Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Ну, ты не оставила мне выбора. Я подам в суд и отсужу у тебя опеку над ребенком. Можешь ехать, куда тебе угодно, но Максим останется здесь и будет жить со мной.

– Нет. Давай не будем доводить до суда, – побледнев, попросила Оксана. – Я прошу тебя, не делай этого. Я обещаю, что не стану препятствовать вашим встречам, только не отбирай его у меня! Я ведь совсем одна!

– А ты подумала о том, что я тоже не могу остаться без него? Что мой отец тоже любит его? Ты подумала о том, что нам будет плохо без него?

– Даниил… у тебя растет дочь, а у меня? Кто у меня? Ведь он мой сын! – она опять начала всхлипывать. – Ты не понимаешь, что такое для матери остаться без ребенка!

– Да? А ты думала о том, что можешь оставить без матери двоих детей? В тот момент, когда несла сюда, в этот подъезд, бутылку с кислотой, когда выливала ее в лицо моей жены? Ты думала об этом, скажи?

– Не надо об этом, – прорыдала Оксана, закрыв руками лицо. – Зачем ты бьешь по больному, Даниил?

– По больному?! – я вскочил, не в силах усидеть на одном месте, метнулся к окну, потом к двери, развернулся там, ухватившись за косяки. – А ты думаешь, у меня это не болит?! Не болит, когда ночью плачет Маруська, потому что ей нужна мать? Или когда Юлька смотрит на меня и думает, что это я виноват в том, что произошло с Машкой?! Как мне объяснить девятилетней девчонке, что я ни при чем здесь?! У нее и так сейчас… а, да что я тебе рассказываю – ты все равно не поймешь!

Оксана вытерла слезы и зло посмотрела на меня:

– Вот в этом весь ты! Весь ты, Городницкий! Ты заботишься о чужих детях, а на своего тебе наплевать!

– Заткнись! – не выдержал я. – Это тебе они чужие, а мне – нет! И Юлька мне такая же дочь, как Максим – сын! И с нами ему будет лучше, чем с тобой – озлобленной дурой!

Она неожиданно быстро вскочила и ударила меня по щеке, я не успел даже отклониться.

– Только попробуй! – прошипела Оксанка, отталкивая меня и выбегая в коридор. – Только попробуй забрать у меня сына, ты, ублюдок! – это она прокричала уже из коридора, наспех натягивая дубленку и сапоги.

Я заставил себя не выходить и не отвечать, иначе просто убил бы ее. Хлопнула входная дверь, и в тот же момент в спальне заплакала Маруська, заставив меня вздрогнуть и забыть и об Оксанке, и о ее словах.

Дочь проснулась и требовала внимания, я взял ее на руки и забормотал что-то, пытаясь успокоить и одновременно подогреть смесь в бутылочке. Маруська так ухватила деснами соску, что я почувствовал угрызения совести – пока я разбирался со своей бывшей женой, ребенок хотел есть.

Когда сытая девочка заулыбалась, я уложил ее в коляску, притащил в кухню, чтобы была на глазах, и взялся за приготовление ужина – скоро должна вернуться с тренировки Юлька. Маруська что-то агукала, вскидывая вверх то ручки, то ножки, касалась натянутых перед ней погремушек, и они звенели, вызывая у девочки бурю восторга. Я сидел на табуретке рядом и рассеянно наблюдал за ней и думал о том, что ей нужна мать, что моей заботы явно маловато. Машку обещали выписать к концу недели, если после снятия швов не будет признаков воспаления и температуры. Но и тогда я еще долго не смогу оставить ее одну. Придется просить о помощи ее мать.

В половине десятого, когда я закончил купать Маруську, вернулась Юлька, бросила в дверях детской свой рюкзак, быстро переоделась, помыла руки и сразу пошла к сестре, села и взяла бутылочку.

– Как дела? – поинтересовался я, стоя в дверях комнаты.

Юлька поправила волосы и улыбнулась:

– Нормально.

– Устала? – я заметил, что сегодня она выглядит бледнее, чем обычно.

– Немного. Я привыкла.

– Ты одна пришла? – Машка всегда переживала, что она ходит домой одна, по темноте, вот и сегодня тоже звонила и спрашивала.

– Нет, меня Мирон провожал.

– У тебя с ним нормально?

– Партнера не надо любить – с ним надо тренироваться, – выдала Юлька. – Мне за него не замуж выходить.

Я засмеялся и подошел к ней, потрепал по плечу:

– Странная теория.

– Зато правильная. Наталья Альбертовна так всегда говорит. Если слишком начинаешь сближаться, то это мешает. А когда отношения плохие – еще сложнее. Поэтому нужно просто дружить, но не больше.

Меня иногда удивляла эта недетскость ее суждений, какая-то почти взрослая мудрость. Юлька вообще была не такая, как ее ровесники, даже в классе она выделялась среди остальных девчонок. Я замечал это, когда приезжал за ней иногда в школу. Видимо, общение с более старшими детьми в клубе давало себя знать. Максим тоже говорил, что Юлька почти ни с кем в классе не дружит, хотя общается со всеми.

– Я сегодня Макса в школе видела, – сообщила она, осторожно забирая бутылочку у уснувшей Маруськи. – Он спрашивал, можно ли к нам в выходной прийти. Я сказала, что конечно. Почему он спрашивает, ведь вы же его папа? Пусть приходит, когда хочет.

– Пойдем, будем ужинать, – игнорируя ее вопрос, предложил я. – Я картошку пожарил, сейчас огурцы еще откроем.

Юлька облизнулась – соленые огурцы она любила.

Мы прикрыли дверь в детскую и ушли в кухню, сели за стол. Быстро расправившись с ужином, Юлька, взглянув на часы, потянулась к телефону:

– Позвоню маме, пока не очень поздно.

– Да, она просила, чтобы ты позвонила, как вернешься.

Оксана.

Я отдышалась только в автобусе, когда села на заднее сиденье и кое-как застегнула дубленку. Разговор с Даниилом разозлил меня так, как давно уже не удавалось никому и ничему. Гад, сволочь! Он готов был мне в горло вцепиться из-за чужой девчонки! Лучше бы о сыне подумал, о том, как ему живется без отца! Почему я должна думать о чужой дочери?

Решение переехать созрело у меня не сегодня. Я много думала об этом и даже нашла место, куда могу перебраться – в Омск, к двоюродной сестре матери, тете Кире. Она уже немолодая, детей у нее нет, зато есть четырехкомнатная квартира в самом центре. Я уже звонила ей вчера, разговаривала и осторожно спросила, не будет ли она против, если мы с сыном переедем к ней. Тетя Кира обрадовалась:

– Ксюшенька, конечно, о чем ты спрашиваешь? А… что случилось? – и тут я вспомнила, что тетка не в курсе моей развалившейся семейной жизни.

– Я разошлась с Даниилом, и теперь… я не хочу оставаться здесь, хочу попробовать начать все заново.

Тетя Кира не удивилась, по-моему. Она и сама была в разводе, прожила с мужем всего около года, и он начал изменять ей с ее же собственной подругой. Семейное проклятие у нас, что ли?

С остановки я пошла не домой, а в супермаркет, купила фруктов, соку и пирожных. Максим должен был уже вернуться из художественной школы, занятия заканчивались в половине восьмого.

Свет в окнах квартиры горел, значит, Макс пришел и сидит у телевизора. Но когда я открыла дверь, то сразу наткнулась на пару мужских ботинок на коврике в прихожей. «Свекор! – поняла я, взглянув на вешалку, где обнаружила его коричневую дубленку и шапку. – Чего это он, интересно?».