Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Пап, – дернул меня за руку Максим. – А зачем пацанам волосы лаком поливают, как девчонкам? – и показал глазами на стоящих у зеркала маму с сыном. Женщина держала в руке баллончик с лаком и распыляла его на гладкую прическу мальчика.

– Потому что во время танца волосы не должны мотаться туда-сюда, – авторитетно заявил стоящий рядом с нами парнишка лет восьми, уже одетый в ослепительно-белую рубашку-комбидресс, черные брюки с идеальными стрелками и начищенные черные туфли.

Максим посмотрел на мальчика с неким уважением, а потом спросил, обращаясь уже к нему:

– А ты тоже танцуешь?

– Да, уже три года, – с гордостью ответил парнишка.

– А сколько тебе лет?

– Восемь.

– Это что же – с пяти лет? – удивился Максим, отпуская мою руку и разворачиваясь к новому знакомому.

– Вообще-то с четырех, но на конкурсы хожу с пяти.

– Ого! – протянул Макс. – И как?

– Что – как?

– Ну, выиграл что-нибудь?

– Не-а, – честно ответил танцор. – У нас в группе конкуренция большая, – добавил он совсем по-взрослому. – Пар много, и с классом выше моего тоже полно. Тебя как зовут?

– Максим. А тебя?

– А меня Толик. Ты за кого-то болеть пришел?

– Ну, не то что бы… У меня здесь девчонка из школы танцует, Юлька Смирнова, может, знаешь?

– Смирнова? Из «Гармонии танца»? Конечно, знаю – их уже давно никто обтанцевать не может, очень сильная пара, – солидно ответил Толик. – Была бы у меня такая партнерша, я бы тоже первый был.

– А у тебя какая?

– Нормальная, – пожал он плечами. – Только ленивая немного.

– А как ее зовут? – Максим проникся разговором и, кажется, забыл даже обо мне.

– Макс, я выйду покурить, хорошо? Ты здесь будь, не уходи, хорошо? – я тронул сына за плечо, и он недовольно фыркнул, не желая отвлекаться от интересного разговора.

Оставив Максима в компании нового знакомого, я пошел в сторону мужского туалета, где была комната для курения. Там тоже было многолюдно – папы успокаивали себя перед началом турнира. И разговоры здесь велись примерно те же, что и в холле – о танцах. Несколько раз мелькнула фамилия Юльки, и я удивился – надо же, а Машка всегда говорила, что особых данных у ее дочери нет, и она добивается своих первых мест путем постоянных, изнурительных тренировок и собственным упорством. Однако вон как ее обсуждают – что дети, что взрослые.

Я вернулся к Максиму и его новому знакомому, они по-прежнему что-то увлеченно обсуждали, и, когда я тронул сына за плечо, он только нетерпеливо отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи:

– Ну, пап! Мы разговариваем, Толику скоро на разминку идти. Слушай, а мне можно посмотреть, как это? – последнее относилось уже к юному танцору, и тот улыбнулся:

– Да конечно! Там уже зрителей в зал запускают, сядешь на свое место – и смотри, сколько влезет. Ладно, я пойду, мне еще номер надо прикрепить. Потом увидимся! – Толик помахал нам рукой и вприпрыжку поскакал к своим родителям.

Максима словно подменили, его глаза горели неподдельным интересом, он увлеченно пересказывал мне свою беседу с Толиком. Я даже удивился – прежде сын с таким восторгом отзывался только о своих увлечениях компьютерными играми.

– Тебе в самом деле интересно?

– Конечно! Ты представляешь, Толян уже пол-России объездил, где только не был! – возбужденно делился впечатлениями Максим и тянул меня в сторону входа в зал. – Идем, там уже музыка!

Я засмеялся, подчиняясь. Места у нас оказались очень удачные – совсем близко к паркету, все хорошо видно. Вся площадка уже была заполнена парами – тут разминались сразу три группы танцоров, были как взрослые, так и совсем крошки, очень смешные и трогательные, кто-то еле повторял шаги, а кто-то уже пробовал фигуры посложнее. Но среди всей этой пестрой компании, одетой в разноцветные платья, резко выделялась Юлька – худенькая, высокая, в черном элегантном наряде. Ее партнер тоже был парнем заметным – черноволосый, стройный, подтянутый. Они повторяли какой-то танец, и Юлька что-то постоянно говорила партнеру, а он только кивал головой. Окинув взглядом ряды стульев вокруг паркета, я заметил Машку, стоявшую у края площадки в накинутом на плечи длинном шарфе. Она смотрела на танцующих детей, сама вытянувшись в струнку, и словно повторяла какие-то их движения. Я знал, что после конкурсов Машка устает едва ли не сильнее дочери, настолько волнуется и переживает. Мне вдруг захотелось подойти к ней, обнять и успокоить, просто побыть рядом. Если бы не Максим, я так и сделал бы, но присутствие сына не давало возможности вести себя таким образом. Возле Машки стояла еще одна женщина, тоже высокая, но едва ли не в два раза шире. Она что-то говорила Машке, и та только нервно дергала головой, видимо, текст речи ей не нравился. Я расстроился – сейчас Машка разнервничается, а ей бы не надо, ей вредны такие эмоции, и зря она так сейчас реагирует. Надо будет подойти к ней в перерыве, хоть немного успокоить.

Пока я думал об этом, турнир начался, на паркете появились малыши. Разумеется, танцами назвать то, что происходило на площадке, можно было с очень большой натяжкой – дети переминались с ноги на ногу, смешно путали шаги под одобрительный смех зала. Конечно, все было мило и забавно, но зрители ждали не этого. Всех волновали выступающие следом группы детей и юниоров. И вот появились пары постарше, и в их числе – Юлька со своим Олегом. Не знаю, как кто, а я смотрел только на Машкину дочь, я даже не видел, кто танцует рядом с ней. Мне казалось, что только их пара скользит по паркету в медленном вальсе, кружится в торжественном венском, слаженно и красиво передвигается то мелкими, то длинными шагами в квикстепе. Я видел только гладкую белокурую голову худенькой, высокой девочки, ее то и дело взлетающую юбку, ее длинные ножки в золотых танцевальных туфельках. Максим тоже смотрел на нее, и я заметил, как он привстал с кресла, как вытянул шею и словно боится пропустить хоть что-то из того, что делает на паркете Юлька со своим партнером. После стандартной программы началась латиноамериканская, и тут Юльке вообще не было равных – такая из нее била энергия. Когда их группа закончила выступление, я тихо попросил Макса посидеть, а сам пошел вниз, так как заметил, что Машка исчезла куда-то. Но в холле ее не было, зато в курилке я обнаружил стоящего спиной к двери Артема и счел за благо выйти и не встречаться с ним. Вернувшись к сыну, я спросил:

– Ну, и как тебе?

– Классно, пап! – повернул ко мне восхищенное лицо Максим. – Это, оказывается, так красиво!

Артем.

Я опоздал к началу, закрутился на объекте, там опять что-то случилось со стройматериалами, потом долго объяснялся с рабочими, пытаясь доказать, что убирать за собой весь мусор они обязаны сами… словом, спохватился только тогда, когда конкурс уже начался. Опять Марья скроит недовольную мину, словно у меня только и дел, что ездить на эти их танцы! Если бы не ссора с Юлькой, я и вообще не поехал бы сегодня, но дочь, судя по ее утреннему поведению, была обижена не на шутку. И если теперь я еще и на конкурс не приеду…