Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Дань, там срочное что-то, – проговорила я извиняющимся тоном. – Ты не сердись, я же не знала…

– Ладно, не оправдывайся, – буркнул он. – Не судьба, значит.

Я облегченно перевела дух и только сейчас поймала себя на мысли, что действительно рада сорвавшемуся свиданию.

На улице мела такая метель, что на метр впереди ничего видно не было, да и в лицо летели ледяные крошки. Натянув капюшон шубы по самые глаза, я, согнувшись, брела к автобусной остановке, придерживая сумку, чтобы не моталась туда-сюда. Борьба со встречным ветром привела к тому, что я потеряла бдительность, за что тут же и поплатилась – какой-то парень, обходя меня сбоку, вдруг резко рванул мою сумку и побежал с добычей во двор соседнего дома. В сумке было все – кошелек со всеми наличными деньгами, телефон, ключи от квартиры…Я присела на низкий кованый заборчик, огораживающий закрытый щитами на зиму фонтан, и расплакалась. Не жалко было барахла и сумки, просто обидно, что кто-то может вот так, запросто, мимоходом…

Сунув руку в карман шубы за платком, я обнаружила какую-то мелочь и мятую сотню, сунутую туда впопыхах сегодня утром – собиралась дать Юльке денег на обед, но та отказалась, сказав, что из школы ее заберет дед, и у него она и пообедает. Ну, хоть что-то…

Когда я, заплаканная, с размазавшейся косметикой и без сумки возникла на пороге маминой квартиры, та ахнула, сразу нарисовав себе мысленно жуткую картину:

– Господи, Маша, что случилось? С Юлей что-то?

– Мама, ну, что ты сразу? Все с Юлькой в порядке, просто у меня сумку украли прямо на улице, а там и телефон, и ключи, и деньги, – я присела на маленький стульчик в коридоре и стала снимать сапоги.

– Чай будешь? – совсем другим тоном спросила мама, успокоившись и справедливо решив, что сумка – это мелочь по сравнению со всем остальным.

– Буду.

– Проходи, мой руки, я сейчас, – мама в своем репертуаре – сначала накорми, потом воспитывай, а в том, что речь пойдет именно об этом, я уже и не сомневалась.

Но сегодня процесс воспитания был совмещен с едой – мама села напротив, подперла кулаком щеку и начала:

– Маша, я долго не вмешивалась в твои отношения с Артемом, и теперь понимаю, что напрасно. Что происходит в твоей жизни?

– Ничего, – я пожала плечами и осторожно ковырнула вилкой котлету – есть мясо так до сих пор и не могла. – Артем ушел, у него другая женщина.

– Да? А насчет себя что расскажешь? – ядовито поинтересовалась она, внимательно следя за выражением моего лица.

– А что насчет меня?

– Машка, ты мне-то не ври! Я ж, поди, не слепая, вижу! И даже знаю, кто и что!

Я изумленно уставилась на нее, не вполне понимая, о чем сейчас идет речь, а мама, разойдясь, уже не могла остановиться:

– Ты что же думаешь, я не знаю, что ты опять с Данькой Городницким схлестнулась?! Мало он тебе крови попортил в юности, так ты еще и семью развалила, дура безмозглая?! А ребенок, а? Про Юльку ты подумала, когда Артем уходил?!

Это было вообще… И откуда только она это узнала, интересно? И при чем здесь я, скажите на милость, если Артем заявил мне, что у него есть другая женщина и ни словом не обмолвился о Даньке, если знал? Кошмар какой-то…

– Мама, послушай только, что ты говоришь! – взмолилась я, пытаясь успокоить кипящую праведным гневом родительницу. – При чем тут Данька? Ты неужели не видела, что в доме-то творится? Артем сам по себе, мы с Юлькой – сами, я по больницам моталась, а он даже не соизволил узнать, как дела! Собрался и ушел!

– Да что ты мне сказки-то рассказываешь?! Вот на этом самом месте Артем сидел недавно, там, где ты сидишь, и все мне выложил – и про Юльку, и про твои болезни, и про Городницкого твоего! И нет у него никакой «другой женщины» – тебя, дуру, проучить хотел, надеялся – одумаешься! – в сердцах бросила мама, поднялась и стала искать в шкафчике лекарство. – Запомни, Машка, если сейчас окончательно с Артемом отношения испортишь – все, семья развалилась!

– Мама, как может развалиться то, что уже давно развалено? Мы жили как чужие, и не я в этом виновата! Я не знаю, когда это произошло, но точно, до того, как появился Данька! – выпалила я и прикусила язык.

– Ну, а я что говорила – опять Городницкий твой! – констатировала мама, капая в стопку валокордин. – Значит, правда?

– Ну – правда, правда! – заорала я, не сдержавшись. – И что?! Я тоже живая, между прочим! Я не могу жить в постоянном напряжении, бояться шаг ступить лишний, чтобы только супруга дорогого не разгневать! Да, он зарабатывал деньги, но я-то тоже не на диване лежала! Я ребенком занималась! Который, кстати, и его ребенок тоже! И хватит меня тыкать Данькой, понятно?!

Не в силах больше выносить этого разговора, я вскочила и выбежала в коридор, натянула сапоги и шубу и бросилась вон из материной квартиры.

Хорошо, что есть у меня привычка не вынимать из карманов мелочь, и теперь я могу, не одалживаясь у матери, добраться до ДК. У Юльки есть второй комплект ключей от квартиры, я дождусь конца тренировки, и мы вместе поедем домой.

Неприятной неожиданностью стало появление у танцевального зала Артема. Муж поднялся по лестнице в тот момент, когда тренировка уже закончилась, и в холл стали выходить дети. Заметив меня, Артем слегка изменился в лице – то ли не ожидал, то ли ожидал, но не этого.

– Привет, – он подошел и сел рядом со мной на скамейку. – Наша последняя, как всегда?

Вот, и снова недовольство, не успел сесть, уже претензии… Я промолчала. Ничего не меняется, почти три месяца вместе не живем – и ничего нового. А скоро Новый год… и к чему это я? Уж не к тому ли, что это семейный праздник, и впервые мы с Юлькой будем встречать его вдвоем? Артем больше ничего не спрашивал, молча сидел рядом со мной и крутил на пальце ключи от машины. Наконец появилась Юлька, сделала пару неуверенных шагов в нашу сторону и остановилась, надевая на спину красный рюкзачок.

– Привет, дочь, – Артем поднялся и подошел к ней, обнял, чуть приподняв над полом. – Как дела? Как в школе?

Господи, даже сейчас, впервые за долгое время, если не считать того случая, когда он приезжал в школу, Артем не мог найти каких-то других слов для единственного ребенка и не отделываться дежурными фразами. Юлька что-то говорила ему, но я не слышала ответов, я старалась унять в себе раздражение на Артема, не дать этому чувству выплеснуться наружу при дочери.

– Довезти вас до дома? – спросил тем временем Артем, обращаясь ко мне.

– Если ты не торопишься.

Я сказала это безо всякой задней мысли, но Артем вскинулся так, словно я его в чем-то обвинила:

– Нет, если я нарушил твои планы, ты скажи! Если за тобой должен кто-то приехать, я могу уйти!

Маразм… Самое разумное в этой ситуации – развернуться и уйти самой, прихватив Юльку, что я и сделала, так и не сумев понять ни причину его визита, ни последующую вспышку гнева. Артем догнал нас уже внизу, у большого зеркала, перед которым Юлька надевала шапку.