать виновными нас, им будет спокойнее.

– Пожалуй, – вздохнула я. – Спасибо, что подвезла до дома.

– Не за что. Ты идешь на игру в эти выходные? Странно будет весело кричать и хлопать, зная, что Пресли пропала. Некоторые говорят, что перед игрой зажгут свечи в память о Пресли.

– Не знаю. Не уверена, уместно ли это, хоть и не хочу оставлять Эллиотта одного.

– Пойдем вместе.

Я кивнула, открыла дверь автомобиля и вышла; пока я шла через газон к тротуару, под ногами хрустела жухлая трава. Сухую землю припорошило тонким слоем снега, снег забился в трещины на тротуаре. Возле черной кованой калитки я остановилась и посмотрела на дом.

Мэдисон звонко прокричала: «Пока!», и я подпрыгнула от неожиданности, но потом помахала ей в ответ.

«Ниссан» уехал, а я взялась за ручку калитки, надавила и услышала знакомый стон проржавевших петель. Сначала они скрипели, когда калитка открывалась, а потом, когда закрывалась. Хорошо бы по ту сторону двери меня встретила Поппи, Алтея или даже Уиллоу. Только бы не Дюк и не мамочка.

– Малышка, малышка, малышка.

Я вздохнула и улыбнулась.

– Алтея.

– Давай мне свою куртку и иди сюда, выпей горячего шоколада. Я сейчас подогрею. Ты шла домой пешком?

– Нет, – ответила я, вешая куртку на незанятый крючок возле двери.

Поставив рюкзак на пол возле кухонного стола, я села на табурет. Алтея поставила передо мной чашку дымящегося шоколада, в котором плавала пригоршня зефирок, вытерла руки о фартук и облокотилась на стол, подперев подбородок ладонью.

– Алтея, почему вы остаетесь здесь? Почему не живете со своей дочерью?

Алтея выпрямилась, пошла к раковине и стала мыть посуду.

– Ну, все дело в ее муже. Он говорит, их дом слишком маленький. Понимаешь, у них всего две крошечные спальни, хотя я им говорила, мол, давайте я буду спать на диване. Пока дети были маленькими, я так и делала.

Она принялась тереть тарелки еще энергичнее. Было видно, что ей не по себе, и я подняла глаза, опасаясь, что вот-вот появится Дюк. Гости всегда нервничали, если он был рядом. Хотя, возможно, он был рядом, потому что они нервничали.

– Как шоколад? – спросила Алтея.

– Вкусный, – ответила я, демонстративно отхлебнула и замычала от удовольствия.

– Как дела в школе?

– Сегодня время тянулось очень медленно. Я плохо спала ночью, а с утра пораньше меня вызвала миссис Мейсон.

– Вот как? Она снова мучила тебя расспросами?

– В школе есть одна девушка, она недавно пропала. Миссис Мейсон спрашивала меня о ней.

– Правда? Что за девушка?

– Пресли Брубейкер.

– Ах. Та самая. Говоришь, она пропала?

Я кивнула, грея руки о кружку.

– Никто ничего не видел. В городе есть один детектив, так вот, он считает, что это я что-то сделала с Пресли, потому что не любила ее.

– А что говорит миссис Мейсон?

– Сегодня она задала мне кучу вопросов. Этот детектив просил ее прислать ему отчет о нашем с ней разговоре.

Алтея поджала губы, всем своим видом выражая отвращение.

– Это ведь она в прошлый раз позвонила в Департамент национальной безопасности и настучала на твою мамочку, не так ли?

– Она просто беспокоилась.

– А сейчас она тоже беспокоится?

– Возможно. Она тревожится за Эллиотта, и я тоже.

– Господи боже, ну еще бы. Я рада, что ты его простила. Ты становишься счастливее, когда у вас с ним все гладко. Прощение – это хорошо, оно излечивает душу.

– Я довольно долго его отталкивала. Именно так я в свое время поступила с Минкой и Оуэном, – я помолчала. – Мне казалось, для Эллиотта будет безопаснее, если я буду держать его на расстоянии.

Алтея фыркнула.

– Минка и Оуэн? Давненько мы не поминали этих двоих. Они тебе не подходили.

– Но, по вашему мнению, Эллиотт мне подходит?

– Мне нравится видеть твою улыбку, а когда ты говоришь об этом мальчике, то вся светишься.

– Алтея… Вчера ночью мамочка выходила из дома в одной ночной рубашке. Вы не знаете, зачем она вышла?

Алтея покачала головой.

– Твоя мамочка в последнее время странно себя ведет. Я просто сижу и наблюдаю.

Я кивнула и снова отхлебнула шоколада.

– Значит, вы разговариваете с мамочкой? Она не говорила, почему вдруг стала такой… странной?