Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Американские хозяйки такого ни разу не испытывали — чтоб к ним домой приносили рыбу, но её свежий вид под кусочками льда, дешевизна, азиатская рожа с улыбкой, растянутой до ушей, официальная спецодежда… А что по-английски плохо ворочал, — так это как раз оказалось плюсом, поскольку когда рыбакам учиться на курсах английского языка, им бы выследить стаю рыб, закинуть сети, с ветром управиться, благополучно вернуться на берег, где тоже тяжких дел невпроворот. В тот день он звонил в сотню дверей, и продал абсолютно всё!

Бизнес в Америке — пошёл. Уже через месяц он стал нанимать честно выглядящих вьетнамцев из числа новоприбывших иммигрантов, каких тогда было очень много, и которые соглашались на почти любую оплату. Одно было но с его соотечественниками: большинство много лет провели на войне, сражаясь против тех же американцев. Они виртуозно владели оружием и смертельными приёмами борьбы. Приехав в Америку, все по дешёвке добывали у наркоманов и деклассированных элементов незарегистрированное оружие и носили его при себе. Ходили по Америке, как по джунглям — вкрадчиво, бесшумно, остроглазо, резко оборачивались на внезапность и выхватывали револьвер со скоростью Криса из кинофильма «Великолепная Семёрка». Таких нельзя было слишком строжить, и, тем более, обделять, и Майкл это тщательно предусматривал. Через два года он стал на ноги: фирма с миллионным оборотом, контракты с сетями ресторанов, авиакомпаниями, круизами, собственный дом и «Кадиллак». Чуть позже ему удалось добиться и эмиграции семьи, то есть жены, сына и дочки.

— Так вот, — продолжал Абадонин, — Майкл — благодарный человек, не забывший про помощь русского фонда в труднейшее время своей жизни, и ежели я его попрошу оказать помощь именно русским, он непременно отзовётся. Если хотите, этот вьетнамец купит у вас всё не протухшее, предложит вам стать поставщиками морской продукции из Аляски, а дальше — кто знает, чем обернётся бизнес с вьетнамскими акулами.

— Вы честные парни, — добавил он. — А честность сейчас — редкое качество. Но, как сказал Ювенал в «Сатирах»: «восхваляется честность, но зябнет».

Он извлёк из кармана телефон, на память набрал какой-то номер и изумил Жидкова с Литовкиным, бегло изъясняясь на языке, который в соответствии с ситуацией был, скорее всего, вьетнамским. Потом протянул телефон Жидкову.

— Приезжайте пораньше, в семь утра, — сказал голос в трубке с сильным акцентом. — Запишите мой адрес и телефон.

После того, как Жидков записал, Абадонин вернул телефон в карман, радушно пожал приятелям руки:

— Приятно познакомиться. Удачи! Эй, что за каменные лица! Расслабьте мышцы. Начните с лица. Работа начнётся только завтра, а сейчас — пора для потех.

Он стал удаляться вглубь ресторана и вдруг, не так уж от них далеко, заколебался и будто расплылся, растворился до полной невидимости.

— Что-то не то, — сказал Жидков, встряхнув головой от наваждения и отнеся странное видение к усталости, спиртному и финансовому горю.

— А с другой стороны…, — молвил Литовкин, который наваждения не ощутил, поскольку отвернулся от незнакомца перед тем, как тот таинственно исчез.

— А с другой стороны! — подхватил Жидков.

Они по косточкам разложили поведение незнакомца, проанализировали мотивы, которые могли им руководить, решили, что Бог их пожалел, послал на выручку своего ангела, обмыли удачу «Советским» шампанским, спланировали новую поездку на Аляску на средства богатых вьетнамских акул. Они даже начали обдумывать, как будет выглядеть их компания, которая раскрутится до того, что придётся подумать о помощниках, чтоб было кому товар принимать, хранить, расфасовывать и развозить.

Далеко в том, однако, не продвинулись, ибо тут же застряли на секретарше; какой же бизнес без секретарши, кто-то ведь должен заниматься бумажной работой и звонками. Оба сошлись в первостепенном: секретарша должна быть красивой, молоденькой. Разошлись в менее важных деталях: американка или русская, брюнетка или блондинка, худощавая или средняя, с грудью маленькой или побольше?

— Хочу азиатку, — сказал Литовкин. — У меня ещё не было азиаток. Красивую маленькую японочку. Китаяночка тоже ничего.

— А мне бы беленькую скандинавочку, — отвечал на это Жидков.

В результате, решили — какая разница, лишь бы устроила их обоих, и затем на салфетке ресторана составили подробное расписание, кто и в какие дни недели будет с той секретаршей спать.

Опять вспомнили незнакомца. Как хоть звали? Стали гадать, но имя ускользнуло от обоих. И даже телефонами не обменялись! Вот, — сокрушились, — вот для чего нам позарез нужна секретарша — телефончик и имя хотя б записать. Они попытались найти незнакомца сначала взглядами со стола, потом по очереди прогулялись между столиками ресторана, но того, вот действительно, след простыл.

— Всё же странно, — сказал Жидков. — Зачем совершенный незнакомец решил нам помочь, да ещё так активно. К тому же, потратил на нас две бутыли, да ещё такого шампанского?

— Too good to be true, — отвечал Литовкин. И чтоб не гонять читателя в ссылки на самое дно данной страницы, а то и за околицу романа, мы тут же переводим эту мудрость: Слишком хорошо, чтобы было правдой .

Заплетин увидел что-то знакомое в физиономии толстяка, который помятостью и унынием среди весёлого окружения как будто демонстрировал идею, любимую многими философами: в белом всегда есть зародыш чёрного. (А в чёрном, продолжим эту идею, непременно будет зародыш белого; например, в опечаленной толпе, отправляющей гроб в могилу, хоть кто-нибудь должен ликовать). Толстяк выпадал из своей компании и тем, что присутствовал в ней только телом, а взглядом и всем, что есть кроме тела, пребывал за длинным столом, за которым еврейская семья праздновала воссоединение с роднёй, наконец-то вырвавшейся из России.

Но если б нашёлся человек, который бы тщательно проследил линию взгляда толстяка, он бы закончил её на девочке лет восьми, в нарядном платьице, с белым бантом, какие в Америке не носят, а в России непременно одевают на торжественные события. Девочка сидела рядом с женщиной с непримечательной наружностью и осунувшимся лицом. Отсутствием мужчины рядом с ними она походила на мать-одиночку, которая ищет, но не находит того, кто её бы обеспечил беззаботным существованием. Посадить бы рядом с нею толстяка с таким же унылым помятым лицом, — вот бы парочка получилась, вот бы они дружно договорились выпить яду или повеситься.

Взгляды Заплетина и толстяка, наконец-то, пересеклись, и тут Заплетина осенило: «Ну, конечно же, Перетятько!» Тот не сразу, но тоже узнал, оба привстали, но передумали тут же сойтись для рукопожатия, а только друг на друга осклабились, кивнули, руками помахали. И мелкими сигналами прибавили: мол, ничего, впереди весь вечер, ещё успеем потолковать.