Эмма Скотт - Не дай мне упасть

Жалкая бравада, но этого оказалось достаточно, чтобы остановить пронизывающую меня волну ужаса.

– Я доктор Бэррон. Заведую кафедрой акушерства и гинекологии. Я был среди хирургов, которые помогали мисс Доусон.

– И что же? – спросил я. – Как она?

– У нее все хорошо. Состояние стабильное. Она перенесла разрыв маточной трубы из-за внематочной беременности. Вам знаком этот термин?

Мой мозг зацепился лишь за «все хорошо и стабильно» и закричал от облегчения. Я кивнул и сделал глубокий вдох, пытаясь прислушаться сквозь шум крови в ушах.

– Эмбрион так и не добрался до матки. Он имплантировался в левую фаллопиеву трубу и начал расти. Затем труба лопнула, что потребовало хирургического вмешательства, чтобы устранить разрыв и остановить внутреннее кровотечение. Она еще не совсем отошла от наркоза, но прогноз многообещающий, и ее жизненные показатели в норме. Я не вижу причин, указывающих на то, что она не сможет полностью выздороветь. Мы продержим ее здесь еще несколько дней, чтобы избежать осложнений.

Лицо доктора приняло серьезное выражение, и он посмотрел на меня.

– Вы ее муж?

– Я отец ребенка, – тихо произнес я, – был отцом.

– Мне очень жаль, – сказал доктор Бэррон. – У эктопии никогда не бывает счастливого конца. Почти неслыханно для плода, чтобы пережить трубную имплантацию. С другой стороны, разрыв маточной трубы – это серьезная медицинская проблема. Сейчас я уверен, что с Кейси все будет в порядке, и, скорее всего, она сможет иметь детей.

«С ней все будет в порядке». Я уцепился за эти слова, как утопающий за спасательный плот. Пульс замедлился, привязанный теперь к другой половине новостей.

– Могу я ее увидеть?

– Ее переводят из одного отделения в другое. Я попрошу медсестру сообщить, когда она будет готова, хотя она будет не в себе после наркоза.

Я откинулся на спинку стула, моя нога подскочила.

– Мне так жаль, дорогой, – проговорила мама.

Я не смотрел ни на нее, ни на кого другого. Я не сводил глаз с сестринского поста. Провожая медсестер взглядом, пока они шли по своим делам, я мысленно приказывал одной из них найти меня и сказать, что можно увидеть Кейси. Чтобы я мог сказать ей, что малыш погиб.

«Черт побери, она уже достаточно потеряла».

Наконец одна из медсестер встала из-за стола и подошла ко мне.

– Теперь можно ее увидеть.

Моя красавица, похоже, спала, когда я придвинул к ней стул. Даже на фоне белой подушки ее лицо выглядело бледным. Но веки затрепетали, когда я взял ее за руку. Грудь наполнило такое глубокое облегчение, что у меня закружилась голова. Хоть и сердце разбилось из-за нее. Из-за нас обоих.

– Привет, детка, – хрипло позвал я.

Кейси повернула ко мне голову и улыбнулась странной, болезненной улыбкой. Я видел, что наркоз все еще действовал на нее, затуманивая обычную остроту взгляда.

– Он говорит… она в порядке, – пробормотала Кейси, – она в безопасности. Нам не о чем беспокоиться…

– Тсс, – прошептал я. Она еще ничего не знала. Сейчас я ей ничего не скажу. Не когда она находится в полусне, – просто отдохни.

Я держал ее за руки, пока Кейси снова погружалась в сон. Глядя на белые простыни, слушая аппарат, который контролировал ее сердцебиение, я чувствовал тяжесть всего этого – облегчения, горя, вины, еще одной потери, с которой ей придется смириться. Все это давило на меня, ломая броню, крадя мой воздух.

От бури эмоций, которые бились внутри как ураган, у меня кружилась голова. Поблизости не было ни карт таро, ни глупой игрушки, чтобы потрясти ее и получить ответ. Это уже слишком. Я нуждался в помощи. Мне нужен был мой брат…

Голова Кейси слабо шевельнулась на подушке.

– Джона… – простонала она.

Я с трудом сглотнул.

– Это Тео, дорогая.

«Это я. Не он. Теперь я здесь. Разве ты не помнишь?»

Она открыла глаза. Взгляд стал осмысленнее, и уголки ее рта приподнялись в забавной улыбке. Не полусонной, а смирившейся.

– Джона говорит, что она в безопасности.

Ее рука коснулась моего лица.

– Джона? – прошептал я.

– С ним она в безопасности, Тедди…

Все еще улыбаясь, она снова заснула.

Я спал, положив голову на простыню, и проснулся от того, что Кейси шептала мое имя. Теперь она полностью очнулась, а в ее глазах светилось горе. Мы обнимали друг друга, и ее слезы падали на больничные простыни. Я ощущал каждое прикосновение ее тела к своему. Словно нож резал мою плоть, оставляя шрамы, которые я буду носить всю оставшуюся жизнь.

– Прости, Кейс, – проговорил я, – мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Мне так чертовски жаль.

– Не надо, Тедди. Она была нашей. Нашей. Не пытайся все взять на себя. Не в этот раз. – Она сжала мою руку. – Оставайся здесь, со мной.

Я кивнул, позволив себе издать рваный вздох, прежде чем он похоронит меня снова.

– Ладно, детка. Я останусь с тобой.

Она улыбнулась – самое душераздирающее зрелище, которое я когда-либо видел, – и слезы потекли по ее щекам.

– Нам нельзя возвращаться к тому, что было раньше. Нам стоит раскрыть друг другу сердца. – Она повернула ко мне голову на подушке. – Я была очень счастлива благодаря этому ребенку. Думаю, это показывает, как сильно я тебя люблю. Я боялась, что ты никогда не узнаешь, насколько сильно это чувство. Как оно глубоко. Беспокоилась, что где-то в глубине души ты станешь сомневаться или удивляться.

– Нет, – ответил я, – ничего удивительного. Или того, о чем можно беспокоиться. Я люблю тебя. Ты – мой гребаный мир. – Я начал приходить в себя. – Ты для меня весь мир. Моя…

– Вселенная, – прошептала Кейси, нежно касаясь пальцами моей щеки. – Ты – моя вселенная. Я люблю тебя, Тедди…

Затем она удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза.

– Он был прав во всем, – произнесла она, – в нас очень много любви. Этому не будет конца.

Потом она заснула, и я держал ее за руку, а слезы все катились из глаз.

Любви не будет конца. Она бесконечна. Кейси словно вселенная, моя вселенная, а я – ее.

У любви нет границ, нет правил, нет любимчиков.

И никаких ограничений.

Я уставилась в больничный потолок, в моей палате стояла тишина, если не считать кардиомонитора, к которому меня подключили. Я заставила Тео пойти в кафетерий и что-нибудь съесть. Он покинул меня неохотно, а Оскар и Дена, Беверли и Генри по очереди навещали меня, предлагая слова поддержки и свою любовь, но я была благодарна, когда они ушли.

Внизу живота после операции ощущалась тяжесть и появлялась резкая боль, когда я двигалась.