Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Ещё чего! — скривилась Алеся.

С минуту они танцевали молча.

— Алеся, — сказал Матвей. — Конечно, я вас значительно старше. Но разве не могут быть друзьями люди самого разного возраста?

— Не знаю, — пожала она плечами и слегка от него отодвинулась, что означало: нет, не могут.

— Почему бы нам с вами не стать друзьями? — с доброй улыбкой кричал Матвей, пытаясь голосом перебить разгорячившийся оркестр. — Я много пожил, я могу вам помочь полезными житейскими советами. А вы мне поможете лучше понять современную молодёжь…

— Мне надо идти, — сказала Алеся, останавливаясь так резко, что партнёр, её слов не разобрав, не успел перестроить ноги и наступил ботинком на туфельку. — Ой! Вы чего, Матвей Матвеевич? — сильно скривила она мордашку, преувеличивая ощущение от наступившего ботинка. — Вам лучше с медведями танцевать.

«Ещё одна сучка», — подумал Матвей, — угрюмо глядя, как в тысячный раз от него уходили сладкие ножки под короткой, почти до трусиков юбочкой. Другой бы подольше погоревал от подобной оскорбительной неудачи, но Матвей был рождён, как образец того, кому хоть кол на голове теши . Вернувшись за столик, где он сидел с совершенно посторонними людьми, которым на него было наплевать, и ему на них было наплевать, он глотнул умеренное количество красного кислого вина. Такое вино он не любил, но оно, якобы, было полезно для сердца, простаты и прочих частей ветшающего организма.

Ещё через несколько минут Жидков увидал его танцующим с непривлекательной толстой девушкой, которую до этого не приглашали, а этот вот взял, да пригласил. Матвей пригласил её танцевать лишь потому, что, поймав его взгляд, рыщущий по столикам ресторана, она ему игриво подмигнула. Эта молодая американка, оказавшаяся в «Русской Сказке» непонятно каким образом, была довольно таки пьяна, но это было мало заметно, пока Матвей, решив полихачить, не крутнулся вокруг неё, а потом и её так закрутил, что она потеряла равновесие, и даже бицепсы партнёра не удержали её на ногах. Оседая на пол танцплощадки, она так вцепилась в Матвея Матвеевича, что и он оказался на полу. Под смех и комментарии окружающих он вытянул девушку на ноги, но на этом джентльменство его закончилось. Он не отвёл девушку к столику, и даже взглядом не проводил свиные ноги под мощным задом, перетянутым лопающейся материей. Его не расстроило происшествие с этой толстой американкой. Каким-то мужчинам большие зады могут казаться аппетитными, но гены Матвея их отвергали. Как бы эксперты не доказывали, что разжирение это болезнь, он на их удочку не попадался. Жрать надо меньше, — думал он о каждом разжиревшем человеке.

Пока он не смог никого подцепить, и от серии сегодняшних провалов ему пора было отдышаться. Несмотря на мало ранимый характер, Матвей, тем не менее, иногда анализировал неудачи. «И эта, — думал он об Алесе, попивая свою кислятину, — поиздевалась над его возрастом. Пора, что ль, смириться и не рыпаться? Пора охладеть и глядеть на девушек из-под кустистых седых бровей, как на бесполые существа? Но если с возрастом охладевают, почему у него наоборот? Почему всё больше его тянет к этим молоденьким магнитам? Врёт, что ли, Мишка, его приятель?» Сколько раз встречаясь за пивом, встречаясь ещё до того, как Матвей решил эмигрировать в Америку, они застревали на этой теме. Матвей сетовал на неудачи, а Мишка, посмеиваясь, отвечал, что возраст совершенно не причём, что молоденькие, наоборот, очень даже тянутся к пожилым. И что ему ничего не стоит соблазнить девочку лет девятнадцати. Матвей и не верил ему, и верил. Не верил, поскольку Михаил выглядел даже старше его, был почти лысым, располневшим, с брюхом, с круглым бабьим лицом. А верил, поскольку у Михаила была идеальная ситуация для похождений с совсем молоденькими. Его приятель преподавал на факультете университета, куда было трудно поступить. Кроме того, он изловчился возглавить приёмную комиссию. Во время вступительных экзаменов в кабинет председателя комиссии робко входили папы и мамы с просьбами о девочке позаботиться . Родители не были голословны, они свои просьбы подкрепляли солидными денежными суммами. Но не всем девочкам посчастливилось родиться в состоятельной семье. Таких-то и вылавливал Михаил.

— Ты даже себе не представляешь, — рассказывал он Матвею, — как любят эти лапочки посидеть на коленях седовласого мужчины. Им с ним спокойнее, безопаснее, чем с молодыми ловеласами, которые бросят в любой момент, да ещё и триппером наградят.

— Они не возражают посидеть на твоих пожилых коленях, поскольку ты решаешь их судьбу, — резонно реагировал Матвей.

Ещё раз поморщившись от вина, Матвей отправился погулять между столиков ресторана со знакомой читателю целью. Жидков за ним уже не следил, поскольку к нему подсел незнакомец и завёл ностальгический разговор о предыдущей жизни в России. Вдруг, оказалось, он знал Макеева.

— Да как же! — почти задохнулся Жидков. — Да мы с ним вместе в школе учились.

— Со школы и знал, — подтвердил незнакомец. — Не раз в баскетбол вместе с ним постукивал. Мы, правда, учились в смежных классах, поэтому кроме баскетбола не очень часто пересекались. И вас я видел неоднократно, в основном во дворе на переменках. Школа большая была, как помните, разве со всеми перезнакомишься. А с вашим Макеевым мы однажды даже бутылку вина распили, поговорили о том, о сём, и от души нахохотались. Остроумнейший человек! И, кроме того, большой оптимист. Да, извините, я не представился. Иофилов моя фамилия.

— Это уж точно, большой оптимист, — кивнул Жидков, пожимая руку. — Я ему в этом даже завидовал. Он был из людей, которые думают: коль скоро попал ты на этот свет, то лучше смотреть на него сквозь розовые, а не бесцветные очки, и если всё обращать в абсурд, то и хорошее, и плохое покажется весёлым и смешным. Вот кому стоило стать писателем. А стал почему-то архитектором.

— Почему-то? — улыбнулся незнакомец. — Ну, уж не вам это слово использовать. Сами с писательством намаялись. Мечтали заниматься только сочинительством, и в то же время жить красиво, состоятельно. Увы, для такого образа жизни лучше родиться в семье богачей, в которой папа и мама одобрят любые грёзы ребёнка. Кстати, что такое писатель? Любой, кто читать и писать научился, может назвать себя писателем. А если ты даже писать не умеешь, найми писателя-невидимку, поставь на обложке своё имя — ты тоже становишься писателем. Я не знаю другого занятия, в котором каждый человек считает себя профессионалом, и при этом добивается успеха. Собственно, что есть успешный писатель? Успех — писать на потребу толпы и миллионы загребать. Успех, если пишешь для души и радуешься творческому процессу. Успех, если ты своими писаниями сумел влюбить в себя нескольких женщин. Успех, если даже один человек решил, что ты хороший писатель… А то, что Макеев стал архитектором, — надо же деньги зарабатывать…