Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Клионер шампанское оценил, хотя не любил мешать его с водкой. Лестно отозвавшись о работе Клионера, Абадонин завёл с ним разговор о том, что порнофильмы — дело нужное, но, к сожалению, их создатели идут по проторенным дорогам, отсюда банальность, шаблон, плагиат, и, как следствие, маленькие доходы. А надо расшевеливать воображение, искать новизну, уникальность, свежесть, и почему бы, например, не создать, наконец, такой порнофильм, в котором участвовали бы животные (не только люди, но и животные, — повторил он, заметив, что Клионер представил сцену из жизни животных, а не смешал животных с людьми).

— Не слишком ли смело? — спросил Клионер, пытаясь припомнить незнакомца. — Ведь это называется содомией.

— Содомия — это тот же ярлык, который навешивают невежды на то, что они не понимают, — парировал Абадонин. — Проведите общественный опрос, и вы поразитесь, как мало людей знают, что в странах Среднего Востока признаётся исламский закон: после сексуального сношения с овечкой поедать её мясо — смертный грех. Или кто из ваших знакомых имеет сведения о том, что законы Ливана позволяют сексуальные связи с животными, но все эти животные должны быть самками. А связь с самцами карается казнью.

— Я тоже не знал, — сказал Клионер. — Но боюсь, это рискованное предприятие.

— В чём именно риск? — спросил незнакомец.

— Засудят. И деньги не вернёшь.

— Бросьте. Легальный риск — нулевой. Нам с блеском помогут Конституция и борьба за свободу слова. А деньги… Беру на себя финансирование.

Клионер попал на крючок, но набивал себе цену молчанием.

— Да что брать страны Среднего Востока. Сексуальные связи с животными широко, но негласно распространены и в покинутой вами России. Вот, не далее, как сегодня, я услышал любопытную историю. О том, как в одной глухой деревне некий Зиновий…

Абадонин задумался о чём-то.

— Так что? — не выдержал Клионер.

— Вы ведь не спешите уходить?

— Да нет, время есть, — сказал Клионер.

— Давайте-ка лучше сделаем так. Человек, рассказавший эту историю, сегодня присутствует в ресторане, он среди гостей именинника. Несколько позже я вас сведу, и вы ту историю услышите из уст, разумеется, не из первых, но, гарантирую, не из последних… Да, вы случайно не знакомы с творчеством Владимира Курихина?

— Что-то слышал, — сказал Клионер, не желая лицом ударить в грязь.

— А ничего, если не слышали. Обо всех, обо всём невозможно слышать. Так вот, этот Владимир Курихин умудрился поставить садомазохистскую драму «Гляжу в озёра синие» на сцене Кремлёвского театра. И даже сумел привлечь к главной роли солистку Стокгольмской оперы. Я присутствовал на премьере. Во время арий по сцене прохаживались натуральные гуси и козы. В анонсе премьеры говорилось: «Убедительно просим зрителям при виде животных не волноваться и не быть в отношении к ним агрессивными». Тем не менее, эротика спектакля так взволновала некоторых зрителей, что они с вожделением смотрели на проходящих гусей и коз. Узрев их лихорадочные взгляды, я подумал, что было бы здорово поставить эротический спектакль, и назвать его, скажем, «Пизанская Башня», в котором бы люди смешались с животными, и всё бы пронзила гуманная мысль о глобальном единстве природы, о том, что все мы, и люди, и гуси, в конце концов, вышли из амёбы.

— Интересно, — сказал Клионер, делая заметки в маленьком блокнотике.

— А почему «Пизанская Башня»?

— А почему «Гляжу в озёра синие»? — возразил ему Абадонин. — Синих озёр я там не узрел, о них вообще не было упоминания хотя бы в случайной реплике в сторону, если, конечно, речь не шла о каких-то синих женских глазах, которые на сцене не возникали, а если бы даже и возникали, из зала невозможно разглядеть, какого цвета глаза актрис. А «Пизанская Башня», как-никак, ассоциируется с фаллосом в состоянии полной эрекции и под волнующим женщин углом, характерным не только для подростков, но и для всех, у кого потенция ещё не начала угасать.

— Кстати, — сказал он, понизив голос после некоторого молчания, — я знаю человека с замечательным талантом, как раз пригодным для ваших творений. К счастью для вас, человек этот сегодня присутствует в ресторане. С виду он как бы неказист, но на то внимания не обращайте. Экраны переполнены красавцами, зритель ими давно пресыщен. Потому неказистый герой привлечёт немедленное внимание. Ежели надумаете с ним поговорить, я, сударь, к вашим услугам.

С этим Абадонин извинился, отошёл от столика Клионера, и если бы кто за ним наблюдал более пристально, чем Клионер, то этот внимательный наблюдатель поразился бы странному явлению: Абадонин рассыпался сразу на нескольких похожих друг на друга персонажей, и все они шли в разные стороны. Но если бы этот же наблюдатель вспомнил, что он под немалым хмельком, он бы не очень обеспокоился неординарностью ситуации, а потянулся бы к бутылке, чтобы с помощью новой стопочки привести своё зрение в порядок.

После того, как Абадонин отошёл от столика Клионера, продюсер сидел какое-то время с отсутствующим лицом. Потом, чтоб оправиться от беседы с огорошивающими идеями и через меру откровенной для только что случившегося знакомства, Клионер заказал любимый напиток под названием «Секс на берегу» (смесь водки, персикового шнапса, соков из клюквы и апельсина), попросив напиток сгустить водкой, а соков подлить, соответственно, меньше.

В тот вечер он пришёл в ресторан смешать приятное и полезное, причём полезное, словно водка в только что заказанном напитке, должно было сильно преобладать. У него созрел замысел нового фильма, и он подыскивал актёров из русскоязычных иммигрантов. Фильм он хотел снять по сценарию, который прислал ему некий Жидков (вернее, прислал он не полный сценарий, а только его синопсис на девятнадцати страницах, для предварительного ознакомления). Автор, почувствовал Клионер, мог писать образно, талантливо, но, видно, решил, что для Голливуда не обязательно стараться. В этом довольно среднем сценарии, к сожалению, отсутствовала порнография, и даже эротика не ощущалась. Однако, в банальной той истории был довольно правдивый сюжет из жизни недавних иммигрантов; иначе, присутствовала канва, которую, мыслил Клионер, легко пропитать любой порнухой.

Пока Клионер себя оправляет с помощью «Секса на берегу», мы могли бы полюбопытствовать, что ж там такого, в этом синопсисе, который, подобно неспелому яблоку, совсем неготовому для поедания, но уже с многочисленными пометками, набросанными Клионером, хоронился в сумраке дипломата, а тот, в свою очередь, притаился меж мокасинами хозяина, в полумраке, сотворённом белой скатертью. Однако, читателя обережём от скуки девятнадцати страниц, а лишь приведём пару параграфов с комментариями продюсера, с тем, чтобы глубже проникнуть в тайны его творческого подхода к неувлекательным пресным сюжетам (комментарии выделим курсивом).