Ованес Азнаурян - Три церкви [litres]

Эва шла вдоль шоссе, а потом, увидев сверху родную палатку – ею кончался палаточный городок, – стала спускаться по склону, прыгая с камня на камень. Последние метры спуска она пробежала как угорелая и остановилась только у самой воды. Она тяжело дышала и вдруг рассмеялась, ощутив себя очень счастливой почему-то, даже подпрыгнула на месте несколько раз. По мере того как она приближалась к костру, который опять разжег отец и над которым колдовала мать, Эва почувствовала, что очень проголодалась.

– Где ты пропадала? – спросила ее Лора. – Мы тебя давно ждем.

– Гуляла, – хитро улыбаясь, ответила Эва.

На завтрак ели тушенку с макаронами и сгущенное молоко, которое запивали чаем. Они сидели и лежали на одеяле, разостланном на песке, в тени сосен; одеяло служило им одновременно и скатертью. Все, кроме доктора Армана, ели с аппетитом: Лора, старшая дочь, – потому что перед завтраком съела два яблока, а яблоки, как известно, возбуждают аппетит; Эва, дочь младшая, – потому что плавала и гуляла; Клара – потому что у нее всегда был хороший аппетит. Что же до доктора Армана, то у него аппетита не было вовсе из-за кофе и сигарет.

После завтрака решили поплавать. Солнце припекало вовсю, вода в озере была очень теплая. Плавала даже Лора, правда немного. Потом улеглись на песке позагорать. До них долетали восторженные крики и визг других пляжников, плескавшихся в воде.

– Господи, хорошо-то как! – вздохнула Эва.

– Это точно, – согласился доктор Арман, зная, что дочь, сдавшая трудные выпускные экзамены, полнее ощущает отдых и свободу.

Эва продолжала:

– Здесь, на Севане, все проблемы кажутся далекими, словно их нет вовсе. Проблемы все остались в Ереване.

– Когда ты вернешься, эти проблемы вновь тебя поглотят, – сказала Лора. – Если ты о них не думаешь, это еще не означает, что их нет. – Ло перевернулась на спину. У нее был голубой купальник под цвет глаз.

Эва ничего не сказала. Ей не хотелось портить настроение из-за Лориного упрямства. А настроение у нее было очень хорошее, и ощущение счастья ее все еще не покидало. Так бывает, когда чего-то ждешь и знаешь, что это нечто обязательно случится; бывают радостные ожидания… Лору же молчание сестры насторожило, она усмотрела в этом какой-то стратегический ход:

– Молчишь? Значит, тебе нечего возразить?

– Просто не хочу ввязываться, – улыбнулась Эва. Иногда ей казалось, что именно она старшая сестра, а не Лора.

Арман и Клара посмотрели друг на друга, потом Арман сказал:

– Знаешь, Ло, не всегда нужно воевать и бороться.

– Я никогда не буду отступать и уступать! – заупрямилась Лора.

– Даже своему мужу? – усмехнулась Клара.

– Да! Если я буду уверена в своей правоте, я буду воевать до конца.

Доктор рассмеялся:

– Мужа нужно любить, а не воевать с ним.

Лора на этот раз промолчала.

Они лежали на берегу, и мимо них проплыла яхта с отдыхающими, которые платили большие деньги, чтобы покататься по озеру. Яхта была очень красивая, вся белая; когда ветер вдруг менял направление, паруса начинали громко хлопать.

– Куда она везет этих богачей? – спросила Эва.

Арман ответил:

– Проплывет пролив между полуостровом и нашим берегом, выйдет на Большой Севан, доплывет до середины и вернется обратно мимо полуострова.

– Мне бы тоже хотелось поехать на полуостров, – сказала Клара.

– На обратном пути обязательно заедем.

– Когда это будет, Арман?

– Тебе не терпится вернуться в Ереван?

– Да, – ответила Клара. – Если честно, я устала.

– Завтра и поедем, – сказал доктор. – Завтра ведь у нас воскресенье?

– Да.

– Вот завтра днем и поедем. Хочу в понедельник пойти на работу.

– Зачем? У тебя ведь еще целая неделя отпуска!

– Не знаю. Захотелось на работу…

– А на полуострове хорошо? – спросила Лора. – Я тоже хочу там побывать. Интересно, наверное, стоять на нем и знать, что он когда-то был островом.

– Тебе будет намного интереснее, если ты узнаешь историю острова, – сказала Клара.

– А ты знаешь его историю? – удивилась Эва.

– Да, знаю. Но папа знает лучше.

– Расскажи, папа, – попросила Лора.

Арман закурил сигарету:

– Севанский полуостров когда-то был маленьким островом посреди озера. В 301 году, после того как была крещена Армения, святой Григорий Просветитель основал здесь два храма: Сурб [14] Святой ( арм. ). Арутюн и Сурб Карапет. В девятом веке был построен храм Сурб Аствацацин [15] Богородицы ( арм. ). и храм Сурб Аракелоц [16] Апостолов ( арм. ). , которую строили монахи. Вся постройка же была инициирована Мариам, дочерью царя Ашота Первого и женой сюникского царя Васака. Храмы были построены в качестве обета после смерти этого Васака. В честь этой Мариам монастырь иногда называют Мариамашен. В десятом веке на острове или около произошло крупное сражение с арабской армией, известное, как Севанская битва. В этом бою царь Ашот Второй Железный разгромил арабов. Монастырь можно считать свидетелем и памятником этому историческому событию. В последующие эпохи монастырь несколько раз разрушался. К разрушению приложили руку и сельджуки, и войско Тимура. В советское время монастырь закрыли, а потом храм Сурб Аствацацин разобрали на камни и построили из них санаторий. В восьмидесятые годы начали строить водоотводный туннель, и в результате уровень озера упал почти на двадцать метров, и остров превратился в полуостров.

– А как назывался тогда остров? – спросила Эва потом.

– Сначала, – ответил доктор Арман, – он просто назывался островом озера Севан, потому что других островов у озера нет. А потом его стали называть Монашеским островом, или островом Монахов, потому что на острове монахи построили монастырь, как я уже говорил.

– А кто такой был Аристакес? – спросила Ло. – Наш Арис что-то такое говорил о своем имени. Кстати, любопытно, какая из себя его подруга? Он сказал, что ее зовут Тина.

– Жалко, что вас в школе этому не учили, – сказал доктор Арман. – И кто только был вашим учителем истории?! Святой Аристакес Первый, который родился в Каппадокии, был вторым армянским католикосом, младшим сыном Григория Просветителя. В триста двадцать пятом году он в качестве представителя Армянской церкви отправился на Первый Вселенский собор в Никею, и его имя было записано в деяниях Собора рядом с именами других великих Отцов Церкви как представителя Великой Армении. Он привез в Армению Никейский Символ веры, который был одобрен святым Григором. Через год Аристакес стал Католикосом Армянской церкви. А потом его убили…

Послышался гул подъезжающего автомобиля. Стараясь не задавить загорающих, машина ехала по кромке воды. Автомобиль был такой же, как у Армана, только другого цвета, кремового. Поравнявшись с Арманом, Лорой и Эвой, машина остановилась. Из нее вышел молодой человек и спросил Армана, не будет ли тот против, если он разобьет палатку рядом с палаткой его семьи. Арман ответил: ничуть, наоборот, он будет рад соседям, и вообще, пляж общий, слава богу, его еще никто не приватизировал, так что он не мог бы быть против даже при желании.