Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Все-таки поедете? – спросила я, притягивая его к себе.

– Поедем, – кивнул он.

– Тогда ложись.

Сын ушел к себе, а я еще долго пыталась понять, почему это вдруг Городницкий так увлекся бальными танцами. Ведь не из-за того же, что Максим захотел посмотреть на девочку, которая ему нравится. Значит, должно быть еще что-то, еще какая-то причина. И я вдруг решила – а поеду-ка я тоже. Но так, чтобы ни сын, ни Даниил об этом не знали. А что – куплю билет и сяду в таком месте, где они меня не увидят. Заодно и удовольствие получу, и выясню, возможно, причину такого увлечения.

Артем.

Злость на идиотку Светку не оставляла меня весь вечер. Это надо быть такой дурой, чтобы при ребенке начать корчить из себя! Дура! Нужно было ее за космы из машины выбросить! Представляю, что именно Юлька рассказала дома матери… Да я и сам бы на ее месте разозлился. Хотя, если уж быть до конца откровенным, то я мог бы и предусмотреть эту ситуацию. Зачем вообще было сажать эту курицу в машину, везти с собой? Идиот, вот честное слово – идиот набитый! Отношения с Юлькой и так натянутые, а теперь еще и это!

Остаток дня я пребывал в самом дурном расположении духа, сорвал злость на бригадире рабочих, приехавшем за расчетом, и ни в чем не повинный мужик недоуменно спросил:

– Артем Владимирович, что-то случилось?

Я разорался еще громче, бригадир уже не рад был, что спросил, схватил ведомость и деньги и выскочил за дверь. Я немного успокоился и решил позвонить Марье. Повод был – завтра у Юльки конкурс, вот и предложу отвезти их, чтобы не мотались по автобусам.

Марья взяла трубку не сразу, голос был заспанный какой-то, видимо, уже улеглась.

– Привет! – придав голосу легкомысленность, поздоровался я. – Уже спите, что ли?

– Да, завтра рано вставать, – глуховато ответила Марья.

– Я могу отвезти. И потом, конкурс в два, вам же за час достаточно приехать.

– Наталья взяла семинар у какого-то итальянца, поэтому нужно приехать к восьми, отработать полтора часа и успеть отдохнуть.

– О, ну-ка, расскажи, какими такими словами тебе удалось уговорить Иващенко на такие траты? – заинтересованно проговорил я, прекрасно понимая, что должно было произойти что-то сверхъестественное, чтобы родители Олега согласились потратить сто тридцать евро на занятия.

– Это не я, – неохотно как-то призналась Марья. – И не из своего кармана, поэтому они и не возражали.

– Еще интереснее! Неужели спонсора нашли?

– Нет. Просто… – она запнулась, а потом продолжила: – В мэрии есть программа по поддержке спортсменов, которые добиваются высоких результатов, ну, вот оттуда и деньги.

Этот ответ заинтриговал меня еще больше – чтобы попасть в эту программу, требовались очень большие связи, я, человек, достаточно тесно общающийся со многими в мэрии, мог сказать это с точностью до запятой. Откуда, интересно, такие связи у моей жены? Или я опять чего-то не знаю?

– И каким образом в эту программу попали Юлька с Олегом? – продолжил я свой допрос, и Марья вспылила:

– Какая разница! Главное, что они в нее попали, и теперь у меня не разрывается мозг от изобретения новых способов уговорить Иващенко брать семинары! Ты ни разу не поговорил с ними, и не знаешь, насколько это тяжело! Я прекрасно понимаю, что без этих семинаров дальше вообще делать нечего! А они давятся за каждый рубль, не говоря уже о евро!

– А что ты орешь на меня? – спокойно поинтересовался я, поняв, что зацепил Марью за живое. Значит, это она каким-то неведомым мне образом приложила руку к случившемуся чуду.

– Я не ору, – немного сбавила тон жена. – Просто… Каждый твой звонок оборачивается ссорой, так не проще ли вообще не звонить?

– Я могу и не звонить, если мои звонки так выбивают тебя из колеи. И вообще – сейчас я хотел предложить помощь, а ты начала орать. Так что – заезжать за вами завтра?

Марья помолчала несколько секунд, словно прикидывала плюс и минусы отказа, потом согласилась:

– Заезжай. Мы будем готовы в семь.

– Договорились. Мне можно зайти или на улице подождать? – я все-таки не удержался от иронии, не смог лишить себя удовольствия уколоть Марью хоть чуть-чуть. Но она не отреагировала:

– Поднимайся, кофе попьешь.

– Тогда до завтра.

Уф-ф! Значит, Юлька ничего не сказала, иначе Марья разговаривала бы совершенно по-другому, да что там – вообще не стала бы говорить со мной.

Маша.

Я проснулась раньше будильника, открыла глаза и пролежала так какое-то время. За окном было еще темно, но я все равно поднялась и побрела на кухню варить кофе себе и овсянку – Юльке. День предстоял длинный и тяжелый, и дочь непременно нужно заставить позавтракать.

Я вообще-то не любила эти сборы на конкурс, потому что моя Юлька, такая разумная и серьезная в остальное время, в эти пару часов становилась сама не своя, нервничала, огрызалась на каждое слово или замечание. Однако сегодня все прошло на удивление гладко.

Дочь поднялась с постели, сделала пару каких-то упражнений на растяжку, долго плескалась водой в ванной, вышла к столу совершенно спокойная и улыбающаяся.

– Привет, мамуся! – она взяла ложку и принялась за овсянку.

Я наблюдала за этой картиной с легким удивлением – это было странно. Но Юлька быстро доела кашу и даже вымыла тарелку.

– Ого! – протянула я, глядя на то, как дочь вытирает полотенцем руки. – Что это сегодня?

– А что? Не все время же тебе посуду мыть, – улыбнулась Юлька, чмокнув меня в щеку. – Пойдем шишку делать?

– Готовь шпильки, я кофе допью и приду.

Мы возились с прической долго, это дело требует тщательности. Нужно, чтобы ни одна волосинка не выбивалась из пучка, а вся прическа была абсолютно гладкой, точно полированной.

– Все, готова! – я мыла руки и в открытую дверь ванной комнаты видела, как Юлька крутится перед зеркалом, пытаясь рассмотреть свою прическу сзади.

– Нормально! Ой, я же форму тренировочную не взяла! – дочь ускакала в свою комнату, задвигала там ящиками комода в поисках майки и юбки. – Мам, ты гетры мои новые не видела?

– Они в нижнем ящике, – отозвалась я, надевая брюки и застегивая ремень. – Нашла?

– Нашла. Мам, интересно, этот Джованни – он какой?

– Потерпи, увидишь.

– А за нами папа заедет?

– Папа.

Юлькино лицо чуть нахмурилось, и это выражение от меня не укрылось. Все-таки что-то произошло между ними, просто Юлька и не захотела мне рассказывать, чтобы не расстраивать. Торопливо набросив курточку и сапоги, дочь взгромоздила на плечо кофр, привычным жестом перекинула его за спину и встала у двери:

– Мам, ты готова?

– Да, все, идем.

Машина Артема уже стояла у подъезда, сам он курил, открыв дверку. Увидев нас с дочерью, бросил окурок и вышел из машины, чтобы открыть багажник и убрать в него громоздкий кофр.