Юлия Беломлинская - Мы больше нигде не дома

Вся история бригады Гиля была раньше истории Власова, и немцы конешно очень русским не доверяли. К 9-му мая 45-го года Володя оказался под Прагой, в дивизии Буниченко, решившей помогать пражскому востанию. Власов в этом не участвовал — он был против, но его уже не слушались. Вообщем Володя если и успел в кого-то немного пострелять — так это в немцев, которых власовцы предали там, в Праге. Это ж было уже 12 мая, и

там, в Праге — немский генерал отказался признать капитуляцию. Вообщем все это было быстро, и потом все эти власовцы успели уйти в американскую зону. И дальше их американцы — выдали нашим, и наши погрузили их в телячьи вагоны,

и повезли на родину — судить, оправлять — кого на виселицу, кого в лагеря

Володе никакой виселицы не светило, но в лагеря тоже не хотелось, и он сбежал сперва сразу, еще на этом сборном пункте, где их собрали, чтобы грузить.

И его поймали и повезли догонять этот поезд, повезли одного, заперев тоже в какой то товарный вагон. И тогда он сбежал второй раз, прямо из поезда! Он заточил ложку, и проковыряв ею дыру в дне вагона, спрыгнул на ходу в эту дыру.

Он мне как-то сложно рассказывал, как спрыгнули на ходу, не на самом быстром, а когда поезд где-то замедлил ход. Он объяснял, как при этом можно не попасть под колеса. Ну вот, забыла эту технику, мне казалось, что вряд ли она мне когда-нить пригодится, а теперь думаю, кто его знает, может и зря забыла…

Он оказался где-то опять в Чехословакии, или в Польше, и опять нужно было пробираться к союзникам. В итоге, Володя вышел к американцам один. Естественно, его-одиночку, уже никто никому не выдавал.

Он поехал работать куда-то в Бельгию на угольную шахту, потом работал во многих, такого рода, местах в Европе, потом попал в Америку. Так вышло, что за всю войну он стрелял один раз, в одном бою, и стрелял в свое бывшее начальство — немцев. Дивизия Буниченко, подчинялась как раз этому генералу, который не признал капитуляцию. Именно против него они и подняли бунт всей девизией.

Такова история моего личного знакомого и соседа власовца Володи Ушакова.

А есть еще семейное предание: бабушкин брат дядя Гриша — был танкистом. Он был на фронте. Все мы, как вам уже известно, евреи, а жена дяди Гриши — тетя Ядя, была полька. Ядзя — Ядвига, но все ее звали Ядя. Я хорошо их помню, оба были уже в возрасте, но очень красивые. Смутное предание семьи гласит, что ее и ее дочку Галю спасли власовцы. Кто-то выдал, что дочка ее от еврея, и немцы гнали их через лес, ее и еще несколько других женщин с детьми -полукровками, чтобы поместить их то ли в гетто, то ли уже к поезду — ехать в лагерь, ну вообщем, в смерть. И в лесу они встретили группу власовцев. И те, узнав, в чем дело, выкупили этих женщин и детей за бочонок спирта — вот эту деталь я помню хорошо. Как это с исполнительными аккуратными немцами такое вышло — непонятно, но предание гласит, что власовцы отдали немцам спирт и сказали, что сами этих теток проводят куда надо, а перед этим может с ними немного пообщаются…

наверное как-то так…

Немцы, поверили, взяли бочонок спирта и ушли. А власовцы женщин не тронули, сказали, разбегаться и прятаться, уж кто как сумеет, вообщем, отпустили на все четыре стороны. Такая история.

Я думаю, что власовцы все были разные, и много среди них было людей, вообще никого не успевших убить. Это не были «хиви» — добровольные помощники немцев, на оккупированных территориях, которых немцы вязали кровью, сразу после согласия на сотрудничество: отправляли стрелять в женщин и детей, и еще и следили, чтобы каждый стрелял, чтоб не увиливал. Власовцев немцы вообще не подпускали близко ни к какому мирному русскому населению, старались чтобы они не пересекались ни с какими местами, где были партизаны. Роль власовцев — была, в основном, пропагагдистская: что вот есть такая РОА. И еще среди власовцев были и убежденные противники советской власти, поначалу искренне верившие, что немцы им помогут построить новую

безбольшевичную Россию. Вообщем, никаких негативных эмоций по отношению к ним, у меня лично нет, и я не ставлю знак равенства между власовцем и полицаем.

И совсем другое отношение у меня к Власову.

О нем много спорят: был ли он искренним антисталинистом?

Вот тут мне просто с вас смешно, господа спорящие!

Власов — абсолютно понятный и часто встречающийся, чисто мужскй тип личности. Он был из бедной крестьянской семьи — 13-й ребенок, и все-таки его его учили в семинарии. После революции пошел учится на агронома, потом пошел в Красную армию.

Взлет в 37-м, тогда многие взлетали, занимая выкошенные командные пустоты. У него неприятное и при этом чувственное лицо. У него постоянно какие-то бабы. Ну жена — понятно, потом одна ППЖ, вторая ППЖ, потом политическая женитьба в Германии на вдове миллионера. И все красивые!

Власов, тот понятный тип, для которого существуют два короля: их зовут Уй и Брюхо, и одна королева, которая помогает этим королям расцветать: ее имя Власть. Вот три его приоритета, ему насрать было и на Сталина, и на Гитлера. Если бы американцы все-таки вывезли бы его в Америку, он бы там сейчас чудесно жил в загородном доме, может преподавал бы в каком-нить университете. Расцвел бы наверное при маккартизме, как храбрый антисоветчик — антикоммунист…

Ну, просто он сперва надеялся достичь каких-то высот при Сталине, и успел взлеть достаточно высоко, любимцем был.

А потом он рухнул с этой своей 2-й ударной армией, рухнул в болото, прямо вот в буквальном, не в переносном смысле. И когда его взяли, он на ходу придумал себе новую идею, что будет теперь Гитлеру служить и взлетать аж в правители России. России, как протектората великой Германии. И если у Сталина, Власть вообще на первом месте, власть, месть, тиранство, то у Власова — нет. Он — гедеонист, на первом месте у него — сладко есть, пить, ибацца, мягко спать, быть объектом восторга. Власов не восточный кровожадный тиран, нет, он просто беспринципный жизнелюб, готовый за свой Уй и Брюхо

предать…

А что, собственно, предать? Предают любимое, близкое, что-то, во что верят, что-то, что любят, а Власов менял баб, менял тиранов, но ни во что не верил. Верил в свой Уй и Брюхо, готовый за Уй и Брюхо отдать…

Что отдать? Честное имя? Оно не было для него ценностью, какое-то абстрактное «честное имя», насрать ему было. Он любил Уй и Брюхо.

Он в них верил.

Он их не предал.

Молодец. Цельная личность.

В мирной жизни, мы этот доблестный мужской тип, периодически встречаем. Выглядит этот тип иногда вполне внушительно. Чаще чем жалко и смешно. Иногда раздражает, но ничего, общаемся, не шарахаемся, войны то нет. Нет этой лакмусовой бумажки, пропитанной кровью. Почему это только мужской тип? Да потому, что на любой детной бабе, пусть хоть на самой животной эгоистке, висит ответственность за другого, вот та самая, животная.