Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Традиционное чаепитие в десять утра было узаконенным мероприятием – в это время врачи уходили на обход, а у нас образовывалась пауза, которую мы и заполняли чаем и болтовней. Сегодня до десяти мне голову некогда было поднять – такой наплыв желающих усовершенствовать свою внешность. Катькина клиника пользовалась популярностью у далеко небедных людей, а в одной из посетительниц я узнала известную телеведущую. Ухоженная, холеная дама сорока с небольшим решила избавиться от морщинок вокруг глаз, которые, на мой взгляд, придавали ей только шарм и какую-то «домашнюю простоту», вызывавшие доверие. Но желание клиентки – закон, обсуждать который в обязанности администратора не входит.

Наконец, к десяти я кое-как урегулировала все вопросы и направила всех клиентов в нужные кабинеты. Секретарша уже нетерпеливо сигналила мне из открытых дверей комнаты персонала. На столике стояли чашки, сахарница и молочник, на тарелочке возвышалась горка домашнего печенья, которое пекла Алинкина мама. Я села на диванчик и потянулась к чайнику.

– Ну, ты, Машка, даешь! – восхищенно сказала Алинка, мотая туда-сюда в чашке заварочный пакетик. – Та-акой мужик тебе цветы привез с утра!

– Какой мужик? – спокойно спросила я, прекрасно зная, что такие цветы мог привезти только Даниил.

Разумеется, Алинкино восторженное описание, подогретое частым чтением любовных романов, слегка приукрасило внешний вид моего любовника, но мне не составило особого труда «опознать» его.

– Это мой знакомый, – но Алина, кажется, в это не очень поверила, и я перевела разговор на другую тему: – Надо хоть сумку себе купить, хожу, как оборванка. И вообще, Алинка, не забивай мне и себе голову всякой ерундой – мне совершенно не до романов сейчас, если ты к этому клонишь разговор.

– Да? – хитро сощурилась секретарша. – Тогда с чего бы этот красавчик встречает тебя после работы?

– Говорю же – знакомый.

– Ага! Мне бы таких знакомых, чтоб на машине подкатывали за здорово живешь! Маш, ты мне-то не ври, я ж не вчера на свет родилась.

– Я не пойму, что ты хочешь от меня услышать, – совершенно спокойно отозвалась я, пытаясь одновременно накрасить губы.

– Маш, ну, ни для кого уже не секрет, что ты не живешь с мужем, и дело только за официальным разводом.

– Ну и что?

Алинка закатила глаза, давая понять, что моей бестолковости тоже должен быть предел, потом подалась вперед, через стол, и прошептала:

– Машуля, не изворачивайся – это твой любовник?

– Скажу – отстанешь?

Алинка закивала головой, не сводя с меня заинтересованного взгляда, и я, тоже наклонившись, таинственным шепотом проговорила:

– Никому не говори…это серийный убийца, которого я помогаю обезвредить!

Алинка обиделась, поджала губы и ушла, даже не вымыв за собой чашку, а я улыбнулась, довольная тем, что избавилась наконец-то от ее назойливого любопытства. Можно подумать, я стала бы делиться с этой свистушкой подробностями своей жизни! Я не испытываю потребности в этом, даже Артем всегда удивлялся тому, что у меня нет ни одной близкой подруги, с которой бы я часами висела на телефоне, как все нормальные женщины.

Так было всегда – и в школе, и на работе. Приятельниц, с которыми можно пошататься по магазинам, потрепаться ни о чем и посидеть иногда в кафешке, у меня хватало, но той единственной, верной подруги, которой доверяешь все свои тайны и секреты, не было никогда. Учась в школе, я делилась всем с мамой, позже просто отпала нужда в этом, сама не понимаю, почему. Я очень много читала, и это занятие заменяло мне дискотеки и телефонную болтовню. Мама удивлялась этому, но однажды я предложила ей покопаться в собственной жизни, и она обнаружила, что и у самой-то нет такой подружки.

– И чему тогда ты удивляешься? – спросила я, и в ответ мама только рассмеялась.

Я отлично помнила, как в моем детстве к маме постоянно приходили приятельницы, чтобы всплакнуть и пожаловаться на жизнь. Вывалив на мамину голову груз своих проблем, они уходили довольные, а она оставалась с этим барахлом и потом ходила больная. Так и есть ли смысл держать около себя людей, которым ты нужна только в качестве «помойной ямы», в которую можно вывалить всю грязь? Лично у меня сразу сформировалось собственное отношение к подобным людским проявлениям, и, возможно, поэтому я научилась держать людей на расстоянии вытянутой руки, не позволяя приближаться слишком.

И теперь, когда Алинка изо всех сил старалась влезть в мою личную жизнь, во мне сработал этот инстинкт, и я «вытянула руку», защищая свое пространство. Конечно, она обиделась, но стоит ли приставать с разговорами, когда видишь, что человеку это неприятно?

Даниил.

Оксанка вернулась утром в хорошем настроении, отдохнувшая, хотя и сказала, что почти не спала ночью, привезла Максиму письмо от одноклассников, которое мы читали все вместе. Сын впервые за это время улыбнулся, рассматривая рисунки, и я ощутил укол совести – ребенок в больнице, а я постоянно думаю о Машке.

– Знаешь, Даня, я сейчас встретила ту женщину… – сказала вдруг Оксанка, переодеваясь в халат, и я удивленно на нее взглянул:

– Какую женщину?

– Ты вечно не слушаешь меня. Я у тебя как-то спросила про митоксантрон, ты еще фыркнул и уехал куда-то, помнишь? Так вот, я сегодня в школе встретила эту женщину, представляешь, она его нашла все-таки. Даня, а от чего его пьют?

– Его колют, – машинально поправил я, и тут до меня дошло то, что сказала жена…

Елки-палки, да это ж она про Машку говорит! Это ведь Машка, Машка…

У меня внутри все похолодело, по спине мурашки побежали – а ну, как Оксанка догадалась? Хотя – что гадать, когда я сам ей сказал, что у меня есть женщина? Но вдруг она поняла, что это и есть она? Черт…

Но жена продолжала рассказывать что-то, абсолютно не выглядя при этом ни нервной, ни раздраженной. А уж она не спустила бы мне этого, обязательно высказалась бы. Значит, пронесло… Я еле заметно перевел дух, взялся за запястье сына, вроде как пульс посчитать, а на самом деле чтобы унять дрожь в пальцах.

– …у нее дочь учится во втором классе, худенькая такая блондинка, – продолжала Оксанка, убирая на столике у окна, и тут Максим неожиданно сказал:

– Это Юлька Смирнова, я ее знаю.

– Откуда? – повернулась к нему Оксанка, и сын совершенно серьезно заявил:

– А ее все знают, она танцами занимается, постоянно на утренниках танцует. И пацаны за ней бегают, даже из четвертого класса.

Мы с Оксанкой прыснули – ну и детки! От горшка два вершка, а уже разговоры про то, кто за кем бегает! Оксанка, присев на край кровати, спросила:

– А тебе она нравится?

Сын покраснел, отвел глаза, и мне стало еще смешнее – нормальный ход, я, значит, с Машкой, а Макс мой на ее Юльку виды имеет.