Ованес Азнаурян - Три церкви [litres]

– А если тебя полиция спросит, откуда рыба, что ты ответишь?

– Что купил рыбу по пути на озеро Севан, за пятнадцать километров до деревни, что лицо продавца не помню.

– Значит, мы соучастники преступления?

– Мы голодные соучастники, – уточнил доктор.

– Я серьезно, папа!

– Нет, конечно, нет. Мы ничего не знаем о нересте и ни сном ни духом не ведаем о запрещении полиции озера Севан. На шоссе продавали рыбу, и я купил, чтоб пожарить на костре и съесть.

– Все же это опасно, папа!

– Не волнуйся, – сказал доктор. – Мы все съедим очень быстро, никто ничего не успеет заметить.

– Па, а мы пригласим на обед Ваага и Татевик?

– Ты бы этого хотела?

– Давай пригласим. Интересно, что это за люди.

– По-моему, они хорошие люди, – сказал доктор.

– Так мы их пригласим?

– Да… – И почему-то сердце у доктора быстро забилось. «Тише, глупое сердце!»

Они дошли до своей палатки и положили в тень канистры, чайник и купленную у сторожа рыбу. Вааг и Татевик плавали; у них оказалась маленькая двухместная оранжевая палатка. Лора спала в гамаке, укрытая одеялом, Клара по-прежнему читала детектив. Доктор Арман вошел к ней в палатку.

– Мы с Эвой купили двенадцать штук рыбы и принесли свежей воды. Так что тебе не надо будет готовить обед, – сказал он жене.

– Кто же будет потрошить рыбу? – спросила Клара.

– Мы с Эвой все сделаем.

– Вы что, записались в клуб альтруистов-любителей? С чего это вдруг?

– Мы решили принести пользу обществу… Кстати, Эва решила пригласить наших соседей из оранжевой палатки.

– Ах, вот зачем ты стараешься! – ехидно улыбнулась Клара. – Ради молоденькой жены того чемпиона по плаванию?

Арман рассмеялся:

– Почему «чемпиона»?

– С тех пор как вы ушли, он не выходил из воды; жена хоть иногда отдыхала.

– Понятно, – сказал доктор. – А пригласить их на обед, между прочим, это идея твоей дочери.

– Ладно, – улыбнулась Клара, но уже без ехидства, – не оправдывайся. Иди лучше потрошить рыбу.

– Слушаюсь!

Арман позвал Эву, которая смотрела, как плавают новые соседи, и они вместе стали потрошить браконьерскую рыбу. Время от времени доктор смотрел на плавающих и старался ни о чем не думать, а когда Татевик вышла из воды и направилась к оранжевой палатке, у Армана ком подкатил к горлу: она была очень хороша собой, высокая, стройная…

– Приходите к нам сегодня на обед. У нас рыба, – сказал он ей.

– Хорошо, – улыбнулась та. – Обязательно придем. – И скрылась в палатке.

Когда последняя рыба была выпотрошена и сложена с остальными рыбами на целлофановый пакет, доктор сказал своей дочери:

– А теперь посоли их хорошенько, после того как промоешь в озере, а я пойду за дровами; потом уже можно будет зажечь костер.

Вернувшись с целой веткой облепихового дерева, сломанной ночным ветром, Арман разжег костер.

И Вааг и Татевик пришли в гости. Доктор жарил на костре рыбу, Лора и Эва помогали Кларе «накрывать на стол».

Вааг и Татевик принесли бутылку белого вина и арбуз.

– Белое вино и рыба: чудесно! – воскликнул доктор Арман.

Вааг был мужчиной двадцати пяти, как он сказал, лет от роду – невысокого роста, полноватый, с проплешиной в черных волосах и серыми волчьими глазами. За обедом он много шутил, вообще был очень приятным, судя по всему, неглупым и даже остроумным собеседником. По его словам, в настоящее время он ничем не занимался, вернее, нигде не работал, но не падал духом: предвидится несколько проектов, весьма интересных. Вааг окончил архитектурный институт, но вообще-то не собирается работать по специальности, что очень огорчает его отца, одного из известнейших в Ереване архитекторов, с которым, кстати, доктор Арман был шапочно знаком. Вааг мечтает открыть собственный бизнес и знает, что все будет хорошо…

Татевик была высокой – на голову выше мужа, у нее были длинные каштановые волосы и выразительный, чуть насмешливый взгляд. Когда Татевик смеялась, у нее собирались морщинки в уголках глаз и морщился нос; улыбка была очень хорошая и добрая. Татевик понравилась доктору сразу и безоговорочно. Она как-то сразу подкупила его своей открытостью, обаянием и теплым спокойным взглядом кофейных глаз. В ее присутствии Арман ощущал приятное волнение и уют, он был рад, что с ней можно говорить запросто, без пышных слов. Каждый раз, когда Татевик смотрела на него, у доктора сжималось сердце, он опускал глаза и краснел. Арман опять ощутил какую-то смутную тревогу…

– …Мы поженились всего год назад, – сказала Татевик в ответ на вопрос Клары.

– Вы живете отдельно или с родителями?

– Отдельно, – ответил Вааг. – Мы снимаем квартиру на Монументе [18] Монумент – район в Ереване, в народе названный так из-за близости к Парку Победы. .

– А быть архитектором интересно? – спросила Лора, и Арман с удивлением заметил, что его старшая дочь строит глазки Ваагу.

– Нет, не очень. Работа как работа. Вот у вашего отца действительно интересная работа – лечить людей.

– Ну, интересного мало, просто осознаешь свою нужность, – отозвался доктор, и по тому, как улыбнулась Татевик, понял, что она почувствовала фальшивые нотки в его словах.

– А кто вы по профессии? – спросила Эва Татевик.

– Пианистка, – ответила та. – Даю частные уроки.

– И много у вас учеников?

– Совсем мало, сейчас это стало немодным. В общем, – продолжала Татевик, – мы существуем на деньги отца Ваага.

– Да, – сказал ее муж. – Папа нам помогает.

– Ребенка заводить не собираетесь? – спросила Клара.

– Я бы с удовольствием, – покраснела Татевик. – Но сейчас очень трудно (Клара закивала головой), да и Вааг считает, что еще рано, нужно как следует встать на ноги и все такое. Вот Вааг организует дело, а там можно и ребенка завести.

– Да, еще рано, – сказал ее муж, – нужно иметь прочную основу. И потом я не собираюсь разорять своего папу. И без того мы висим у него на шее…

– А знаете, – сказал Арман, – мы с Кларой так много не думали. Мы просто хотели ребенка, и все. Хотя поначалу было трудно, очень трудно.

– Вы жили в другое время, – почти зло сказал Вааг. – Тогда было легче, чем теперь.

– Арман прав, – сказала Клара. – Иметь ребенка никогда не рано. И потом: неужели вы думаете, что потом вы сможете иметь детей? Не упускаете ли вы теперь время?

Вааг покачал головой и вздохнул, выражая тем самым свое несогласие; Татевик же грустно улыбнулась:

– Может быть, вы правы. Я и правда хочу ребенка. – И посмотрела на мужа. В этом взгляде доктор Арман усмотрел большую, великую тоску и подумал: «Из нее вышла бы симпатичная беременная».

Когда закончили есть, доктор Арман бросил в костер рыбьи косточки – как он выразился, «чтоб замести следы», – Клара принялась мыть посуду. Татевик предложила свою помощь, но та отказалась: