Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Я гнал машину как только мог, и не зря – к моменту выхода на паркет Юльки успел, влетел в зал запыхавшийся, упал на свободное место, переводя дыхание. Насколько я разбирался в этом виде спорта, моя дочь, скажу без ложной скромности, была лучшей. Я никогда не был склонен переоценивать свое чадо, скорее, наоборот, относился к ней излишне критично, часто ругал и был недоволен, но сегодня, глядя на то, как она танцует, испытал чувство гордости. Видимо, не зря она с таким упорством занимается, лишая себя всего – и прогулок, и походов в кино, и просто лежания на диване перед телевизором. Они с Олегом настолько выделялись среди всех, настолько были хороши и так красиво двигались, что я даже не сомневался – они первые, глупо даже думать о чем-то другом. Поискав глазами Марью, я увидел ее там, где она и должна была быть – возле паркета, стояла за спиной тренера, вытянувшись во весь рост, напряженная и вся словно устремившаяся туда, на паркет, по которому плавно скользила наша дочь. Марья никогда не сидела во время конкурсов, всегда была в движении, нервничала и переживала. Правда, надо отдать ей должное, стоило появиться рядом с ней Юльке, как Марья мгновенно становилась совершенно другой – спокойной, улыбающейся. Не хотела, чтобы ее волнение передавалось чуткой девчонке.

Зато мать Олега… Я терпеть не мог эту мегеру, вечно чем-то недовольную и даже не пытающуюся скрыть этот недовольство хотя бы от детей. В тот момент, когда им особенно нужна была поддержка, Ольга ухитрялась убить в них всю надежду на благополучный исход конкурса – то не там встали, то не так улыбались, то еще что-нибудь. Марья менялась в лице, еле сдерживая себя, чтобы не наговорить ей грубостей, просто забирала Юльку и Олега и уводила куда-нибудь подальше от Ольги. Я, в принципе, понимал, почему она терпит – найти другого партнера того же уровня достаточно сложно, и нужно работать с тем, что есть.

Я спустился в холл, покурил и пошел к Марье. Она кивнула, но ничего не сказала, да и выглядела как-то странно, то и дело закусывала нижнюю губу и кривилась, как от зубной боли. Я тронул ее за плечо и спросил, наклоняясь к самому уху:

– Тебе плохо, что ли?

– А? – встрепенулась она. – Что?

– Эй, я здесь! – я пощелкал пальцами у нее перед лицом, и она отшатнулась немного. – Я спросил – тебе плохо?

– Н-нет, – с запинкой проговорила Марья. – Все в порядке… здесь просто душно…

Не было здесь душно, скорее – холодно, потому что под деревянным настилом и паркетом лежал искусственный лед. Но не хочет говорить – ладно, пусть молчит. К нам подошла Юлькина тренер, возбужденная и радостная:

– Ну, родители, думаю, кубок наш! Даже рядом никто не валялся, это я вам говорю.

Марья не отреагировала, она смотрела только на приближающуюся к нам Юльку. Та схватила маленькое полотенце, вытерла блестящий от пота лоб:

– Жарко! Мам, ну как?

– Супер! – Марья показала ей большой палец, поправила шпильку, одернула платье. – Может, туфли снимешь, еще ведь долго?

– Да, давай.

Сунув ноги в мягкие тапочки, Юлька поскакала куда-то, словно не заметила моего присутствия.

Все последующие туры Юлька с Олегом прошли без проблем, и вот уже финал. Я смотрел на дочь и удивлялся – откуда берутся силы, ведь четыре раза одно и то же, и каждый раз нужно выкладываться полностью, иначе не просудят. Когда закончился последний танец, Юлька опустилась на стул почти в обмороке, Марья суетилась вокруг, а сама выглядела не лучше. Когда же дети ушли на награждение, я увидел, как она достала из сумки какую-то таблетку, сунула ее в рот и потянулась к бутылке с минералкой. Я подал и спросил:

– С тобой точно все нормально?

– Нормально! – огрызнулась она, сделала большой глоток воды и устремила взгляд на паркет.

И тут произошло нечто невероятное – в тот момент, когда позвучала наша фамилия, Марья вдруг рухнула на пол, потеряв сознание. Я даже не сразу понял, что нашу дочь награждали за второе место, а не за первое… Подняв Марью на руки, я понес ее в холл, на диван. Следом за мной побежала Ольга, но я рявкнул, чтобы осталась с детьми, и она вернулась в зал. Жена не приходила в себя, я не знал, что делать, и меня вдруг охватила паника.

– Вызовите врача! – крикнул я вахтерше, и та куда-то побежала, но рядом со мной вдруг возник здоровый мужик в темно-сером свитере и джинсах:

– Не надо, я врач! – он небрежно оттолкнул меня в сторону, и что-то в его лице мне не понравилось…

Уж слишком оно было озабоченным, это лицо, слишком сочувствующим, так не бывает у врача, который… Елки зеленые! Меня вдруг осенило – так ведь это тот самый мужик, которого я видел с Марьей в торговом центре! Ее любовник!

А он, между тем, сел рядом с неподвижно лежащей на диване Марьей, взял ее за запястье и принялся считать пульс. Во мне все клокотало от злости – ничего себе, сюжетец! Значит, все настолько серьезно, что он уже таскается на конкурсы вслед за ней! Мужик полез в борсетку, достал оттуда какую-то ампулу, надломил ее и вылил содержимое на платок, поднес к Марьиному лицу.

– Давай, дыши! Слышишь, Маша? Дыши, говорю!

От резкого запаха Марья пришла в себя, и первое, что она произнесла, было:

– Даня… ты откуда?

Переведя взгляд на меня, она никак не отреагировала, ничего не сказала, даже глаза не отвела… Не знаю, чем бы закончился этот бардак, если бы в этот момент к нам из зала не выскочила зареванная Юлька:

– Мама! Что с мамой? – она подскочила к дивану, и Марьин ухажер встал, уступая ей место, но она даже не заметила его, схватила мать за руки: – Мамуля, что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, заяц, мне уже хорошо… Выиграли?

Юлька закусила губу и отрицательно кивнула. Это словно придало Марье сил, она резко села:

– Как?!

– Так… – пробормотала Юлька, пряча глаза, в которых стояли слезы. – Выиграла пара, которую вообще никто не знает… приезжие какие-то с «Е» классом…

Даже я понимал, что это нонсенс – обойти Юльку и Олега с их классом «Д», который выше, да еще тогда, когда до следующего – «С» – осталось одно очко… такого просто не могло быть.

– Надо с Натальей переговорить, – пробормотала Марья, пытаясь встать, но Даниил – или как там его – не дал ей этого сделать:

– Прекрати! Тебе нельзя вставать! Ты пила что-то?

– Да… обезболивающее… – пробормотала Марья.

И тут произошло нечто вообще из разряда курьезов… К нам на полном ходу мчалась огромная молодуха пятидесятого размера, с растрепанными русыми волосами. Подлетев, она со всего размаха шарахнула стоящего врача по лицу, тот едва не упал на пол от неожиданности:

– Оксана? Ты как…

– А так! – рявкнула дамочка, отвесив ему вторую пощечину. – Так! И чтоб ноги твоей больше не было в моем доме! Скот!

Выпалив это, она побежала к выходу. Воцарилось молчание. И тут раздался смех. Мы с незадачливым кавалером одновременно повернули головы – это хохотала Марья, откинув голову на спинку дивана…