Дмитрий Ахметшин - Пропавшие люди

— Может, тебе стоит с этим завязать? С этой гадостью в твоих венах.

Арс смеётся ворчащим смехом, удивительно приятным.

— Чтобы давать мне советы, ты…

Кирилл думает, что услышит — ты ещё слишком молод. Готовится промолчать в ответ — жизнь ведь действительно ещё вся вроде бы впереди. Но Арс говорит:

— …уже далеко не так молод, верно?

И отключается не попрощавшись.

— На работу не опоздаешь? — говорит, проходя мимо туалета, жена. Кирилл слышит удаляющееся: — Засранец.

Конечно же, нет, — говорит он про себя с улыбкой. Она такая умница, Мариша, всегда начеку.

Когда дверной звонок, наконец, умолкает, Арсу кажется, что звук навсегда обосновался в его голове. Гуляет от уха до уха, взбивая серое вещество в коктейль.

На площадку выглянула соседка, и кто-то объясняет ей, что раз никто не открывает, это вовсе не значит, что его друга нету дома. Совсем, нахрен, не значит.

— Нет, я не пьяный, — доказывает он скандальной бабке-соседке. Наверное, на шум выглянули ещё несколько жильцов, их голоса невнятным гулом примешиваются к первым двум. — Да вызывайте вы кого хотите!

Когда шум улёгся, дверь шепчет стуком.

— Эй, давай открывай. Я знаю, что ты здесь.

Когда на площадке бушевал блицкриг, Арс думал, что его всё-таки нашёл этот смешной мальчишка. И теперь лениво гадал, хватит ли у того терпения выкурить из логова медведя или же нет. Он лениво катал эту мысль, как кусок полурастаявшего масла, из угла в угол пустой черепной коробки. Но голос за дверью вовсе не был голосом Кирилла.

А, всё равно, — думает он, шаркая к двери. — Этого следовало ожидать. А вот мальчишка бы меня удивил.

На него светит улыбка Блондинчика.

— Ну как тебе представление, старик? Смачно? Я сказал им, что ты мой дружок-гей и ты собираешься утопиться в ванной из-за того, что я нашёл себе другого.

Арс идёт в комнату, захлопывая по дороге открытые дверцы шкафов. Блондинчик проходит следом.

— Что это у тебя тут?

На полу неопрятными комками валяется одежда, всякий хлам вперемешку с пакетиками от одноразовой лапши. Как будто туда опрокинули несколько мусорных корзин. Повсюду, словно последствия короткого осеннего снегопада, листочки из блокнота. На круглом журнальном столике их больше всего, присыпанных пудрой.

В этой квартире Арс был прописан, но появлялся здесь не часто, предпочитая ночевать с какой-нибудь из подруг по лиходеевским впискам. Если ночь заставала где-то рядом с такой, он звонил Лиходееву, и тот приезжал с ключами, порядком сердитый.

Жилое пространство взято в тиски разнообразной техникой. Компьютер с новомодным жидкокристаллическим экраном, напротив кровати — плазменная панель, похожая на дыру в стене. Белый, как ледник, кондиционер над окном.

Арс падает на стул, распихивая ногами хлам. Саша отмечает, как жалко он выглядит среди сверкающих хромом и правильными гранями девайсов. Словно червоточинка в алмазе. Расслабленная поза кажется обманкой. Арс, похоже, сам это понимает, потому как запускает пустой банкой из-под пива в экран плазмы.

Под журнальным столиком льёт в атмосферу металлический звук ноутбук, который Арс, очевидно, притащил с кухни. Играет REM, что-то очень тихое из последнего альбома.

— Ты собираешься возвращаться на работу? Мама-сан, знаешь ли, скучает.

— Я вернусь, когда захочу. У меня творческий отпуск.

— Я уже понюхал этот твой отпуск, — усмехается Блондинчик. — Пахнет коксом и виски.

Арс пожимает плечами. Блондинчик подходит к столику, макает палец в снежную горку. Кладёт его в рот и тщательно обсасывает.

— Что с тобой случилось, приятель? Все волнуются.

— Всё под контролем. Передай им, чтобы перестали звонить. Меня уже затрахала песня на мобильном.

В глазах Саши появляется сочувствие.

— Хочешь, я тебя вытащу? Съем весь твой кокс.

— Это будет слишком сладкая смерть для тебя, — отвечает Арс, ухмыляясь. — У тебя прихватит сердце прежде, чем закончишь. Мне придётся брать ложечку и запихивать в тебя остатки. Возможно, через задний проход.

Блондинчик хохочет.

— Розовые сопли. Как будто я твой друг-гей.

— Как будто ты мой друг-гей.

Саша решает, что настало время для решительных действий. Перед ним сидит старина Арс в своей обычной развязной позе, как обычно, небрежно одетый: рубашка навыпуск, красная и в светло-коричневых пальмах, джинсы-клёш колышутся вокруг босых ступней. Конечно же, курил. Вроде бы такой, как раньше, только скулы изнутри взрезают кожу, и под нижней губой — неполотые огороды щетины. Он потянулся, чтобы сграбастать Арса за воротник.

— Пошли-ка. Папаша немного тебя поучит.

Арс уворачивается, а когда он тянется опять, отбрасывает руку. Встаёт. На шее набухли узлы, челюсть хищно отвисла, и лицо стало походить на череп. К нижней губе прилипла сигарета. Бедный Йорик, мать его. Перезагрузка.

— Послушай, — говорит Блондинчик, бессильно сжимая и разжимая кулаки и гадая, в какой же момент всё переменилось. Тело под пальто вспотело, и бока щекочут противные ручейки пота. — Послушай. Я могу тебя вытащить, в какое бы дерьмо ты не вляпался. Прыгнем в машину и покатаемся по городу, а, что скажешь? Завалимся в клубешник, поснимаем тёлок. У меня отобрали права, ну да и хрен с ними. Хуже всё равно уже не будет.

Под ногами хрустят битые бутылки. Блондинчик вдруг обнаружил, что он не разулся. Он пришёл не в гости к другу, он пришёл сюда воевать, но битва проиграна, и остаётся надеяться, что враг за каким-то фигом всё-таки выкинет белый флаг, соблазнившись гуманитарной помощью.

Арс ощупью возвращает на ножки оброненный стул. Когда он упал, никто толком не заметил. Теперь уж точно у соседей есть повод вызвать для них синий бобик. Мебель громят, как же.

Садится вновь, развернув стул спинкой к себе.

— У меня вот здесь — он касается виска, — полопались лампы, вот так вот.

— Уверен, что бы у тебя там не было, это лечится.

Блондинчик договорил последние слова, уже чувствуя себя последней сволочью. Но договорил — упрямо, до последней точки.

— Теперь не то, — Арс словно не слышал Сашу. Он устроил локоть на спинке стула, а голову в ладони, погрузив пальцы в отросшие, сальные волосы. — Теперь радио есть в каждом мобильнике. Но ловят все они совсем не то, что нужно. Понимаешь? Мы всё просрали, а теперь у меня в голове лопаются лампы.

Саша молчит, сложив ладони в карманы.

— Кто знает, что на самом деле заглушило это радио, — Арс качает головой. — Хотел бы я это знать. Какая-то шестерёнка внутри сломалась, и весь механизм дал сбой.

Он внезапно встаёт, придерживаясь за спинку. Обращает к другу синяки, которые выглядят куда гуще голубых глаз.