Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Знакомство их было непродолжительным. В начале иммиграции, в отчаянном запале как можно скорее разбогатеть, они, проникшись друг к другу доверием, пытались создать совместный бизнес. Один музыкант, другой фотограф — казалось, какой совместный бизнес возможен с такими неперспективными и несовместимыми профессиями, да ещё без начального капитала? В результате они решили так: не ограничивать сферу деятельности, а заниматься буквально всем, что будет оборачиваться деньгами. В список возможных занятий вошли: любые посильные ремонты, фотографирование детей, уход за больными и стариками, изготовление киносценариев, транспортировка подъёмных грузов, игра на рояле на вечеринках, перепродажа барахла, приобретённого за бесценок на распродажах из гаражей, и много подобного разнообразия. Соответственно и бизнес свой назвали «Сейчас, Всё, Везде».

Из всей деятельности компании Заплетин запомнил только вот это: на кухне сидел толстый мужик, скучно отказывался от пива и любых алкогольных напитков, вёдрами гнал безалкогольное, и в особенности чаи. А не трахнуть ли нам… по стаканчику чая? — спрашивал он, непременно подмигивая. Или: Ну что, брат, по Чайковскому? — имея в виду не только чай, но и то, что Заплетин был музыкантом. Потом опускал свой огромный зад на всё, что выдерживало его вес, и часами, ни на миг не останавливаясь, повествовал о своей жизни, рожал и пережёвывал дурацкие идеи. Вскоре партнёр такой утомил, Заплетин стал его избегать, и бизнес увял, не распустившись.

Молчать Перетятько не научили, а взрослого, видно, учить было некому. Был бы женат он — жёны умеют заткнуть говорливого супруга, но наш Перетятько за всю свою жизнь только раз, на короткий срок умудрился тронуть женское сердце; иначе, почти всю свою жизнь, исключая несколько месяцев, он проболтался в холостяках. Таким, не умеющим нравиться женщинам, иногда помогают советы друзей, но у него по неясным причинам не было истинных друзей (впрочем, по тем же неясным причинам мало кто похвастается наличием верных, надёжных, бескорыстных, преданных, искренних друзей). И габариты здесь не причём: толстяков часто любят значительно больше, чем поджарых, себе на уме молодцов. Видимо, не было в нём чего-то, — в его характере или душе, — за что захотелось бы зацепиться. И вот, в отношениях с людьми он не продвинулся дальше того, чтоб его считали просто приятелем; кроме того, таким приятелем, над которым посмеивались за глаза, и нередко даже в глаза не стеснялись. Перетятько подмечал такие фамильярности, обижался на них, умолкал, замыкался, но обиду вслух никогда не высказывал. Сходиться с мужчинами также мешало то, что он с какого-то времени стал отказываться от спиртного. Известно, у русских мужиков дружбу цементирует алкоголь, а у нашего Перетятько алкоголь провоцировал мигрени. Так вот, не наученный молчанию, он безмолвствовал лишь в одиночестве. Утопив в жирном теле стул Заплетина, он часами переливал из чайника в кружку, из кружки в брюхо безалкогольный любимый напиток и в перерывах между идеями пережёвывал прошлую свою жизнь.

В России он работал в фотоателье провинциального городка. Зарплата была ни то, ни сё, и приходилось подхалтуривать. Лучшей халтурой были поездки в недалёкие деревушки, где жители, как это не удивительно в пору, захватывающую дух, в век технологической революции, фотоаппаратами не владели, а живого фотографа-специалиста либо не видели совсем, либо привирали, что когда-то видели. Узнав, что такой объявился в деревне, к нему чуть не в очередь выстраивались сфотографироваться семьёй на скамеечке или бревне напротив развалистого домишки, а то и на фоне простыни, скрывавшей растрескавшиеся брёвна. Перетятько мудро цены не заламывал, проявлял и печатал в тот же день, часто засиживаясь за полночь, а утром очередь снова выстраивалась — смотреть фотографии и платить. Доход был хорош, до того хорош, что первое время в иммиграции Перетятько зло себя переспрашивал: чего он, дурак, притащился в страну, где он никому абсолютно не нужен? И в моменты, когда было плохо, вспоминал эпизоды из жизни в России.

Например, об одном эпизоде (мы до него ещё не добрались) он с охватившим душу теплом думал: а что может быть лучше глушить водку с бабкой Поликарповной в натопленной избушке у реки, среди русского дикого леса? Не странно ль, избушка та из Америки вспоминалась едва ли не с нежностью, хотя там было порой мучительно: жуткая резь под животом из-за прогрессирующей гонореи, голодная армия клопов… Но что тут поделаешь с этим временем: не желая во всём ублажать в настоящем, оно на слишком многое в прошлом, порой и на то, что было безрадостным, часто плещет розовую краску.

По унылому виду Перетятько можно было предположить, что в жизни его был какой-то кризис. Странно, но так уж судьба играет, в зародыше кризиса было везение, а именно — семь тысяч долларов, которые месяца два назад ему вручил адвокат Шмуклер, и эти деньги свалились, как с неба. Мы знаем, что деньги с неба не падают, а если падают, то так редко, что нам никогда не достаются, поэтому стоит пояснить, откуда взялись семь тысяч долларов.

Отступим примерно на несколько месяцев, и постараемся оказаться рядом со зданием аэропорта, в одном из подъехавших такси. За рулём обнаружим Перетятько, — тогда он подрабатывал таксистом, арендуя машину по ночам у другого знакомого таксиста. Пассажиры из машины только вышли, провожавший их родственник не заплатил, а попросил подождать минутку, пока он поможет оттаскивать вещи. Стоянка в этом месте не разрешалась, здесь можно было только разгружаться, посему Перетятько делал вид, что разгрузка ещё не закончилась, то есть стоял с открытым багажником.

Сильный удар и скрежет сзади встряхнули Перетятько до костей. Он оглянулся, но крышка багажника, перекосившаяся от удара, мешала увидеть, кто в него врезался. Он вывалился из машины. К такси вплотную прижался автобус. Повреждения были не так ужасны, как омерзительный звук столкновения, но всё-таки достаточно удручающи: разбитые фары, вмявшийся бампер, слегка сплющившийся багажник. Перебранка с водителем автобуса, показания полицейскому, мысли о том, как объясниться с владельцем разбитого такси, — всё это почти приглушило ярость по поводу того, что пассажир так к машине и не вернулся, и ездка оказалась не оплаченной.

Наутро он сдал машину Кириллу. Тот поглядел на повреждения и сначала повёл себя естественно: выкрикнул несколько оскорблений и показал сжатый кулак. Потом прочитал полицейский отчёт и повёл себя как-то неестественно: повеселел, открыл себе пиво, предложил Перетятько другую бутылку.

— У автобусной компании АТТ должна быть замечательная страховка, — сказал он, ухмыляясь и подмигивая.