Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

«На фоне живописной сельской местности женский голос жалуется на отца. Отец замкнулся в себе, помрачнел после недавней смерти матери, и от своих трёх дочерей стал требовать военной дисциплины». Три дочки — прекрасно , — вписал Клионер на просторных полях синопсиса. — Все из себя строят невинность, стоят по струнке перед папашей, а на стороне творят такое… Придумать, чего они там творят.

«Камера находит девушку (Марию) и молодого человека (Петра), они сидят на стволе дерева, переброшенного через ручей. Мария — тоненькая, привлекательная, ей примерно семнадцать лет (На Марии должен быть мокрый купальник, он сшит из замечательной материи, которая, намокнув, как бы исчезает, Мария от этого кажется голой) » …

Внимательно оглядывая зал, Клионер узнал некоторых людей. Кто-то из тех, кого он увидел, приезжали к нему на интервью после объявления в газете о том, что он подыскивает актёров для своего первого фильма «Из России с похотью». Потом он жалел, что дал объявление, пришлось много времени потратить на совершенно бездарных личностей. Какие-то отвергнутые им так оскорблялись, что даже скандалили; кто-то с тех пор стал его врагом

и распускал о нём гадкие слухи, например, что он посидел в тюрьме за сексуальные извращения, а также что он гомосексуалист.

Оба эти слуха были ложными. Они были высосаны из истории, которую рассказывал Селитренников. Захожу я, — рассказывал он, — в туалет, а там, вот те на, посреди помещения стоят Клионер и какой-то тип, маленький, щуплый, такой недоносок. У типа того штаны уже спущены, и орган в возбуждённом состоянии, а Клионер-то на орган пялится, и тоже штаны спустить собирается. Я как увидел их, обомлел, и из сортира, как из пушки. Спугнул я их, видно; через минуту они мимо меня проскочили, и рожи в сторону отвернули…

В дверях ресторана, как лампа вспыхнула, — в зал ступила, остановилась и озиралась, кого-то выискивая, легендарная Белка Чалая. Вряд ли имелся кто в иммиграции, кто ни разу не видел Белку или, хотя бы, не слышал о ней сочные скандальные истории, в основном о похождениях с мужчинами. У этой высокой красивой женщины, черноволосой, по южному знойной, с белоснежным ослепительным лицом было, конечно, другое имя, но Белка ей шло, и никто не настаивал на каком-то другом имени. От всех своих природных избытков она всё делала шумно, бурно, хохотала на огромное пространство, хохотала, возможно, на всю Россию, и, наверно, в России стало скучнее, когда она уехала в Америку, а в Америке, наоборот, повеселело.

Белку заметили многие люди, а особенно оживился столик с компанией армян, невзирая на то, что за их столом сидело достаточно собственных женщин, похожих не столько на супруг, сколько на новеньких подруг. Двое армян вскочили со стульев и галантно указывали на них. Белка озиралась не оттого, что пыталась найти знакомого, знакомых здесь было хоть отбавляй; Белка решала, к кому ей примкнуть. Армяне всех чем-то перевесили, и буквально через несколько минут после того, как Белка уселась, она хохотала на весь зал и обратила армянский стол в самый шумный стол в ресторане. Надо, однако, пояснить, что Белка явилась в ресторан не начинать, а продолжать, то есть приехала откуда-то, уже выпивши «Абсолюта» и втянув в белоснежный носик несколько полосок кокаина.

Как большинство её знавших мужчин, Клионер был к Белке не равнодушен, и, как большинство, перед ней робел. Он бы мечтал взять её в героини, но как подступить к такой красавице, как подготовить себя к реакции абсолютно непредсказуемой. И в лучшем случае (если б она реагировала положительно) ему бы пришлось с Белкой вступить в сугубо деловые отношения. А Клионер давно уже понял, что он не в состоянии с красивой женщиной серьёзно беседовать, спорить, планировать, торговаться, решать проблемы.

Ну хорошо, — размышлял он не раз, — вы, скажем, сидите друг перед другом, например, в фойе хорошей гостиницы, она открывает папку с бумагами и начинает уточнять положения какого-то контракта. Ты пытаешься в них вникать, но у тебя перед глазами дрязняще выставленные коленки. Спохватившись, ты взгляд свой отругаешь, насильно оттащишь его на контракт на твоих квадратных коленях, но тут она, желая что-то подчеркнуть, пальчиком, который бы проглотил, укажет на что-то в её папке, которая завидно разлеглась частично на подоле чёрной юбки, частично на ножках в чёрных чулках, а ножки уходят под подол, и манят взгляд твой ещё дальше; и пусть не прозрачна чёрная юбка, твоя способность воображать преодолеет любую преграду, — и вот, она голая перед тобой, с дурацким контрактом на коленях…

Сколько раз он мечтал ощутить, что ощущают красивые женщины. И сколько раз задавался вопросом: понимают ли эти женщины, какой громадной силой обладают, а если, в самом деле, понимают, то почему они эту силу используют так нечасто? Сколько раз беседы с друзьями заканчивались выводом о том, что самый блестящий интеллект блекнет перед женской красотой, и посему красивые женщины всегда должны выигрывать в делах, если их соперники мужчины. И если бы, — думал Клионер, — владел бы я солидной корпорацией, я бы выигрывал переговоры, нанимая себе на службу Белок, выпускниц пусть не самых престижных колледжей и пусть без особого интеллекта, но зато с замечательной фигурой, и только бы их я отправлял в особо важные командировки.

Клионер потянулся к бутылке водки, но на сей раз налил себе не в стопочку, а наплескал в винный бокал сначала четверть, потом половину; помедлил, хотел плеснуть ещё, но остановился на половине, залпом хватил всё содержимое, забросил в рот кусочек селёдки, посидел, пережёвывая селёдку неторопливыми челюстями, дождался момента, когда алкоголь пробудил бесшабашное будь что будет ! и направился к армянскому столу.

— Добрый вечер, Наташа Чалая, — молвил он, со спины приблизившись и тронув легко её голую руку.

Белка уставилась на него слегка расползающимися глазами. Мало того, что она не признала мало знакомого человека, её поразило, что он назвал её настоящими именем и фамилией.

— А вы кто такой? — всплеснулась она.

— Да, кто такой? — один из армян обжёг Клионера горящим взглядом.

— А, режиссёр, — усмехнулся Тигран. — Это ты из России с похотью?

Армяне дружно захохотали.

— Ты Белку, что ли, в актрисы хочешь? Слышишь, Белка, он тебя хочет в порнографические актрисы. Сначала тебя поснимает голой, потом — чтобы ты с кем-то потрахалась, а потом он сам тебя поимеет. Что, угадал я, режиссёр?

Белка тоже захохотала; в её великолепном настроении она хохотала над всем подряд.

Перед целой толпой подпивших армян Клионер себя чувствовал неуверенно, а тут над ним едва ли не издевались. Он бросил последний затравленный взгляд на хохочущий розовый рот Белки, с полными чувственными губами и белыми мерцающими зубами, на рот, в котором бы так замечательно выглядел крепкий мужской орган одного из героев его кинофильма, и отошёл к своему столу.