Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Взамен – участие во всех концертах, во всех праздниках, устраиваемых мэрией, во всех новогодних елках, во всех награждениях – словом, где скажут.

Это было выполнимое условие, особенно если прикинуть, какие суммы денег требуются на одну только поездку в Москву на Чемпионат России, скажем, а потому я без колебаний согласилась.

По традиции мы с Юлькой еще остались, чтобы посмотреть выступления всех членов нашего клуба, потом в перерыве пообедали в буфете, снова вернулись в зал…

Домой добрались уже поздно вечером, когда уставшая за турнир Юлька валилась с ног. Она даже ужинать не стала, наскоро приняла душ и ушла к себе. Я укрыла ее одеялом и сама тоже пошла в спальню, включила там телевизор. В «Новостях» показали итоги турнира, и даже Юлька с Олегом мелькнули, и я вдруг подумала: «Интересно, Артем видит сейчас ее или нет?»…

Даниил.

Страх за сына отбил у меня охоту ко всему. Я оставался после дежурства, сидел в его палате, подменяя Оксанку. Даже позвонить Машке у меня не было времени. Но и она не звонила, видимо, обиделась на мое невнимание к ней. Но я просто не мог отойти от Максима хоть на секунду, боялся оставить его одного, хотя умом понимал, что ничего не случится, если я просто на пять минут выйду в коридор и позвоню. Весь смысл жизни свелся у меня к одному – только чтобы последствия травм у сына были минимальными. Оксанка тоже была постоянно на нервах, срывалась на меня, когда Максим этого не слышал, я старался не реагировать, понимая, что жена с ума сходит от тревоги за ребенка.

Сегодня я решил заехать к Машке на работу, просто поговорить, объяснить, что случилось, чтобы она не переживала, куда это я запропастился. Подъехав к зданию клиники в обеденный перерыв, я набрал Машкин номер. Голос ее прозвучал как-то растерянно, точно она не ожидала моего звонка, и он нарушил какие-то ее планы:

– Даня?.. Ты где?

– Я стою возле дверей, если ты оденешься и выйдешь, то я свожу тебя куда-нибудь пообедать.

– Но…

– Маш! Я очень соскучился и хочу тебя увидеть, – перебил я, даже не став выслушивать ее слова. – Выходи, я тебя прошу.

– Хорошо, – сдалась она.

Я прохаживался на крыльце и проморгал момент, когда Машка вышла, а, обернувшись на звук голоса, обнаружил, что моя Мария слегка изменилась – макияж стал ярче, волосы уложены как-то по-новому, из-под короткой шубки виднеется форменный костюм персикового цвета. И, что странно и в последнее время совсем непохоже на нее, она улыбалась. Улыбалась широко, радостно, и я отнес это на свой счет – соскучилась, хотела видеть.

– Привет! – она, не стесняясь, чмокнула меня в щеку. – Ты похудел, кажется?

– Привет. Отлично выглядишь, – я взял ее под руку и повел к машине. – Как себя чувствуешь?

– Неплохо, – она пожала плечами и села на переднее сиденье, аккуратно скрестив ноги в сапогах на тонкой высокой шпильке. – У тебя случилось что-то? – ее рука легла поверх моей, и я вздрогнул от ее прикосновения. – Дань…ты мне не нравишься, – Машка развернула меня к себе и заглянула в глаза.

Я вдруг не выдержал, порывисто обнял ее и уткнулся лицом в мех шубки. Машка всегда отличалась повышенной чуткостью в отношении меня, а потому вопросов и сейчас задавать не стала, просто гладила по затылку и шептала:

– Даня…все наладится, я знаю. Что бы ни случилось…

– Машка…ты не понимаешь… – проговорил я глухо, не отрываясь от нее. – Максим…он в больнице…

– Что-то серьезное? – в ее голосе прозвучала неподдельная тревога, она ведь сама мать, и все, что касается моего сына, всегда воспринимает близко к сердцу.

– В школьном дворе собака кинулась, все лицо в клочья…

– Господи… – я поднял, наконец, глаза, и увидел, как белеет машкино лицо.

Уж не знаю, о ком она подумала в тот момент, о моем сыне или о своей Юльке, но испугалась очень сильно.

– Дань…хочешь, я переговорю со своей шефиней? – предложила она.

– Спасибо, Машуня, не надо, – со вздохом отказался я, поднося к губам ее руку. – Тебе только этого еще не хватает – моих проблем.

– Да при чем здесь… – начала возражать она, но я перебил мягко:

– Машенька, мне очень приятно, что ты хочешь помочь, но я тебя уверяю – не нужно ничего, я все сам решу, ты не обижайся, ладно? – я поцеловал ее в прохладную щеку, потом чуть прикоснулся к губам. – Поедем куда-нибудь, а то скоро обед у тебя закончится, поесть не успеешь.

Я привез ее в пиццерию, ближе просто ничего не оказалось, заказал пиццу с копчеными колбасками и помидорами и зеленый чай. Странноватое сочетание, конечно, но, во-первых, пиво среди дня как-то не очень, да и не пьет его Машка, а кока-колу пить я ей не разрешаю – там полно всякой «химии», а ей и так вполне достаточно. Звучит совсем собственнически – «я не разрешаю»…

Машка вяло ковыряла вилкой в тарелке, потом и вовсе отодвинула, так и не съев ничего толком.

– Маш…ты чего? – удивился я, потому что знал, как они с Юлькой любят пиццу. – Невкусно, что ли?

– Нет…просто не хочется. Аппетита нет совсем, – призналась она, подвигая к себе керамический чайничек и чашку.

– Заставляй себя хоть чуть-чуть.

– Данька, ну, хоть ты-то не воспитывай меня! – устало попросила Машка, наливая чай в чашку. – И так все пристают, и мама, и Юлька, и даже лечащий звонит периодически. Я уже просто слышать не могу…

– Все-все, не буду, не сердись. Ты сегодня на вечер что планировала?

Или мне показалось, или мой такой обыденный в нашей ситуации вопрос поставил ее в неловкое положение. Я готов был пожертвовать даже парой часов времени, которое я провел бы с сыном, а она о чем-то вдруг задумалась! Мне стало обидно, но Машка неожиданно прервала молчание и сказала:

– Если ты хочешь меня встретить и у тебя есть на это время, то я не против.

Оговорка насчет наличия времени должна была, видимо, указать мне на безответственность по отношению к ребенку, но я стерпел – пусть.

– Тогда я подъеду к семи?

– Я буду ждать.

Маша.

Я лихорадочно пыталась найти повод, чтобы отказать Даниилу и не ехать с ним к Сереге. Не знаю, почему, но, услышав о произошедшем с Максимом, я вдруг почувствовала себя такой виноватой перед мальчиком… Ребенок в больнице, а его отец сидит в кафе с любовницей – как это можно назвать, каким словом? Только непечатным. И меня поразило, что в такой момент Даниил может думать о чем-то, кроме сына. Не дай Бог, что-то случилось бы с Юлькой – да я бы забыла обо всем и обо всех. Все-таки мужчинам в этом плане намного легче. Я вдруг совсем другими глазами посмотрела на своего любовника – оказывается, ради себя, ради своего удовольствия он может забыть даже о ребенке…

Подходящий предлог нашелся часов в пять – позвонила мама и попросила срочно зайти к ней после работы. Я обрадовалась возможности не сочинять ничего, а просто сослаться на необходимость этого визита. Голос Даниила по телефону был недовольным – я сломала его планы.