Джейми Макгвайр - Весь этот свет

Одного напоминания о Пресли оказалось достаточно, чтобы Эллиотт из героя и всеобщего любимца превратился в чужака, которого все ненавидят.

Мы последовали за полицейскими, Эллиоттом и Джоном и остановились только у ворот стадиона.

– Я бы на вашем месте туда не возвращался, – предупредил один из копов. – Толпа большая, все на взводе.

Эллиотт нахмурился, но кивнул.

К нам подбежали Кэй и Ли. Кэй обняла сына, а Джон одной рукой обнял Ли за плечи.

– Как ты? – спросила Кэй Эллиотта.

– Нормально, – ответил тот. Воротник его свитера был порван. – Они набросились на меня ни с того ни с сего.

– Идемте, – скомандовала Ли. – Нам лучше уехать.

– Сначала я отвезу Кэтрин домой, – вскинулся Эллиотт.

– Я могу ее подвезти, – предложила Мэдисон.

Эллиотт с тревогой посмотрел на меня.

– Со мной все хорошо. Поезжай. Увидимся позже. – Я привстала на цыпочки и чмокнула его в уголок рта.

Ли и Кэй повлекли Эллиотта к его машине. Он то и дело оглядывался на меня, не смотрел, куда идет, пока Кэй что-то ему не сказала.

Мэдисон обернулась и посмотрела на толпу. Освещение на стадионе погасло, и в темноте горели сотни крошечных огоньков; ученики и родители, держа в руках зажженные свечи, запели какой-то церковный гимн. Мэдисон дернула меня за рукав.

– Мне неприятно говорить, но это довольно жутко, не находишь? Они только что нападали на Эллиотта, а теперь распевают «О, благодать».

– Это и впрямь немного жутко. Минуту назад все эти люди готовы были растерзать Эллиотта, а теперь спокойно стоят, как зомби.

– Идем.

– Ты точно не хочешь подождать Сэма? – спросила я.

– Я напишу ему сообщение, мы с ним встретимся позже.

Я подошла к «Фораннеру» Мэдисон: новенькие фары поблескивали, и уже ничто не напоминало о грязной выходке Пресли и ее клонов. Мэдисон выехала с парковки и направилась в сторону Джунипер-стрит.

– Этот город в одночасье спятил, – проговорила она, глядя вперед широко открытыми глазами. – Всего несколько минут назад они радостно приветствовали Эллиотта. Хорошо, что копы быстренько вывели его оттуда, все могло закончиться куда хуже.

Я покачала головой.

– Как только зажглись свечи, люди словно вспомнили, что нужно обвинять Эллиотта.

– Бедняга Эллиотт, – вздохнула Мэдисон. – Его товарищи по команде просто стояли и смотрели, даже не вмешались, а ведь он выиграл игру. Он победил ради всего города. Мне так обидно за него.

От ее жалости у меня защемило сердце. Эллиотт не заслужил такого отношения. Он наслаждался заслуженной победой, а его вдруг начали поносить. В Юконе Эллиотт был звездой, все расстроились, когда он уехал оттуда. Теперь из-за меня он застрял в городе, большинство жителей которого винят его в убийстве, и, что хуже всего, они думают, что преступление сойдет ему с рук.

– Мне тоже.

– Мне и за тебя обидно, Кэтрин. Ведь обвиняют не только Эллиотта. И я знаю, что ты этого не делала. Мне просто хочется, чтобы Пресли нашли или чтобы полиция нашла истинного виновника.

Мэдисон припарковалась перед домом на Джунипер-стрит. Она обняла меня, я поблагодарила ее за то, что подвезла, потом пошла к черной кованой калитке в заборе, охранявшем соседей от дома на Джунипер-стрит. «Фораннер» задом выехал с подъездной дорожки на улицу, развернулся и покатил обратно к школе.

Я вошла во двор и зашагала к дому, в прихожей на миг замерла, прислушиваясь, поднялась по лестнице на второй этаж. Дверные петли скрипнули, когда я вошла в свою комнату. Я прислонилась к старой деревянной двери и стала смотреть в потолок. На глаза набежали слезы, но я их сморгнула.

Стоявшая на комоде музыкальная шкатулка сыграла несколько нот и умолкла. Я подошла к комоду, открыла крышку шкатулки и коснулась пальцем балерины… Я завела шкатулку и стала слушать милую мелодию, чтобы гнев и страх поскорее прошли. Скоро придет Эллиотт, и мы вместе будем далеко от злобной толпы, далеко от мерцающих свечей. Однажды мы уедем подальше от Дубового ручья, и уже не придется бояться косых взглядов и того, что кто-то узнает правду.

По оконному стеклу застучали камешки, и я поскорее отставила шкатулку, встала и открыла окно.

В комнату забрался Эллиотт, за плечами у него висела на длинной лямке серая с черным спортивная сумка. Он выпрямился и снял капюшон, так что его заплетенные в косичку волосы упали на спину. Щеки Эллиотта все еще горели после матча.

– Я заехал к тете Ли взять кое-какие вещи, а потом сразу сюда. Можно я приму душ? – шепотом спросил он.

– Да, конечно, – прошептала я в ответ, указывая на дверь ванной.

Эллиотт кивнул, нервно улыбнулся и вместе с сумкой ушел в ванную, закрыв за собой дверь. Через несколько секунд загудели трубы. Я посмотрела вверх, гадая, кто может услышать этот шум.

Музыкальная шкатулка по-прежнему играла, танцовщица кружилась на месте. Эллиотт ничего не сказал, и я размышляла, насколько сильно он огорчен из-за случившегося после матча. В глубине души я боялась, что ему надоест постоянно преодолевать трудности, и он решит, что любовь ко мне не стоит таких страданий.

Не прошло и десяти минут, как Эллиотт вышел из ванной комнаты, облаченный в чистую футболку и красные шорты. В руках он держал какой-то небольшой предмет.

Он босиком прошел к кровати, наклонился и кожаным шнурком привязал к изголовью маленькое кольцо, в центре которого была сплетена паутина из ниток.

– Это ловец снов. Моя мама сделала его для меня, когда я был маленьким. Я подумал, что ты могла бы им воспользоваться, – он улегся под одеяло, дрожа от холода. – Здесь всегда такой колотун?

Я уставилась на заключенные в круг, красиво переплетающиеся нити, не в силах отвести взгляд.

– Мамочка прикручивает регулятор термостата, чтобы меньше платить по счетам. Если к нам заезжают новые гости, она повышает температуру. Так этот ловец снов у тебя с самого детства?

– Новые гости?

– Помимо тех, что живут постоянно.

Эллиотт посмотрел на меня, потом приподнял край одеяла и похлопал по матрасу.

– С младенчества. Он висел над моей колыбелькой.

Я плотнее запахнула на груди халат.

– Может, нам стоит… ммм…

Я подошла к изножью кровати и ухватилась за металлическую спинку.

Эллиотт проворно встал, ухватился за край комода и помог мне придвинуть его к двери, а потом мы совместными усилиями придвинули к комоду кровать. Сдвигаемая мебель скрипела, царапая деревянный пол, и я просто умирала от страха. Пришлось собрать в кулак всю мою волю, чтобы продолжать «перестановку».

Как только мы закончили, я стала ждать, что скрипнет какая-то дверь или половица. Любой такой звук возвещал присутствие за моей дверью нежелательных гостей.

Тишина.

– Все в порядке? – спросил Эллиотт.