Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

— Господин суперинтендент Шварц.

— Многоуважаемые господа! Я не представляю здесь какие-либо материальные интересы. Я полагаю, что меня пригласили сюда лишь в целях информации. Но как представитель церкви все же хочу предостеречь вас от вступления на путь, который рекомендует господин бургомистр Гарайс.

Нам предлагают говорить, что бойкот неощутим, несмотря на то что мы всюду его ощущаем. Мы, следовательно, должны, попросту говоря, лгать. Но, господа, ведь испокон веков известно, что на лжи долго не продержишься.

Как представитель церкви я могу посоветовать лишь мирное решение. Заключите мир с крестьянами, господа. Предложение господина обер-мастера Безена самое верное: изберите комитет, начинайте переговоры. И сделайте также то, что здесь сказал господин медицинский советник Линау: выразите сочувствие крестьянам. Это можно сделать, не уточняя ваших мнений о событии. Ведь как бы там ни было, а по-человечески оно во всяком случае достойно глубокого сочувствия. Выскажите его откровенно. Стыдиться тут нечего, это не позор.

И если вы ступите на этот путь, то всегда можете быть уверены, что церковь поддержит вас.

— Господин главный редактор Хайнсиус.

— Высокочтимые представители города! Многоуважаемые господа!

Вы все знаете, что я редко покидаю свой редакционный кабинет. Электрическая искра доносит ко мне сквозь стены вести о том, что происходит в мире, ибо только в тиши кабинета, вдали от суеты и сутолоки мнений, слух становится достаточно острым, чтобы выслушивать пульс времени.

И если я в этот раз отказался от своего обычая, если я, как представитель крупнейшей газеты вашего родного города, выступаю на арену борьбы и обращаюсь к вам лично, то лишь потому, что мы с первого же дня с величайшей озабоченностью следили за развитием событий.

Еще когда демонстрация значилась лишь в проекте, мы насторожились и задали вопрос: что из этого выйдет?

И когда затем демонстрация состоялась, когда случились прискорбные столкновения, когда грозной тенью на стене появился призрак бойкота, когда он стал реальностью, мы все снова и снова, охваченные тревогой, задавали вопрос: что из этого будет?..

Упомянув о том, что пресса подливала масла в огонь, господин бургомистр ни в коем случае не имел в виду нашу газету, — «Нахрихтен» руководствуется исключительно интересами города.

И если мы обратим пристальное внимание на эти интересы, если мы хотим беспристрастно решить, что должно быть сделано, то все же опять-таки возникает вопрос…

Я вижу здесь представителей ремесленничества, экономики, финансов, духовенства, многих депутатов городского собрания, муниципалитет.

И все-таки, господа, возникает вопрос: где же обер-бургомистр Нидердаль?!

Где руководитель нашей общины в час опасности? Его замещает муниципальный советник Рёстель, хорошо. Но, господа, бывают ситуации, когда непозволительно оставлять кого-то вместо себя, когда штурвал обязан держать сам рулевой. Я спрашиваю вас, господа, где рулевой?

— Слово господину домовладельцу Гропиусу.

— Господа, я выступаю перед вами как представитель частного домовладения и как представитель Экономической партии.

Господа, мы подняли свой голос в знак предостережения, когда муниципальный совет одобрил строительство пяти новых общественных уборных. Господа, мы предупреждали, когда надбавки к городским налогам были повышены на шестьдесят пять процентов. Господа, мы всегда предлагали: снижение расходов, снижение налогов. Господа, и в этот ответственный час мы открыто предупреждаем: ни шагу дальше по этому пути!

Господа! От имени частного домо- и землевладения и от имени Экономической партии мы, как сознающие свою ответственность представители Альтхольма, заявляем: мы будем голосовать против всякого мероприятия, которое повлечет за собой новые расходы.

Господа! Вас предупредили!

— Господин партийный функционер Маттиз!

Все тут же начинают оживленно переговариваться.

— Товарищи! Классово сознательные рабочие смеются, видя, как господа социал-демократы опять сели в лужу. Эти предатели пролетариата…

— Говорите по существу дела.

— …«Товарищ» Гарайс желает, чтобы я говорил по существу. Но ведь он-то с самого начала запретил говорить по существу вопроса. Товарищи, о кровожадности здешней полиции хотят стыдливо умолчать…

— К делу! Или я лишу вас слова!

— Товарищи! То, что произошло, не явилось неожиданностью для пролетариата. В тысячах застенков томятся сотни тысяч рабочих, брошенных туда социал-демократией…

— Лишаю вас слова.

— Когда избивают сотни рабочих, товарищ Зеверинг [20] Карл Зеверинг (1875–1952) — германский политический деятель; социал-демократ. В 1928–1930 гг. возглавлял имперское министерство внутренних дел. Политика Зеверинга благоприятствовала усилению фашизма в стране. ни слова не говорит.

— Вас лишили слова. Замолчите.

— Но если двух деревенских мужиков потрогали дубинками, то все кричат караул.

— Хотите, чтобы вас отсюда вывели, Маттиз?

— Для членов КПГ установили особые правила: нам запрещают говорить даже здесь, хотя другие говорят сколько угодно.

— Если по существу, то говорите.

— Скажу по существу. Товарищи! Классово сознательный пролетариат отвергает ноябрьский социализм. Этот социализм — верный прислужник буржуазии, переодетый палач бесправного рабочего.

— Ой-ой-ой!

— Да здравствует Советская республика!

— Молчать!

— Дежурный, выведите этого господина.

Свистки. Смех. Выкрики.

Маттиз в дверях:

— Да здравствует Советская республика! Да здравствует мировая революция!

Маттиза выводят.

Поднимается бургомистр Гарайс.

— Господа, я коротко отвечу на несколько адресованных мне вопросов. Что касается конного турнира, то я вам действительно говорил, господин Безен: турнир при всех обстоятельствах состоится в Альтхольме. Что ж, меня ввели в заблуждение. Я положился на слово одного дворянина, и не побоюсь здесь публично назвать его имя: это граф Пернат ауф Штрохайм. Когда мы в прошлом году закладывали дорожку и строили дорогостоящие трибуны, граф дал мне слово, что турнир будет проводиться в Альтхольме по меньшей мере пять лет подряд. Вчера я получил от него письмо, он сообщил, что в связи с изменившимся положением турнир состоится не в Альтхольме. Предоставляю вам самим оценить слово дворянина.

— Фи!

— Вот именно, господин санитарный советник, — «фи» в адрес графа Перната… Что же до того предупреждения в «Хронике», о котором упоминал господин обер-мастер Безен, вот оно, передо мной. Это не редакционная заметка, это, господа, анонимное письмо. Причем напечатанное в то время, когда крестьяне еще и не помышляли о каком-то бойкоте. Это как раз и есть то, господа, что я называю «подливать масло в огонь». Разумеется, мне и в голову не приходило упрекнуть в чем-то подобном столь заслуженную и умеренную «Нахрихтен».